Интервьюировать Нильсена (СИ) - "Pokerface Luna"

— Что? — вырвалось у меня одно хриплое слово, когда я почувствовала, как Александр закрепляет какие-то веревки на моей пояснице, а затем и на нижней части бедра.

— Тише, каттен. Тебе запрещено говорить, — прошептал он, закрепив все веревки, а затем и подтянув их так, чтобы я наконец поняла его замысел.

К клитору прижалось что-то маленькое, почти невыносимо холодное по сравнению с разгоряченной кожей. Еще пара мгновений, и это что-то начало вибрировать, посылая по телу острый импульс наслаждения. Не удержавшись, я полностью откинулась на Александра, громко застонав.

— Стонать тебе тоже запрещено, — услышала я над ухом.

— Не-е-е-е-ет, — протянула я.

Меня трясло как в лихорадке, и я откровенно не понимала, как можно сдерживать наслаждение, рвущееся наружу.

— Придется тебе помочь, — почти недовольно прищелкнул он языком, снова отстраняясь от меня.

Наверное, Александр снова проделал недолгий путь к своему шкафчику, но я этого уже не осознавала. Вибратор-бабочка, закрепленный на моих бедрах, не давал сосредоточиться ни на чем, кроме ощущений. Режим не позволял достичь оргазма, а только усиливал возбуждение, заставляя жалобно скулить и сжимать кулаки.

Вскоре Алекс снова прижал меня к себе, только теперь спиной я ощутила его голую кожу, а не ткань футболки. А затем моих губ что-то коснулось. Приоткрыв глаза, я увидела небольшой черный шарик, от которого тянулись ремешки.

— Закуси это, — приказал он. Я послушно открыла рот, обхватывая кляп зубами. — Если захочешь прекратить, щелкни пальцами или хлопни в ладоши. Ты поняла меня? Кивни.

С трудом склонив голову, я снова застонала, но теперь звук вышел смазанным. По большому счету мне было плевать на то, что я не могу говорить, если бы не один момент — теперь я не в состоянии произнести то волшебное заклинание, которое избавит меня от его пыток. Заорать «трахни меня» уже не получится, а значит, мое положение становится все более плачевным. Если я не получу желаемое в ближайшие секунды, то просто свихнусь!

Решив, что одно действие лучше тысячи слов, я опустилась на локти, прогнув поясницу, и пару раз призывно вильнула бедрами.

— Нетерпеливая, — жесткая ладонь сжала ягодицу. — Но я, пожалуй, даже не буду тебя наказывать. Ты себе не представляешь, как соблазнительно сейчас выглядишь, каттен.

Склонившись надо мной, Александр снова начал целовать мою шею, плечи, спину, заставляя выгибаться и вздрагивать от каждого прикосновения. Умолять я уже не могла, да и не помогло бы это. Я знаю, он не успокоится, пока не доведет меня до изнеможения, которое будет граничить с безумием. Жалобные, хныкающие звуки все же вырывались из моего горла и, судя по довольному хмыканью за спиной, Алекс слушал их как музыку.

Наверное, прошла целая вечность. Любые мысли полностью растворились в голове, оставляя место только обнаженному желанию, которое превращало мое тело в один сплошной нерв.

— Ты же помнишь, что нужно сделать, чтобы я остановился? — спросил он, хотя его слова вообще не доходили до моего сознания.

В ответ я могла только хныкать, в очередной раз виляя бедрами. Уверенно сжав мои ягодицы, Александр вошел в меня, медленно растягивая нежные стенки. Вибрация только усиливала ощущения, причем не только мои. За спиной послышался тихий стон, который я готова записать на диктофон и прослушивать на повторе каждую ночь.

Замерев всего на секунду, Алекс начал медленно двигаться. И сейчас каждый толчок ощущался острее, чем раньше, заставляя мышцы судорожно сжиматься. Комкая простыни, я сладко постанывала в такт его движениям и даже сама подавалась навстречу.

Размеренные, но жесткие толчки заставляли сходить с ума, посылая импульсы, которые отдавались даже на кончиках пальцев. Я уже давно опустилась на подушки грудью, прогнув спину настолько, насколько это возможно, чувствуя приятное прикосновение холодных простыней к разгоряченной коже.

