Эрика Йонг - Сердце Сапфо
— Может быть, я согрешил, отрицая существование богов, — сказал Эзоп. — Или, воззвав к Осирису и древним богам, мы вызвали и змееголовую богиню. А может быть, правы были египетские последователи Эхнатона. Возможно, есть только один бог — палящее солнце.
— Эзоп, ты меня поражаешь.
— Архилох сказал: «Ничто не трудно для богов». Может быть, мы молились неверному представлению о боге. Эхнатона назвали еретиком за почитание одного единственного бога, но другое племя, обитающее в пустыне, подхватило его идею. Они утверждают, что они избранный народ будущего.
— Один бог? Как один бог может повелевать всем на небесах и на земле? — спросила я.
— А так, что бог есть сила, а не персона, — сказал Эзоп. — Бог — это мудрость, свет, жизнь.
— Какая странная мысль! — удивилась я.
Наш поврежденный корабль бороздил волны. Некоторые наши спутники, самые пожилые, пали жертвой морской болезни, голода, отчаяния. Если мы и видели острова на горизонте, заходить на них боялись: вдруг там прячутся змеи или еще что похуже. Мы то и дело предавали волнам тела умерших. От нашего корабля исходил запах смерти. А те, кто был на борту, тощал с каждым днем из-за отсутствия пищи. Я была уверена: конец близок. Мы не могли найти землю, куда пристать, и еду, чтобы подкрепиться: море рано или поздно поглотит нас. Когда-то я была уверена, что будущее запомнит мое имя и мои песни. Теперь я впала в отчаяние.
Эзоп и я вместе с Аттидой и Гонгилой часто садились под холстиной на самом носу корабля и вглядывались в горизонт: не появится ли там наше спасение. Ветра и волны не пугали нас. Плеск и брызги морской воды не приводили в отчаяние. Мы были исполнены решимости первыми увидеть дружественный корабль. Моряки научили меня забираться на вершину мачты, и я делала это время от времени (хотя мое сердце и готово было выскочить из груди), а потом соскальзывала вниз. Если я видела вдалеке вспышки молний или слышала гром, то кубарем скатывалась с мачты.
Мы понятия не имели, где находимся. Возможно, нас унесло за Геркулесовы столбы, — мы и этого не исключали. Мы нарушили размеренный порядок жизни амазонок и, вероятно, теперь подвергались за это наказанию. Мы усомнились в существовании богов, в преклонении перед которыми были воспитаны. Увижу ли я когда-нибудь свою девочку? Увижу ли когда-нибудь Алкея?
Раздался оглушительный удар грома, небо рассекла молния, которая расколола мачту и свалила ее вместе с потрепанными остатками паруса. Наш неуправляемый корабль закрутило в котле морской воды. Еще один удар — и кормовая часть отделилась от носовой. В волнах завертелись доски, разбитые амфоры, наши товарищи. Когда я в последний раз видела Аттиду и Гонгилу, они гребли, сидя в нижней части амфоры, словно в игрушечной лодчонке, а потом вздыбилась волна — и они исчезли за ней. Мы с Эзопом, вероятно, вызвали жалость у Посейдона — или у его подружки Майры, потому что нас выбросило на песчаную отмель, где мы остались лежать без сознания, наполовину в воде, наполовину на суше.
Сколько мы пролежали так — известно одним богам. Нас привел в чувство гром лошадиных копыт, и мы увидели, что окружены стадом диких лошадей с человеческими туловищами и головами. Они медленно приблизились к нам, их вожак, у которого была густая белая борода и ярко-зеленые глаза, опустился на колени и тронул меня руками.
Прикосновение было нежное даже для мужчины. Эзоп подпрыгнул, словно желая защитить меня.
— В этом нет нужды, — сказал ему вожак кентавров. — Пусть Зевс и счел нас животными и сослал на этот скалистый остров, но я умею обходиться с дамами, как и мои оболганные братья. Я — Хирон. Я старше Зевса, старше Посейдона, старше всех их. Когда самонадеянные боги решили изгнать из своей среды животных — а точнее, спрятать их, — они отправили нас куда подальше. Мы были неприятным напоминанием о прошлом, как гарпии и горгоны.
— Мы встречались с Герпецией — мы знаем.
— Моя отвратительная сестричка, — сказал Хирон. — Но мы гораздо цивилизованнее, чем она. Мы научили богов всему, что они знают. За это они нас и возненавидели. Мы живем в абсолютной гармонии. Едим только яблоки и траву. Мы не убиваем других существ. Мы изучаем растения и целительство. Мы проводим жизнь, пощипывая травку и размышляя. Мы открыли состояние абсолютного покоя, которое является ключом к тайнам мироздания. Именно кентавр первым обнаружил, что нельзя дважды войти в одну и ту же воду.
Хирон отвел нас в рощу, где мы смогли подкрепиться яблоками, попить свежей холодной воды и отдохнуть. Журчащий ручеек, пересекавший остров кентавров, оказался на удивление целительным. Спустя немного времени кораблекрушение представлялось нам таким же далеким, как детство.
Чем весь день занимались кентавры? Они скакали по острову, тренируя мышцы. Они танцевали сложные танцы в сопровождении духовых инструментов. Они купались в холодных ручьях. Позавтракав травой и яблоками, они ненадолго погружались в сон. Они проводили долгие часы, стоя совершенно неподвижно и вглядываясь в горизонт. По вечерам они делились друг с другом мудрыми мыслями, осенившими их во время этого созерцания.
Но одна проблема все-таки оставалась. Все кентавры были мужского рода, а потому не могли размножаться. Они с каждым годом старели и старели. Имея наполовину божественную природу, они не могли умереть, но жестокой волей Зевса должны были стареть вечно. Кто заменит древних кентавров, ни на что более не способных, кроме как щипать травку? Кто будет заботиться о них в их бесконечной старческой немощи? Молодого поколения у кентавров не было.
— Нам нужны кобылицы, — сказал Хирон. — Иначе наша великая философия закончится пшиком.
— Жаль, что наши девы погибли в море, — сказал Эзоп.
— Девы? — спросил Хирон. — Какие девы?
— Дочери амазонок и египетских моряков. Одних захватили змеи Герпеции, другие утонули в море.
— Вы уверены, что все они погибли? — спросил Хирон.
— Настолько, насколько можно быть в чем-то уверенным, после того как тебя выбросило на сушу! Я удивлюсь, если кто-то из них остался в живых.
— То же самое говорили и о Персефоне, но мы нашли ее в царстве Аида и сумели вернуть к жизни. Увы, нам приходилось на полгода возвращать ее из-за этих семян граната, что она съела. В те времена мы служили Деметре, великой матери, и узнали самые сокровенные ее ритуалы, способствующие росту урожая. Вот были времена! Сказав это, Хирон громко заржал несколько раз, и ржание эхом разнеслось по роще и берегам острова. Самые молодые и быстрые кентавры как безумные поскакали к морю. Они поплыли с такой ловкостью — можно было подумать, что это дельфины.
