Невеста лунных принцев
— УБИТЬ ИХ! ВСЕХ!
Едва Рах-Сеим отдал этот приказ, как Зарина подобрала с земли оброненный Мортеном меч и приставила к своей шее.
— Пусть только тронутся, и я убью себя, отец, клянусь! А вместе с собой и твоего будущего внука!
Стая застыла. Никто не ожидал, что вишенкой на сегодняшнем праздничном торте окажется беременность Зарины.
Свободной рукой она дернула за полочку своей куртки и обнажила чуть заметный живот.
Я ахнула. Насколько же отчаянная девушка! Месяцами умудрялась обводить всех вокруг пальца, раз даже родной отец не почуял ее беременности.
— Это выродок врага. Не мой внук, — скрипнул зубами Рах-Сеим.
— Я уже дала ему имя! — сказала Зарина. — Произнесла его на луну в прошлую Багровую Ночь! Его будут звать Конри! Велишь убить их, и ты снова его потеряешь!
— Она больная, — прошептала я, хлопая ресницами.
Зарина надавила лезвием меча на шею, и из пореза потекла капелька крови. Некоторые волки заскулили. Пусть Рах-Сеим проклинал свою дочь за предательство, но стая все еще уважала ее. Она девушка умная. Наверняка сумела влюбить всех в себя.
Снова взревев, Рах-Сеим когтями собственной пятерни подрал свою грудь и прорычал:
— Ты будешь скитаться по Армаросу с репутацией подстилки Омеги! Подыхать от голода и гонений! В мире людей тебе нет места, отныне его нет и в мире волков! Вот моя воля, Зарина, предательница рода!
Она отняла меч от своей шеи, и Кристер тут же захватил ее в объятия, кутая в плащ.
— А ты, гостья из другого мира, — обратился Рах-Сеим ко мне, — убирайся с моей земли! Иначе в следующую Багровую Ночь я тебя убью! — Сделав несколько шагов назад, он развел руки-лапы в стороны и объявил всей стае: — Трое из пяти проклятых принцев отныне свободны! Но духи Багровой Ночи свидетели моего нового обета: принц Айварис по прозвищу Грозный и принц Вермунд по прозвищу Сердцеед обретут свободу только через мой труп! Им не видать пощады великого Рах-Сеима!
— Вот и подписал себе смертный приговор, — словно печатью подчеркнул Мортен клятву старого Альфы.
Мы еще долго, не двигаясь с мест, наблюдали, как уходит стая Рах-Сеима, забирая с собой раненого Раги и разбитые надежды. Слушали бормотания Хельварда Финна, молящегося духам. Обдумывали произошедшее.
У меня занемели ноги, и я пошатнулась, чем и привела всех в чувство. Бранд сразу подхватил меня на руки и перенес в беседку, где Мортен обычно потрошил тушки зверушек. Не самое романтичное место, зато здесь была самая удобная скамейка.
— Ну и ночка, — заговорила я, прикладывая ладонь к груди с беснующимся сердцем. Пульс был бешеный.
— Рано радоваться, — добавила ложку дегтя Зарина, тоскливо глядя на горизонт. — От нас мой отец отстанет, а Айварис и Вермунд еще познают силу его ненависти. Рах-Сеим никогда не прощает и не сдается. Он обязательно вернется.