С каждой минутой напряжение внизу живота разрасталось, заполняя собой все. Несколько раз Александр останавливался, когда чувствовал, что я уже на пределе, заставляя рычать и грязно ругаться про себя. Но как бы он не оттягивал этот момент, я все равно не выдержала. Яркая вспышка удовольствия прошла по моему телу ударной волной. Замерев на секунду, я забилась в сладких судорогах, чувствуя, как сжимаются мои мышцы, приближая Александра к такому же яркому финалу.

Наверное, это был самый длительный оргазм за всю мою жизнь. Даже когда я упала на подушки, больше не поддерживаемая заботливыми руками, и растянулась во всю длину, бабочка продолжала вибрировать, не только усиливая ощущения, но и продлевая их. Только через минуту после моего взрыва вибрация остановилась, вызывая облегченный и одновременно разочарованный вздох.

Алекс аккуратно развернул меня, расстегнул ремешки на моем затылке, освобождая рот и позволяя размять слегка затекшую челюсть, а затем снимая и ленты с бедер.

— Ты великолепна, — прошептал он, нежно целуя мои губы, а затем опускаясь рядом со мной на подушки.

Ответить что-то было выше моих сил. Полное расслабление не давало пошевелить даже пальцем, не то что выдавить из себя какие-то слова. Но уже через десять минут в этой приятной неге, мысли все же вернулись, а любопытство, как обычно, взяло верх.

— Как думаешь, твоя мама серьезно намерена остаться? — спросила я.

— Еще как, — фыркнул Нильсен. — Ты выиграла битву, но не войну. Так что советую не снимать свои доспехи, — ухмыльнулся засранец. — Все самое интересное еще впереди.

— И что будем делать?

— А что ты предлагаешь?

— Ну уж точно не внуков ей рожать! — с чувством ответила я.

— Почему такая категоричность? — спросил Алекс, но я видела, что это был вопрос с подначкой, а не реальный интерес.

— Вот ни разу не было у меня цели в жизни начать плодить маленьких Нильсенов. Особенно в двадцать пять лет!

— Хм… А могла бы спеться с моей мамой, она бы тебя еще и в мои законные супруги пропихнула.

— Угу, не сомневаюсь. Она мне уже это успела пообещать, — скривилась я. — Вот чего я точно не собираюсь делать, так это выходить замуж.

Мое последнее заявление, тем более сказанное серьезным тоном, настолько заинтересовало Александра, что он приподнялся и повернулся ко мне, опираясь на одну руку. Может быть, было неправильно сейчас об этом говорить. Наши отношения вообще настолько эфемерны, что их сложно даже правильно охарактеризовать. Но я поступила так, как привыкла — предупредила о своих планах на жизнь в самом начале, чтобы потом не было разочарований. Вот бы я и про свое переодевание в мужчину изначально предупредила…

— Почему?

— А смысл? Большая часть браков все равно заканчивается разводом. Зачем устраивать этот фарс в виде свадьбы, если через пару лет ты все равно будешь ненавидеть этого человека, таскаясь по судам и отдавая юристам баснословные суммы, чтобы твоя «любовь до гроба» не обчистила тебя до нитки?

— Дай угадаю, твои родители развелись, — выгнул бровь Нильсен, продолжая внимательно изучать мое лицо.

— Нет, — мотнула головой я. — Они погибли.

— Прости, — Алекс поджал губы, явно ругая себя из-за этой оплошности. — Мне не стоило…

— Не переживай. Все нормально, правда. Я их почти не помню.

Если кому здесь и нужно извиняться, то точно не ему. Это я врала с самого начала и выяснила почти все подробности о его жизни за спиной. А еще он почти попал в цель своим вопросом. Мои родители не развелись. Зато тетя, которая меня воспитывала, делала это с завидной регулярностью. Но об этом я рассказать не могла, ведь у Харли не было такой тети…

***

Проснулась я снова в кровати Александра. Один раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Не помню, кто сказал. Но мне очень хотелось верить, что эти слова правдивы, ибо мне здесь нравилось. Нет, дело не в том, что эта кровать чем-то отличалась от других. По сути, она была такой же, как и другие в этом доме. Ну матрас, по крайней мере, точно не отличался. Суть была в другом. Спать в одной кровати — это определенный уровень близости.