Unknown - Тяжела ли шапка Мономаха? (СИ)
- Ты раздавил меня, медведь!
- А сладко было? – нежно спрашивает он.
- Да! – выдыхаю я.
- Пусти меня! – Ленькина рука пытается отодвинуть от меня любовника.
- Не трогай ее! Пусть уже отдыхает! Ей – хорошо! – в Пашкином голосе переливаются горделивые и собственнические нотки.
- Привет тебе! – с вызовом отвечает Леонид. - А - я? Я тоже – ХОЧУ!
Пашка поднимается надо мной на колени, загораживая меня от Лёнчика.
«Не трогай!» - его твердая позиция. И он сейчас будет отстаивать ее любой ценой. Ленька пристраивается за его спиной. Раздается треск распечатываемой упаковки презервативов. «Я хочу» - это Лёнино жесткое условие. Подчиняясь Ленькиному прикосновению, Паша опирается на ладони по бокам от моих плеч.
Минуту Пашино лицо напряженно сосредоточено. Я не знаю, опять-таки, как у всего человечества. Но мои мужики, видимо, оказались туповаты в этом плане. По моим наблюдениям, удовольствие у них испытывает только тот, кто «сверху». Леня делает несколько примеряющихся движений.
- Так?
- Ниже! – чуть сдавленно отвечает Паша.
-…А так?
- Нормально.
Кровать начинает поскрипывать. Я расслабленно лежу, близко вглядываясь в Пашкино лицо. Он мне улыбается. Потом легкая болезненная гримаса перечеркивает улыбку:
- Лёня, твою мать! Сказал же: ниже!
- Извини, Пашк! – в Ленькиных словах звучат теплота и раскаяние.
- Я люблю тебя! – шепчу я нашему «третьему».
- Ты – моя хорошая! – ласково отвечает он.
- Па-а-авлик! – любовно стонет Ленька.
Пашкин взгляд затягивается томной поволокой: кажется, сегодня Ленька подобрал, наконец, правильный угол. Я, приподнявшись, тянусь к Пашке за поцелуем. Его язык разжимает мои губы и энергичными толчками повторяет, видимо, то, другое движение….
А про двойное проникновение – это вы в кино смотрите! Мы этому трюку так и не научились. На мой вкус – нет ничего менее физиологичного! Гасить в себе два разных ритма, не зная, под какой из них подстроиться, заботиться о том, чтоб ненароком не получить травму. Нет уж, слуга покорная! Мы лучше уж – попарно, по старинке.
Лёнькины движения делаются резче. Пашка уже не целует меня. Я вижу, что ему – больно. И понимаю, что он не проронит ни звука, будет терпеть эту боль, чтобы отдать Лёньке его долю наслаждения.
- Я люблю вас, мальчишки! – сдаюсь я своей правде.
- Блиииин…. – выдыхает Лёнька и, поднявшись до своего пика, несколькими толчками заканчивает своё движение, сам того не зная, вызывая слезы боли из Пашкиных глаз.
Потом Ленька опускается на кровать справа от меня. Пашка падает слева. И мы несколько минут лежим, медленными, раз в несколько секунд, движениями, «расплетая» наши тела. Мальчишки знают, что у меня дольше, чем у них, длятся ЭТИ минуты. Они уже оба «остыли», они уже – обычные, деловые мужики. А я – всё еще не до конца пережила оглушившее меня на время потрясение. Наконец, Ленька вытаскивает из-под моих и Пашкиных плеч руку:
- Тяжелые какие! Отлежали всё плечо. Ну что, спим?
- Лёньк, уйди отсюда! – тянет Паша чуть капризно, спихивая Леньку с кровати. – Тесно!
На даче нет трехспальной кровати. И кому-то одному придется спать на раскладушке.
- Это в моем-то доме? – вяло возмущается муж. – Прогоняют на пол?
Но Паша, больше не обращая на него внимания, пристраивается ко мне, обвивает рукой вокруг талии и чмокает меня в ухо:
- Спокойной ночи, Маш!
Ленька выдвигает из-за шкафа раскладушку, берет с кресла приготовленную мною с вечера постель, придвигает раскладушку вплотную к кровати и, вызвав протяжный скрип, наконец, укладывается. Я свешиваю руку с постели. Ленька берет мои пальцы в свою большую теплую ладонь:
- Спокойной ночи, малыш!
- Спокойной ночи, Ленька!
И мы засыпаем, сплетя пальцы. Все-таки он – мой муж, мы любим друг друга, и у нас штампы в паспортах.
Примечания
*Про кудябликов, кто не знает, нужно искать яндексом и смотреть видео про белку, словами не пересказать.
** Цитата из старого анекдота.
