Пьер Рей - Аут
— Я просыпаюсь в девять утра и пью свою утреннюю чашку кофе без сахара, а в яичнице люблю хорошо поджаренный бекон.
Габелотти поклонился, насколько позволял ему живот.
— Я очень признателен вам за то, что вы приняли мое приглашение. Еще раз приношу вам свои извинения.
Анджела легла в кровать, закрыла глаза и прошептала:
— Итало!.. Итало… Где ты?..
На часах было ровно пять утра.
* * *В «семье» Вольпоне Моше Юдельмана любили все. Не был исключением и Витторио Пиццу. Но в его глазах Моше обладал одним серьезным недостатком — он был поэтом. Юдельман считал, что правильно найденные слова и искусно проведенные переговоры могут разрешить самое деликатное дело.
Из личного опыта Витторио знал, что это не так. Иногда наступает момент, когда приходится браться за оружие, чтобы доказать свою точку зрения или отстоять свои интересы. Когда Моше сообщил ему о своем намерении пойти «сдаться» в лапы Габелотти, Витторио попытался отговорить его, разложив по полочкам причины опасения. Но Моше остался непреклонен.
— Если мы будем сидеть сложа руки, мы ничего не решим.
— Если ты такой отмороженный, иди… Но живым оттуда тебе не выбраться.
— Я пойду… Один. И возвращусь! Не суй нос в это дело, Витторио.
Пиццу сделал вид, что снимает с себя всю ответственность. Однако он отдал приказ Винченце Брутторе выделить двух «солдат», чтобы те незаметно прикрывали советника.
Вито Франчини и Куинто Фавара, оба в джинсах, длинноволосые, в мотоциклетных шлемах, подъехали на мощной «хонде» к дому Этторе Габелотти, и тут у них «отказал» двигатель. Они дождались приезда Юдельмана и точно записали время, когда советник вошел в дом.
Витторио Пиццу перевернул вверх дном весь Нью-Йорк, но следов Анджелы его «солдаты» нигде не обнаружили.
Существовало две возможности… Первая была безобидной и без последствий: все члены «семьи» знали о сумасшедшей любви Итало и Анджелы, это было постоянным предметом дружеских шуток. До встречи с Анджелой Малыш Вольпоне клялся, что никогда не женится. Но Анджеле хватило одного взгляда и пяти-шести недель, чтобы Итало забыл о своей клятве. С тех пор Итало резко изменился: стал пораньше уходить домой, забыл кутежи с девочками до утра, и даже покер перестал его удерживать в компаниях. Ну, а Анджела… Она хотела, чтобы Итало всегда находился от нее на расстоянии досягаемости поцелуя. Поэтому вполне возможно, что почувствовав нестерпимое жжение в сокровенном месте, Анджела не предупредив Итало, решила сделать ему сюрприз и вылетела следом в Швейцарию…
Вторая возможность — похищение Анджелы людьми Габелотти. Если это так, Итало никогда не простит Габелотти нанесенного ему оскорбления, и война между «семьями» завершится не раньше, чем наступит смерть одного из них.
Витторио посмотрел на часы. Сомнений быть уже не могло… Моше вошел в дом Габелотти вчера, во второй половине дня. Сейчас — пять часов утра, а домой он так и не возвратился. Или дон Этторе держит его заложником, или убил в приступе гнева.
Витторио поспал всего лишь три часа, остальное время, регулярно, через каждые тридцать минут, он получал телефонные звонки от Вито Франчини и Куинто Фавары, которые подтверждали, что Юдельман по-прежнему у Габелотти.
С гримасой на лице он снял трубку и набрал новый номер телефона Итало в Цюрихе, который ему передал Винченце Брутторе. Пора было переходить к активным действиям, но без приказа Итало он не мог шевельнуть мизинцем.
Ему повезло, Итало был на месте.
— Говорит Витторио.
— Где ты прячешься, мудило? Я повсюду тебя разыскиваю. Анджела! Где Анджела?
— Я прочесал весь Нью-Йорк, но пока безрезультатно. Падроне, мы продолжаем поиски…
Несмотря на тысячи километров, разделявшие их, Витторио вздрогнул от яростного крика Вольпоне:
— Я хочу, чтобы вы нашли мою жену! Ты слышишь? Чтобы нашли мою жену!
— Хорошо, падроне.
— Я вас всех сгною, если ее напугали! Всех! И тебя в том числе! Ты понял? Ты отвечаешь за нее головой!
Пиццу с трудом сглотнул.
— Хорошо, падроне, я найду ее. Падроне, Анджела скучает без вас… Я подумал, что, возможно, она вылетела…
— Она предупредила бы меня! Анджела всегда говорит мне правду! Всегда! А относительно Габелотти у тебя мыслей не возникало?
— Да.
— Так что тебе мешает проведать его? Где Моше?
— У Габелотти.
— С какого времени?
— Со вчерашнего дня.
— Ты что, совсем спятил? Вы там все с ума посходили! Сучья твоя башка, пока я здесь рву задницу, вы развлекаетесь!..
— Я ждал вашего приказа, падроне.
— Бери Амальфи, Брутторе, Дотто и возвратите мне Юдельмана.
— Хорошо…
И чтобы доказать Итало, что никакой двусмысленности в иерархии не существует, добавил:
— Хорошо, дон Вольпоне.
* * *Внимание Моро Дзуллино привлек не столько мотоцикл, сколько два парня в шлемах и кожаных куртках, беспрестанно курсировавшие между мотоциклом и пивным баром, работавшим круглосуточно.
Моро Дзуллино был рядовым «солдатом» в «семье» Габелотти. Три помощника дона Этторе — Карло Бадалетто, Фрэнки Сабатини, Симеон Ферро или же, в особых случаях, сам Томас Мерта, который командовал ими всеми, отдавали ему приказы.
Частные апартаменты дона Этторе располагались на восьмом этаже и занимали площадь в пятьсот квадратных метров.
Седьмой этаж занимали «административные» службы клана. Здесь проходили деловые встречи, находилось несколько кабинетов, помещение для телохранителей, которые двадцать четыре часа в сутки обеспечивали безопасность дона Этторе. На восьмой этаж можно было подняться только специальным лифтом, охраняемым круглосуточно. Без обыска в лифт никто не мог войти, за исключением нескольких доверенных лиц: адвокаты, бизнесмены, политики, профессионально связанные с Синдикатом.
Дом принадлежал одной фирме, торгующей недвижимостью, полностью контролируемой доном Этторе. Томас Мерта настоял на том, чтобы одну комнату отвели для постоянного наблюдения за главным входом в здание.
Все, что происходило на улице, не могло ускользнуть от наблюдателя с первого этажа.
О малейшем подозрительном оживлении на улице тотчас передавалось на седьмой этаж.
Уже в шестой раз за четыре часа дежурства Моро Дзуллино видел, как один из мотоциклистов возвратился из пивной, перебросился несколькими фразами с приятелем, который возился с картером «хонды», и тот, поднявшись с корточек, в свою очередь направился в бар. Их странное поведение в пять часов утра насторожило Моро, и он решил предупредить дежурного на седьмом. Он мог сделать это и раньше, но, попивая пиво, увлекся вестерном по телевизору, а главное, опасался вызвать недовольство парней на привилегированном этаже напрасной тревогой. Он снял трубку и доложил о своих наблюдениях. Его обругали… Не за информацию, а за то, что не доложил сразу…
