Дик (СИ) - Форс Элен
— Хорошо, Сиськастая! Сухой закон, так сухой закон! — его хриплый голос доводит меня до обморочного состояния. — Только я заставлю тебя заплатить за каждый ебучий день голодания! Я заставлю тебя страдать вместе со мной!
Его рука доводит меня до экстаза, практически заставляет кончить. И в то самое мгновение, когда перед глазами уже нарисовывается радуга, Дик отстраняется.
Надеваю футболку Дика, пропитанную его запахом. Это будоражит и возбуждает. Тело еще ноет после отобранного сладкого. Но я не изменю своего решения. Хочу проверить, что он вкладывает в понятие доверие. Будет ли он честен и хранить верность.
Только так я смогу понять — искренние ли его чувства ко мне.
Да и без секса с ним, моя голова мыслит яснее. Нужно слезть с этой иглы.
— Где я могу лечь спать? — захожу в комнату, где Дик уже лежит с книгой в постели. Он еще и читает. Драный эрудит.
— В моей кровати. — резко бросает еще влажный Дик. — Ты будешь со мной под одним одеялом.
Сглатываю.
Раньше я спала с мужчинами в одной кровати. Именно спала без какого-то интима. Да и всегда ложилась в целомудренной пижаме. У меня не было никаких чувств и терзаний. Это был всего лишь сон и не более. Но с Диком… все превратится в сплошное испытание.
Понимаю, что он только этого и добивается. Хочет заставить меня сдаться и отказаться от требования. Хочет поиграть с моими нервами.
— Хорошо. — делаю вид, что меня это не заботит.
Залажу под одеяло и разваливаюсь непринуждённо, непроизвольно касаясь разгоряченного мужского тела. Вкладываю в выражение лица Максимум безразличия, хотя сама давно перестала дышать.
Дик тут же притягивает меня к себе еще ближе, прижимает так, что я рукой чувствую его голый член. Он спит голый! Мать твою!
— Спокойной ночи, милая! — он шипит мне в ухо. Произносит это с диким злорадством, потому что я пытаюсь положить руку так, чтобы не касаться его, а по итогу, еложу и подразниваю его. От моих неуклюжих действий он только каменеет. Возбуждается еще больше.
Почему я глажу его, а чувство такое, что он уже упирается своим членом между моих ног?
Стараюсь затихнуть и не шевелиться.
Вроде лежу в удобной позе на удобном матрасе, но затекает все тело. Меня бросает в жар и начинает тошнить. Сон никак не идет.
Это испытание.
Дик же быстро засыпает и размеренно сопит, как ни в чем не бывало. Его член так и покоится на моей ладони, словно там ему самое место.
Это прикосновение раскаляет и доводит меня до немой истерики.
Через пятнадцать минут, которые показались мне вечностью, я резко сажусь на кровати, откидывая руку Дика с себя и с визгом выбираясь с кровати. Я не буду так спать, пусть думает, что хочет.
Лучше лягу на диване в зале без одеяла и подушек.
Вдогонку слышу хохот, которым заходится мужчина.
***Теперь я не понимаю, для кого придумала это испытание. Для себя или для него.
Быстро приведя себя в порядок утром, надев вчерашнее, отправляюсь на встречу к Ренате, которая пообещала поговорить с отцом о работе для меня.
Я ни о чем не говорила Дику, считаю, что не его дело, где я буду работать и как зарабатывать на жизнь.
У самого выхода мужчина ловит меня, хватает за руку и не дает выскользнуть.
— Куда собралась?
— На встречу к подруге. — понимаю, что веду себя как капризный ребёнок, который чего-то хочет, но не озвучивает это вслух. Просто капризничает и ждёт, когда все без него обо всем догадаются.
— Я отвезу тебя. — говорит Дик, выпуская меня и поправляя волосы, аккуратно зализывая их назад.
— Не стоит.
— Это решено… Именно так ведь делают люди в отношениях? — чувствую подкол в его словах.
У самого кафе, где мы договорились встретиться, стоит Рената около своей машины и вальяжно курит. Девушка, как обычно, выглядит потрясающе.
Я очень надеялась, что она зайдёт внутрь и не увидит, что меня подвозят. Теперь мне придётся придумывать отмазки, кто это и почему я в его машине с утра.
