Андрей Афантов - Сатир и Муза
– Конечно-конечно, – это была любимая присказка Ольги, которой Сергей Иванович успел заразиться от Алёши. Но звучала она в его исполнении не так задорно, как у неё. Ольга стояла и снисходительно разглядывала одинаковые плеши на головах спорщиков. «Вроде у Алёши её не должно быть видно, – думала она, и тут же догадалась. – Это он голову помыл моим шампунем для суперобъёма!»
– Все свои бизнесы я строю следующим образом: как только контора выходит на самоокупаемость, потогонный принцип «от зари до зари» отменяется.
Тут Оля стала прислушиваться.
– Я выбираю лучших специалистов в своём деле, устанавливаю им высокие зарплаты, привязываю бонусы к итоговой прибыли и – вперёд! Приходи на работу когда хочешь, уходи когда хочешь, отпусков сколько угодно и когда угодно, главное – дело свое делай! Поначалу такой подход непривычным людям кажется разлагающим, но поработав так у меня пару лет, они начинают ценить моё человеческое отношение к ним. Особенно молодые мамы после декрета, – Сельдин взглянул на Ольгу вопросительно.
Та тут же по-школьному потянула руку вверх и игриво запищала:
– Я! Я! Можно я!
– Собственно говоря, я потому и напросился в гости, – Сергей Иванович перешёл к делу. – Ты, Алексей, вроде свободен сейчас?
– Ну да, это у нас Ольга пробовала на работу выйти, но не смогла.
– В смысле? – спросил Сельдин.
– Пришла в один банчок, месяц поприсматривалась и сбежала. Банк – одни бабы. Мужик только один в руководстве – это предправления. Меня он ещё на собеседовании смутил, – Ольга забавно нахмурила носик. – У него маникюр был лучше, чем у меня!
И продолжила:
– Банк – дырка. ЦБ настолько завинтил гайки, пока я была в декрете, что теперь огромное количество персонала занимается исключительно перекладыванием бумажек: мониторинги, контролёры, аудиторы и т. п. Толком никто не работает. Тоска смертная. От бизнеса осталось только делопроизводство. В итоге акционеры интерес к банку утратили, вывели оттуда помойными кредитами весь капитал, и даже больше. И вот сидят сотрудники, эту дырку обслуживают. То одну схемку придумают, то другую. Чего там мне делать? Вот и ушла – даже в трудовую книжку запись сделать не успели. Это и к лучшему. А то, когда у них лицензию отзовут, как я объяснять буду, что я там делала?
– Да, таких банков сейчас много. И крупные тоже. И какие же мысли? – Сельдину не терпелось перейти к конструктивной части беседы.
– Может, своё что-нибудь сделать? Надоело «на дядю работать».
– Хорошая мысль… Алексей! – Вы же все эти годы были клиентом моей брокерской компании, – Сельдин констатировал факт, почему-то он перешёл на «вы». – Я посмотрел, как вы управляли своим счётом. Мне очень понравилось. Сначала ваши показатели отставали от индексов, когда вы переложились в облигации, я вообще не понял – зачем? Но потом, когда всё рухнуло, оказалось, вы индексы переиграли своей осторожной торговлей.
Сельдин имел в виду коррекцию на фондовом рынке в первом полугодии 2006 года.
– Да ладно! Ну, переиграл. Ерунда! Вон Олечка квартиру продала, купленную в спекулятивных целях! Прирост больше чем в три раза за три года! Мои игры просто меркнут перед ней.
Ольга Викторовна скромно потупила взор, ей было приятно искреннее восхищение мужа.
Дверь в мастерскую робко приоткрылась, на пороге появился малыш. Покачиваясь на ещё неокрепших ножках, Дима опасливо смотрел голубыми глазами на незнакомого дядю. Он сжимал в кулачке и тащил за собой по полу Олину ночнушку. Ольга, смутившись, отобрала её. «Потому что мамой пахнет, вот он и спит с ней». Мужчины молча любовались, как Димочка протопал к папе и пристроился у его колен. Алексей закопался носом в «ленинские» кудряшки. И ждал, пока Ольга возвратится.
– Мне моя контора не нравится, – продолжил Сергей Иванович, улыбаясь. Он вспомнил своих внуков, и ему вдруг расхотелось вести деловые разговоры: – Я тебе предлагаю ею заняться. Подумаешь?
Алексей пожал плечами:
– В смысле – рулить вашими деньгами?
– Не совсем. Мне интереснее построить бизнес, ориентированный на клиента. И нынешнее руководство с этим не справилось.
– Там конкуренция жестокая! – Алексей задумался, стоит ли демонстрировать скепсис? – Я подумаю! – ему не хотелось расстраивать гостя отказом, хотя принимать его предложение тоже не хотелось.
«К тому же у вас – коммунизм», – сам себе сказал Алёша, заставляя отнестись к словам Сергея Ивановича серьёзно.
– Подумай, подумай! – Ольга обратила на себя внимание, говоря мысленно: «А как же я?»
Сергей Иванович так и понял эту реплику, поэтому перевёл взгляд на хозяйку:
– А у вас какие планы?
– Может, выпьем? – Оля показала на бутылку, которая заждалась на столе, украшенном свежими цветами.
– Конечно-конечно, – теперь Алексей отрепетировал её присказку, но тоже не угадал интонацию.
– Хочу открыть компанию по бухсопровождению. Сейчас эта услуга востребована. Предприниматели не хотят сами заниматься своей бухгалтерией и отдают её на аутсорсинг. Вроде у меня даже и кадры есть знакомые, кто может согласиться, – Ольга не стала говорить Сельдину что нужных связей в налоговой ей как раз не хватает.
– Ну, давайте, может, вместе подумаем?
– Ну, давайте.
Сергей Иванович почувствовал себя навязчивым и сменил тему:
– На картине – вы? – спросил он очевидное.
Ольга кивнула:
– Приятно вспомнить себя стройной и молоденькой.
Они некоторое время любовались творением Алексея. Тот разлил вино по бокалам.
– За нас! – чокнулись и пригубили.
– Надо клубничку в бокал опустить, – сказала Ольга.
– Продавать не собираешься? Или выставляться?
– Не-а, – ответил Алексей.
– А почему? – вопрос Сергей Ивановича прозвучал почти возмущённо, он поднял брови и добавил: – Очень даже достойная вещь.
– Это моя дорога к Богу! – сказал Алексей. – Не всё ж надо делать ради денег.
– Странно… Создавать шедевр для Бога? Для нашего времени это так необычно… – фраза Сельдина повисла в воздухе, но он говорил совершенно серьёзно.
Все втроём снова уставились на картину.
Вдруг Ольга почувствовала укол ревности к своему изображению: «Он меня на картине любит больше, чем меня настоящую». И додумала с горечью: «Конечно, я тогда была интереснее…»
Алексей молчал, думал над ответом, смакуя prosecco.
– Тост! – наконец сказал он. Ему хотелось говорить с пафосом, но в глубине души Звонарёв оставался раздолбаем, как бы ни нахваливал его Сельдин. Всякая торжественность претила его характеру, поэтому Лёша заговорил медленно, выдавая фразы мелкими порциями.
– Три года назад произошли события, которые сильно перевернули всё моё отношение к жизни, – Алексей посмотрел на Олечку глазами, полными лукавого любопытства: догадается ли она, о чём он? – Эта картина!.. Результат…
