Дмитрий Липскеров - О нем и о бабочках
– На кого же вы его…
– Это девочка. Вы, Василий Степанович, постарайтесь все сделать так, как я хочу, а уж я благодарной буду.
Зав смотрел на нее, обзывая про себя дурой, одновременно жалея женщину с тяжеловесным именем Изольда, но и про предложенные деньги понял хорошо.
– На ваше усмотрение! – согласился зав. – Десять тысяч долларов для меня, чтобы я все правильно устроил.
– Я согласна.
– Чудно. Конечно, у нас вам лежать не стоит. Анонимность не соблюдается, специалисты в этом вопросе малограмотные… Я вам дам адрес одного гинеколога, он еще и уролог, если что, продлением жизни также занимается. У него частное отделение при больнице МПС. И у него грандиозные планы – строительство своей клиники!.. Сейчас я вам все напишу… Сытин Эльдар Эдгарович доктора зовут… Вы знаете, а он потомок известного издателя Сытина!
– Хорошо.
Зав понял, что она и не слыхала про Сытина, да и плевать ей сейчас на все.
– Вас отвезут домой на скорой, вы денежки человечку моему передадите, он с сиреной обратно, а я даю вам рекомендации прямо в ухо врачу. Кстати, у него и родить можете. У них палаты отдельные с евроремонтом.
А потом Изольда лежала два дня, уткнувшись лицом в стенку. У нее не было депрессии, страх хоть и оставался, но плескался на донышке желудка, давая возможность спокойно дышать. Она растворилась в себе и пыталась почувствовать свою крохотную девочку под сердцем. Девочка не заставила себя ждать и откликнулась на призыв матери легким, едва уловимым движением. А Изольда от этого эфемерного движения вдруг просветлела вся душой и улыбнулась ею, будто предчувствуя огромное счастье на оставшееся время ее жизни.
Она даже поела, а к вечеру решилась позвонить матери. Крепкая, как мрамор, Мария велела Изольде не распускаться. Год жизни – это год!!! А деньгами она поможет.
– Там много понадобится!
– Нам хватит.
– А как же твой испанский дом?
– И на дом хватит! А ты не тушуйся, к своим фирмачам за помощью обратись. Они тебя заразили и обрюхатили, они и должны тебе!
– Маша, мы в одной профессии. Никто никому ничего не должен. Все расплатились…
– Ты права…
Изольда посетила доктора Сытина, и вместе они составили план на будущее, распространяющееся на близкие роды и на правильную терапию от ВИЧ. Сытин показал ей платные палаты и предложил, конечно по ее желанию, умирать здесь.
– Ну, до этого еще!.. – махнул рукой Эльдар Эдгарович.
Изольда накупила всяческих витаминов для беременных, отдала состояние за лекарства и принялась первый раз жить неравнодушно. Она безумно любила свою девочку и разговаривала с нею подолгу, прося прощения за свое беспутство. Взамен дочь проецировала для нее потрясающие сны, в которых всегда присутствовал бесконечный стол, накрытый белой скатертью, начинающийся на земле, а кончающийся на небесах. За столом сидели праведные люди и радостно праздновали что-то. Изольда силилась понять, что за причина постоянного праздника, но отгадать не могла. У нее за этим столом было место, а по правую руку сидел старик с косматой бородой, похожий на грека. Он всегда молчал и смотрел туда, ввысь, в бесконечность праздника, не обращая внимания на Изольду. А как-то раз, во сне с пятницы на субботу, вдруг обернулся к ней и сказал:
– Я обо всем позабочусь!
Ей часто звонили бывшие клиенты, но она сообщала, что травмирована, не работает и работать не будет. Фирмачи сожалели и больше не тревожили, только посол маленькой африканской страны не объявился. Лишь по прошествии месяца Изольда получила ценную бандероль, в которой нашла большую золотую бляху и маленькое письмо, в котором посланник сообщал о пошатнувшемся здоровье и вынужденном отъезде на родину.
– И за отца прости! – вслух произнесла женщина для своей дочери.
В следующем сне к ней опять обратился молчаливый старик, почти приказав уделить на следующей неделе внимание матери.
– Будь поласковей с ней! – приказал.
Изольда приехала к матери на работу и, встретив ее, поняла, что они не виделись много лет. Изольда обняла мать, прижимаясь к ее увядающему телу запрятанным в бандаж пузом, и сказала:
– Маша, я тебя люблю!
Мать покоробили такие дочерние ласки, она списала их на изменчивый гормональный фон и болезнь. Выпутавшись из объятий, мать показала ей свое частное предприятие на восемь комнат и четыре зала, где неутомимо трудились гетеры всех мастей и кровей из распавшегося Союза.
– Все легально. Стриптиз-клуб «Габон».
– Почему «Габон»?
– Не знаю, слово понравилось.
– Это не слово, а название страны.
– Да знаю…
Конечно, мать это знала, так как посол маленькой африканской державы с большой золотой бляхой на груди прежде посещал ее нелегальное заведение, сделав его впоследствии легальным, вложив в стриптиз-клуб солидные деньги – от ее имени, разумеется. За это благодарная хозяйка дала заведению название «Габон» и плюсом приложила координаты своей дочери. Вот откуда взялся посол с бляхой, отец будущей дочери Изольды.
– Как его звали?
– Кого?
– Негра.
– Адио, а что?
– Нет, ничего.
– Кстати, я ему давала твой номер телефона, но он к этому месту прикипел, уж прости…
– Значит, все хорошо, Маша?
– Ты же видишь…
Изольда радовалась, что у дочери будет бабушка, которая сможет позаботиться о девочке после ее ухода. Взяла с матери слово, что она никогда не направит внучку по их стопам, увеличивая династию валютных шлюх. Маша обещала воспитать девочку в традициях чеховских времен, а к годам четырнадцати отослать в Швейцарию для приобретения интернациональных знаний. Вечером того же дня у себя дома, когда Изольда, умиротворенная, укрытая пледом, полулежала в кресле, поглощая чипсы со вкусом сметаны и грибов, она вдруг услышала голос телевизионного комментатора, доносящийся из соседней квартиры, сообщавшего, что некий чеченец, имя которого сейчас устанавливают, недовольный обслуживанием в клубе «Габон», вытащил из сумки автомат иностранного производства и расстрелял владелицу заведения, а вместе с нею еще семь человек – четырех стриптизерш и троих гостей. В Москве введен план «Перехват», начато следствие.
Беременной и ослабевшей Изольде пришлось собирать справки для похорон, опознавать мать в морге, а потом и хоронить. Она все это сделала с вернувшимся равнодушием – организм из последних сил ограждал растущую в животе жизнь. Изольда даже не устраивала поминки на девять дней. А о сорока и говорить не приходилось – она уже лежала в платной палате сытинского центра. Сам врач боялся, что пациентка не дотянет до естественных родов, так как болезнь поедала Изольду рекордными темпами. Сытин навестил ее и, стараясь не глядеть в глаза женщине, предложил как можно скорее сделать кесарево сечение.
