Серебряные крылья, золотые игры (ЛП) - Марсо Иви
Я не могу не дрожать, когда безмолвный взгляд короля Рашийона скользит по мне. Это не благосклонный правитель, это предвестник тьмы, его послание пронизано угрозами, и я стою, не в силах отвести взгляд от ужасающего зрелища.
От лица моего отца.
Стая слегка сдвигается, и гротескный рот шевелится.
ВАЛ-ВЕ-РЭЙ, ― снова раздается в моем сознании мрачный голос. Птицы говорят со мной все вместе, но через них говорит кто-то еще.
СЕЙЧАС НАША СДЕЛКА ТЕБЯ УСТРАИВАЕТ, ВАЛВЕРЭЙ?
Мои ногти впиваются в руку Райана достаточно сильно, чтобы пустить кровь.
― Рашийон говорит с тобой. Общается через птиц.
Лицо Райана бледное, но глаза горят отвагой.
― И что он говорит?
― Он сказал что-то о сделке.
Лицо Райана мгновенно застывает. Он кладет руку на эфес меча, и его челюсть напрягается.
― Сделка? Что он имеет в виду?
Голос снова звучит в моей голове, так требовательно, что перехватывает дыхание.
СЛУШАЙТЕ, КОРОЛЕВСТВО ЮЖНОГО БЕРЕГА. ИЗБРАННЫЕ ПРОБУЖДАЮТСЯ. ГОБЕЛЕН ТКЕТСЯ ЗАНОВО. СТАРЫЕ УЗЫ СКРЕПЛЯЮТСЯ ВНОВЬ. ВЕРНОСТЬ ВОЛКАНИИ ДЕРЖИТСЯ НА ВЕКОВЫХ ДОГОВОРАХ, ПОТОК СИЛЫ НЕ ИМЕЕТ СЕБЕ РАВНЫХ. СМОТРИТЕ, ЛЮДИ АСТАНЬОНА: ЭХО ВАШЕГО НЕПОВИНОВЕНИЯ ― ЛИШЬ МИМОЛЕТНАЯ ТЕНЬ НА ФОНЕ НЕУМОЛИМОГО ПРИЛИВА. КАК ТОЛЬКО ЗАВЕСА ИСТОНЧИТСЯ, ПРИСЛУШАЙТЕСЬ К ЗОВУ. УСТОИТЕ ЛИ ВЫ, КАК САЖЕНЕЦ НА ПУТИ БУРИ, ИЛИ СДАДИТЕСЬ НЕИЗБЕЖНОМУ РАССВЕТУ?
Я хватаюсь за арку, чтобы не потерять сознание, пока произношу грубый перевод загадочных предупреждений.
― Он предупреждает жителей Астаньона о грядущей борьбе. Боги пробуждаются. Он говорит, что они встанут на сторону Волкании, как предписывает древний договор, и Астаньон должен поклясться в верности или встретить их гнев…
Голос сменяется с рокочущего рева на внезапный зловещий шепот у меня в голове.
Я нашел тебя, дочь. Я всегда тебя нахожу. Скоро ты будешь со мной.
Мои колени готовы подкоситься. На трибунах раздается звон мечей, когда стражи вступают в схватку с волканскими воинами. С неба все еще сыплется чумная пыль.
Все вокруг меня умирает.
― Я. ― Мой голос хриплый, едва слышный. ― Он говорит обо мне. Что он нашел меня. Думаю, налетчики пришли за мной.
― Черт возьми, Райан! ― проклятие Бастена разрывает воздух. ― Разве я не предсказывал этого? Он идет за ней, как я и говорил. Он неумолим, когда дело касается ее!
Маска Райана сползает, выдавая мгновение неуверенности. Но его самообладание тут же возвращается.
― Сабина должна стать моей королевой ― и будь я проклят, если позволю Волкании забрать ее.
Он выхватывает меч.
― Что, черт возьми, ты собираешься делать, рубить чуму? ― рычит Бастен.
― Я начну с нескольких дюжин воинов, ― говорит Райан.
У меня перехватывает дыхание, тиски сжимают грудь, когда слова отца эхом звучат в моей голове. Каждое слово ― это удар молотом по моему рассудку. Ни один человек не способен говорить через грифонов, как это делал Рашийон, ― разве что сами боги ему помогают.
Неужели это правда? Боги уже пробудились? Помогают ему?
С арены хромает солдат, весь в крови и грязи. Когда он откидывает защитную ткань с подбородка, я узнаю Фолька. Его седеющие волосы покрыты песком. На левом виске глубокая рана.
― Лорд Райан. Вульф. ― Он тяжело дышит. ― Нападающих слишком много. Поначалу мы превосходили их числом, но грифоны уничтожили слишком много наших солдат. Мы должны отступить.
― Отступить? ― цедит Райан. ― Похоже, что я знаю значение этого слова?
