Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II
— Любимая и потерянная Жюльетта, вот я и нашла тебя, — говорила верная наперсница моих прежних дней. — Какое это для меня счастье! Я уже рассказала мужу, какое сокровище занесла судьба в наш дом; твои слуги, твои вещи — ты все получишь обратно, я только прошу, чтобы ты провела с нами несколько дней. Наш образ жизни не обеспокоит тебя; я знаю твои принципы, и наше общее прошлое дает мне основание надеяться, что ты будешь чувствовать себя здесь прекрасно.
— Ах, Клервиль, твоя подруга ничуть не изменилась. Я только возмужала за эти годы и благодаря большим успехам стала более достойной тебя. Я с нетерпением ожидаю спектакль, который ты для меня приготовила, и мы вместе будем наслаждаться им. Ведь я давно распростилась с малодушием, которое когда-то было моей слабостью и едва не стало моей погибелью, и теперь краснею только при мысли о добродетельном поступке. Но ты, мой ангел, где была ты все это время? Чем занималась? Мы же так долго не виделись; какая же счастливая звезда привела нас обеих в это глухое место?
— В свое время ты все узнаешь, — уверила меня Клервиль, — но прежде тебе надо успокоиться, поэтому прими наши извинения за такой плохой прием. Скоро ты увидишь моего мужа, и думаю, он тебе очень понравится… Главное, Жюльетта, благодари мудрую Природу: она всегда благоволила к пороку, она и теперь не изменила себе. Если бы ты оказалась в руках добропорядочной женщины, твоя участь, участь развратной злодейки, была бы решена сразу, но мы одного поля ягода, и только от нас ты можешь ждать спасения. Пусть умные сторонники добродетели признают свою немощь, пусть их жалкие души всегда трепещут перед торжествующим пороком.
Бризатеста появился в тот момент, когда его жена заканчивала свою речь. То ли потому, что положение мое круто изменилось, то ли я просто успокоилась и смотрела на вещи другими глазами, но теперь разбойник не показался мне свирепым: разглядев его внимательно, я нашла капитана очень даже приятным мужчиной, каковым он и оказался на самом деле.
— У тебя прекрасный муж, — поздравила я подругу.
— Посмотри хорошенько на его лицо, — сказала Клервиль, — и скажи, только ли брачные узы связывают нас?
— А ведь и правда: вы поразительно похожи друг на друга.
— Этот превосходный человек, Жюльетта, — мой брат; жизнь разбросала нас в разные стороны, а его прошлогодняя поездка вновь соединила нас. Супружество еще больше скрепило наши отношения, и я надеюсь, теперь мы будем неразлучны до конца дней.
— Да, до конца жизни, — подтвердил капитан, — ибо когда люди до такой степени похожи друг на друга, когда полностью совпадают их наклонности, их образ жизни, расставание равносильно безумию.
— Вы — парочка неисправимых злодеев, — улыбнулась я. — Вы обитаете в самых глубинах инцеста и злодейства, и прощения вам не будет никогда; окажись вы на моем месте совсем недавно, все ваши грехи заставили бы трястись ваши души, как ветер трясет листья, а страх, жуткий страх, что вам никогда не очиститься от них, заставил бы вас навсегда забыть о пороке.
— Пойдем обедать, Жюльетта, — добродушно проворчала моя подруга, — а свою проповедь закончишь за десертом. — Она открыла дверь в соседнюю комнату и добавила: — А вот вещи, твои слуги и твой Сбригани; теперь все вы — желанные гости в этом доме, и когда его покинете, расскажите там, за границей, что сладостные дружеские чувства можно встретить даже в обители злодейства и распутства.
Нас ожидал великолепный обед. Рядом с нами сидели Сбригани и обе мои наперсницы; мои лакеи вместе со слугами Бризатесты подавали на стол яства и разливали вина, и скоро мы почувствовали себя как одна счастливая семья. Пробило восемь часов вечера, когда мы встали из-за стола. Бризатеста, как я узнала, никогда не покидал его, пока не напьется допьяна, и мне показалось, что его любимая супруга также переняла эту привычку. Из обеденного зала мы перешли в просторный салон, где хозяйка предложила нам соединить мирт Венеры с зеленой лозой Бахуса.
— Вот этот чистильщик, по-моему, прячет в гульфике кое-что интересное, — сказала она, увлекая Сбригани на кушетку. — А ты, братец, загляни Жюльетте под юбки и увидишь, что у нее там есть как раз то, что тебе по вкусу..
— О Боже, — не выдержала я, чувствуя, как сразу начала кружиться моя голова, — неужели меня будет сношать бандит с большой дороги, профессиональный убийца!
И не заставив себя просить, я склонилась на софу и тут же ощутила между своих трепещущих ягодиц член толщиной в свою руку.
— Надеюсь, милый ангел, — сказал мне злодей, — ты извинишь мой маленький ритуал, без которого, хотя орган у меня всегда в надлежащем состоянии, я не смогу оказать твоим прелестям те почести, каких они заслуживают; короче говоря, мне придется окровавить этот горделивый зад, но доверься моему мастерству — ты не почувствуешь никакой боли.
Он взял многохвостую плеть с железными наконечниками и нанес десяток свистящих ударов, за две минуты вскрыв мои ягодицы, да так искусно, что я не ощутила ничего неприятного.
— Вот теперь хорошо, — удовлетворенно заметил капитан, — теперь орган мой увлажнится и глубоко проникнет в твои потроха и, быть может, смажет их густой спермой, которую без этой церемонии из меня не выжмешь.
— Давай, братец, давай! — подбадривала Клервиль, продолжая совокупляться с моим Сбригани. — Ее жопка выдерживала и не такое, мы с ней частенько пороли друг друга.
— О, сударь! — закричала я, когда толстенная дубина вломилась в мой задний проход. — Порка в сравнении с этим чудовищем…
Но было уже поздно: громадный инструмент Бризатесты уже делал свое черное дело у меня внутри, и такой содомии мне еще не приходилось испытывать. Двое других занимались тем же: Клервиль, по своему обыкновению предлагать партнеру только зад, казалось, срослась с органом Сбригани в то время, как Раймонда, лаская ей клитор, оказывала ей такую же сладостную услугу, какую я получала от Элизы.
Да, друзья мои, главарь банды был настоящим костоломом. Не ограничиваясь только одним алтарем, который, как я сперва думала, должен был целиком завладеть его вниманием, он поочередно вламывался в оба, и эта быстрая и невероятно возбуждающая смена ощущений держала меня в состоянии почти непрерывного оргазма.
— Смотрите, Жюльетта, — сказал он, когда наконец вытащил свой устрашающий член и положил его на мою грудь, — вот объяснение и причина всех моих безумств и преступлений; жизнь мою продиктовали удовольствия, которые доставляет мне эта штука; меня, как и сестру, воспламеняет преступление, и я не могу сбросить ни одной капли спермы, пока не совершу ужасный поступок или хотя бы не подумаю о нем.
