Елена Радви - Ангел вожделения
– Она что – тоже спасла его от смерти? – изумилась Тина. – Он хотел покончить с собой?
– Да! Такой покончит, жди!.. Нет, просто он помог ей…
– В чем?
– Когда болел дедушка Майкл, первый муж Бекки… Бекки рассказывала – она очень переживала, чуть не сошла с ума… У дедушки Майкла был тяжеленный инфаркт, врачи были бессильны. Антони тогда был их шофером…
– Я знаю.
– Ага! – чего-то стесняясь, подтвердила Кэти. – Как-то он сказал Бекки: «Успокойся, перестань изводить себя. Так ему не помочь, только будет хуже и ему и тебе»… И Антони все заботы о дедушке переложил на свои плечи, не отходил от него ни на минуту. И Бекки начало казаться, что дедушке делается легче в его присутствии. Так Антони благотворно действовал на них. Он излучал какую-то необыкновенную силу. И Бекки поверила в него, как в бога… А потом дедушка умер, во сне, совсем без страданий. Вздохнул, и его не стало… После смерти Майкла все для Бекки стало пустым и холодным. Жить не хотелось… Антони взял на себя организацию похорон, прием гостей. Без него бы Бекки совсем потерялась – она ведь даже говорить ни с кем не желала. Антони нянчился с ней, как с ребенком… Потом он отправил Бекки к нам, в Спрингфильд. А после возвращения настоял, чтобы Бекки развеялась в Париже… Но ехать одной ей было страшно, и Бекки уговорила Антони сопровождать ее…
Кэти умолкла.
– Он согласился? – поинтересовалась Тина.
– Да. За два месяца Бекки пришла в себя, – Кэти оживилась. – Знаешь, я могу поверить, что в Париже любой человек может переродиться… Я сейчас там была с Бекки один месяц, она мне сделала такой подарок за поступление в Университет… Ну, я тебе скажу, и город…
– Не отвлекайся, Кэти, начала про Антони, так заканчивай, – нетерпеливо остановила ее Тина.
– Ну что про Антони? Когда они вернулись из Парижа, Антони собирался было оставить Бекки. Он все для нее сделал… Но Бекки уже не могла без Антони, привыкла, понимаешь… Так они и поженились…
– Выходит, не Бекки спасла Антони, а наоборот – Антони спас ее, – сделала вывод Тина.
– Да, выходит так, – Кэти повернулась к Тине. – Но знаешь, так отблагодарить?! Бекки могла выйти за другого. Она красивая, богатая и не такая уж и старая.
– Конечно, могла и пошикарней выйти, – согласилась Тина.
– Могла, но не хотела… Иначе это была бы не Бекки. Все ее считают святой.
Девочки долго лежали молча.
– Бекки – ангел, – прошептала, засыпая, Тина. – Милый, добрый ангел.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БЕККИ, ТЫ – ДЬЯВОЛ!
Давно в Нью-Йорке не выпадало таких обильных дождей. Казалось, вода расплющит автомобиль.
– Конец, – вслух произнесла Бекки. – Вот и мой конец! – Она бездумно уставилась в лобовое стекло.
Видения испарились. Экран погас. Исчез образ Ширли, Майкла, Стива, дядюшки Роджера, бабушки Мэри. Исчезла даже Кэти с яростным и прекрасным лицом карающего купидона… Страшное ощущение одиночества. Когда тело сдавливает тысячетонная тишина, подчеркнутая грохотом дождя…
Бекки не было жаль себя. Она знала всю правду о себе, бог наградил ее щедрым даром самоанализа. Редко кому выпадает такая милость. Люди ничтожны – одни заблуждаются искренне, не ведая о страшных душевных муках, что несет подобное заблуждение, другие заблуждаются, потому как сами хотят заблуждаться – так, им кажется, они уходят от тяжелой правды жизни… Бекки не заблуждалась, она знала себе цену. Настало время платить по счетам. Во всем, что произошло, ей некого винить, кроме себя. И обвинения были страшные…
Взгляни правде в глаза, признайся, что душа твоя черна. Тогда легче будет совершить то, что задумала. Сколько лет ее жизнь освещал фальшивый нимб благопристойного духовного совершенства. Теперь он исчез…
И ангел перевоплотился в дьявола!
Когда это произошло? Или она всю жизнь была и тем и другим? С самого детства?!
С детства в ней боролись две стихии. Как два конца одного каната, который перетягивали Кэти и Антони, две силы, что боролись за ее душу. Но если к добру душа тянулась добровольно, то что соизмеримо с искушением дьявола? Могучая, как слепой поток, сила плотского чувства, страшная мощь разбуженной эротики, насытить которую может только смерть…
Эти мысли вяло копошились в ее уже полумертвом сознании.
И лишь живая ее плоть еще трепыхалась, подобно рыбе, выброшенной на берег мощной волной, мучаясь ненужным и праздным вопросом: с чего… с чего все началось?
ЗНАКОМСТВО ПРОДОЛЖАЕТСЯ: БАБУШКА МЭРИ
Дом был большой и старый, но Мэри содержала его в идеальном порядке. В этом бабке помогали две прислуги. Одна убирала дом ежедневно. Скребла, мыла, стирала. Другая готовила и довольно вкусно. Однако Мэри постоянно ворчала, придираясь к каждому пустяку, боясь съесть что-то вредное для здоровья… Был и садовник Боб, крепкий валлиец, лет тридцати пяти, низкорослый, с длинными руками и заросшей рожей. Когда Боб встречался в саду с тринадцатилетней Бекки, он скалил желтые зубы, выказывая свое расположение. Мэри больше всей прислуги ценила Боба, так как благодаря его усердию сад стал знаменит на весь Спрингфильд. Нередко у изгороди останавливались посторонние люди, любуясь аккуратными дорожками, подстриженными кустами, цветами на причудливых клумбах. Мэри при этом испытывала несказанное удовольствие. Она была честолюбива. Одна мысль, что кто-то ей завидует, приводила старуху в экстаз. Особенно тешила ее честолюбие внучка Бекки.
– Ах, Бекки! Она у вас такая славная, такая красавица! А как учится! – сюсюкали многочисленные подружки Мэри, умильно закатывая глаза.
Бекки не выносила этих дур, но тем не менее, в их обществе вела себя кротко и послушно.
– Да, – гордилась бабушка, – Бекки – ангел, посланный мне в утешение старости.
– Да! – вторили подружки. – Бог одной рукой забирает, а второй одаривает. Хвала господу нашему!
При этом бабушка Мэри величаво молчала. А что говорить? Весь городок помнил о том весеннем дне, когда погибли в автомобильной катастрофе ее дочь со своим мужем, оставив сиротой девятилетнюю Бекки. С тех пор минуло четыре года, и тяжесть потери уступила место необузданному тщеславию бабушки Мэри. Более того, проявление жалости к погибшим детям со стороны всяких доброхотов выводило старуху из себя, если при этом не вспоминали о страданиях, что выпали на ее долю. Не вникая в свойства души тщеславной старухи, люди относили ее недовольство за счет скромности характера. Словом, бабушка Мэри всем дурила голову. Исключение составляла Бекки. Внучка, хоть и тешила самолюбие бабки своими достоинствами, но, тем не менее, Мэри ее действительно обожала… Итак, Бекки, как и сад, питала тщеславие спесивой старухи. Впрочем, Бекки и впрямь была необыкновенно красивая девочка.