С ужасом я касаюсь руки Фолька и спрашиваю:
― Ты видел Сури и Ферру в ложе?
Он кивает, кашляя в рукав рубашки.
― Максимэн затащил их в кладовку, я полагаю, они пока в безопасности, но заперты там.
Мои мысли путаются, страх за друзей переплетается с моими личными, темными переживаниями. Меня переполняет желание действовать ― но как? Ощущение беспомощности душит, наваливается неподъемным грузом, грозя утопить меня.
― Что прикажете, милорд? ― Фольк спрашивает Райана. Полдюжины солдат остаются с нами у входа. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что на всей арене в живых осталось около трех десятков солдат. Ощущение полной безнадежности ― один камень, сдерживающий бушующий поток.
Могу ли я позволить, чтобы все закончилось вот так? Пленением, похищением в проклятое королевство, в то время как мои близкие лежат павшими или пораженными болезнью?
Когда-то, когда налетчики моего отца схватили меня, я призвала пчел, и они вняли моему зову, став живым щитом против его воли.
Но что теперь? Какую силу природы я могу призвать? Пчелы, тигры, ястребы, волки ― никто не сможет усмирить эту бурю.
Но тут в глубинах отчаяния забрезжил огонек надежды.
Сабина! Я иду!
Огонек надежды вспыхивает и распространяется, как лесной пожар. Тиски на моей груди ослабевают, паника отступает. Когда я, пошатываясь, иду к арене, со стороны сломанных ворот по песку навстречу мне летит знакомая фигура.
Это Мист. Моя прекрасная лошадь. Моя храбрая девочка. Словно белый хвост кометы, она разрывает чумную пыль, которая падает вокруг нее не причиняя вреда, как пушинки одуванчика. Ноги в грязи, одно копыто обломано ― должно быть, она выбила дверь своего стойла, почувствовав мою боль.
В двух шагах от нее единорог несется по арене со всей силой ночной бури, обретшей плоть, и искры летят из-под его копыт.
Я смотрю вверх ― солнце начинает пробиваться сквозь облака.
― Бастен! ― Я протягиваю руку, и он берет ее. Доверяя мне. Поддерживая меня. ― Мне нужно встать на твои плечи. Быстро.
― Маленькая фиалка, ты можешь наступить на мое сердце, если хочешь.
Он формирует руками стремя, и я снимаю туфли на высоком каблуке и босиком забираюсь на него. Другой ногой я упираюсь в его согнутое бедро, а затем поднимаюсь выше. Опираясь на стену, я встаю на ноги, балансируя на его широких плечах.
Он обхватывает мои ноги руками, чтобы удержать меня, и смотрит вверх с напряженным вниманием, как будто скорее умрет, чем уронит меня.
― Когда я скажу… ― я отрываю кусок шелка от платья и завязываю его как маску вокруг носа и рта, ― подбрось меня в воздух.
Я ищу положение, чтобы я могла оттолкнуться, и он вздрагивает, когда моя пятка наступает на его правое плечо. Я бросаю на него обеспокоенный взгляд, но он лишь морщится и кивает:
― По твоей команде.
Райан, Фольк и солдаты в шоке смотрят, как Мист и единорог бегут по арене в нашу сторону. Даже волканские воины, сражающиеся на песке, замирают, не в силах оторвать взгляд от благоговейного зрелища. Может, в Волкании и есть грифоны и золотые когти, но у лорда Райана Валверэя есть единорог.
Существо еще более редкое, чем сами боги.
― По моей команде! ― кричу я Бастену, когда Мист несется ко мне. ― Сейчас!
Он плавно подбрасывает меня к Мист. Его правая рука ― обычно более сильная ― странно дрожит подо мной, и только когда я упираюсь в нее всем весом, я понимаю, что она сломана.
Но уже слишком поздно. Я прыгаю на Мист. Мои пальцы впиваются в основание ее гривы, а правая нога обхватывает ее спину, икры скользят по гладким бокам и прижимаются к ней.
― Ваууу! ― кричу я сквозь повязку на лице, торжествуя, что оседлала свою верную кобылу. Никто не сможет определить ее преклонный возраст по шагу; она скачет уверенно и надежно, как река Иннис.
Мы кружим по арене рядом с единорогом, а волканские налетчики настолько ошеломлены, что на время забывают о том, что должны убивать наших солдат.
Ты уже делала это раньше, Сабина, ― говорю я себе. ― Ты сможешь сделать это снова.
Я взбираюсь на спину Мист и приседаю, цепляясь за ее гриву. Мои волосы развеваются вокруг меня, тяжелая коса грозит распуститься. Я бросаю взгляд на спину единорога. Его мускулы пульсируют, как потоки воды под кожей. Его неземная и ужасающая красота гипнотизирует. На секунду я чувствую себя в ловушке времени ― как будто открылся портал в другой мир, позволяющий мне заглянуть в прошлое.