Дик любезно выскакивает из машины и помогает мне выбраться. Эта галантность — театральный жест для Ренаты.
Корчу рожицу, мол я знаю, для чего ты все это делаешь.
Подруга смотрит на нас вопрошающе, пробегает по мужчине пытливо, делая оценку его внешнему виду.
— привет, Рената! — выдавливаю из себя.
— Привет. — подруга целует меня в щеку и шепчет так, чтобы это обязательно услышал и Дик: А кто этот красавчик, твой новый ебарь?
От ее последнего слова мне хочется застонать и провалить под землю. Спалить себя заживо.
В этом вся Рената.
Дику она нравится. Ему вообще нравится все вульгарное.
— Дик! — представляется он и целует руку.
— Тот самый? — она бросает на меня недоверчиво взгляд, игриво играя бровями. Клянусь, если бы она не была лесбиянка, я бы подумала, что она с ним заигрывает.
— Тот самый.
— А я Рената!
— Приятно познакомиться, Рената. Когда закончишь, набери мне, я заберу тебя. — со стороны его слова можно воспринять как заботу любящего парня, но я слышу в них только приказ, отдающий сталью и не возможностью ослушаться.
И меня это заводит. Его слова бьют прямо вниз живота, там становится сразу же влажно.
Хочу его.
— Если бы такой, как он был у меня первым, я бы и лесбухой не стала.
— Руки прочь, этот гнилой фрукт мой. — даже в шутку толкаю Ренату. Или не в шутку?
Ее слова распаляют во мне дикую ревность.
— все! Все! Успокойся!
Мы проходим в кафе, заказывает английский завтрак и первые минуты говорим ни о чем. Мысленно я все еще возвращаюсь к фигуре Дика у его машине, приказывающего мне позвонить ему.
Мне хотелось позвонить ему, попросить забрать меня, поцеловать…
Но отношения не могут быть односторонними. Они должны поддерживаться обоюдно.
— Эй, ты где витаешь? Я с тобой говорю. — Рената щёлкает перед моим носом пальцами, приводя меня в чувство. — Слышишь, что сказала?
— Просто задумалась. — признаюсь я, отпивая кофе.
— Ты слышала, что твоего бывшего избили до смерти? Андрей в больнице сейчас. Врачи еле спасли ему жизнь!
От ее слов мне становится нехорошо, кофе застревает комом в горле.
Это шутка?
— Когда? — глупо спрашиваю.
— Сегодня вечером?
Боже, это мог быть Дик?
Нет, он был со мной… но я не видела, как уходил Андрей… и Дик мог подослать кого-нибудь…
— Прости, Рената! Мне нужно идти. Деньги скину на карту!
— А работа?
— Давай позже обсудим!
Во мне присыпается следователь, который четко и ясно говорит, что мне нужно делать и какие вопросы задавать, чтобы разобраться в случившемся.
Андрей лежит в отдельной палате. На него больно смотреть физически. Семьдесят процентов тела перебинтовано. Он растянут на больничной койке. В таких случаях обычно говорят — не осталось живого места.
Не решаюсь войти сразу к нему, потому что не знаю, что сказать, и со стороны он напоминает мумию. Страшно, что я могу оказаться виновной в содеянном.
— Входи уже… — его надломленный и усталый голос ввергает меня в депрессивное состояние. Сжимаю в руках пакет с фруктами и соками. Не знала, что еще купить по такому случаю.
Обычно такой веселый Андрей выглядит неприлично грустным и разбитым. В его глазах есть что-то обручённое и это угнетает.
— Как ты?
— Отлично.
Коротко. Без эмоций.
В горле застревает главный вопрос «Кто это?» Я так боюсь услышать подтверждение моих мыслей.
Одна часть меня говорит, что Дик не мог совершить такое, потому что он здравомыслящий человек, другая часть утверждает, что он занял место Буркова. Это значит, что я ничего о нем не знаю. Не могу и догадываться, на что он может быть способен.
— Расскажи мне все. — набираюсь сил и сажусь рядом с ним, тихонечко проводя рукой по его перебинтованному телу. — Кто это сделал?
— я не видел. — отвечает Андрей. — он подошёл сзади. У него в руке была бита или что-то металлическое. Не помню… мне вообще трудно это вспоминать… Доктор говорит, что это какая-то там амнезия, защитный механизм мозга.
