Сокрушенная империя - Джейд Эшли
– Боже, Бьянка, – он гладит меня по щеке, – дело не в этом. – Между его бровей пролегает морщина. – Ладно. Хочешь правду? Когда между нами все только начиналось, я не хотел спать с тобой, потому что не хотел, чтобы ты привязалась ко мне. Но теперь…
– Что теперь? – настаиваю я, когда он замолкает.
Оук глубоко вздыхает.
– Я не хочу, чтобы ты пошла на поводу у эмоций и совершила ошибку, о которой будешь потом жалеть.
Не знаю, что больнее: его очевидная уверенность в том, что наши отношения не продлятся долго, или что он думает, будто я пожалею об этом. Пожалею о нас.
– Оукли? – Я беру его лицо в руки, заставляя посмотреть на себя. – Неважно, что будет с нами дальше. Быть с тобой, чувствовать то, что я чувствую к тебе… это никогда не будет ошибкой.
Я заставляю себя не произносить эти три слова. Не потому, что не чувствую их, а потому, что, боюсь, они оттолкнут его, пока я хочу вцепиться в него крепче и никогда не отпускать.
Выражение его лица мне непонятно.
– Скажи что-нибудь, – шепчу я. – Мне нужно знать, о чем ты ду…
Его губы впиваются в мои, воздух вокруг начинает трещать. Я не могу дышать, пока наши языки переплетаются и он целует меня глубже… словно я – единственное, что нужно ему в этом мире. Желание вспыхивает у меня в груди, когда он поднимает мой топик, обнажая живот.
– Такая красивая.
Подушечки его пальцев касаются моей груди, и мне кажется, я готова сойти с ума, когда его губы целуют меня в шею, ускоряя пульс.
– Так хорошо.
Мне становится жарко, когда он стягивает с меня топик и опускается ниже.
– Боже. Я обожаю твою грудь.
Сжав одну грудь своей большой рукой, Оукли языком играет с соском, едва касаясь его.
– Оукли, – умоляю я. – Пожалуйста…
– Я знаю, чего ты хочешь. – Когда он облизывает один из моих сосков, в его глазах проносится коварный блеск. – Побудь хорошей девочкой, чтобы это получить.
Господи, я обожаю эти грязные разговорчики. То, как я с нетерпением жду каждого его прикосновения.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть, когда он наконец всасывает в рот мой сосок, лаская его языком.
– Еще, – шепчу я, когда он перемещается ко второй груди. – Пожалуйста, еще.
В ушах шумит кровь. Его рука медленно опускается вдоль моего тела, прежде чем исчезнуть в шортах. Оукли посылает мне дразнящий взгляд, и его ладонь ложится сверху на мои трусики, не двигаясь дальше. Я дрожу, всем телом моля его продолжить, пока Оук нежно поглаживает мой лобок. Затем переводит взгляд на мое тело, оттянув резинку шорт так, что она ударяется о мой живот.
– Сними их.
Я с удовольствием делаю, как он велел. Мои прикрытые веки дрожат, и я слегка вздрагиваю, когда он касается меня сквозь белье.
– Ты такая влажная, что трусики прилипли к твоей девственной киске.
Господи. Резко втянув воздух, я развожу ноги шире, как никогда нуждаясь в его прикосновениях. Разочарованно вздыхаю, когда Оукли убирает руки.
– Почему ты остановился?
Я слышу, как он что-то делает в темноте, прежде чем палатку наполняет тусклый свет.
– Я хочу видеть тебя.
В его глазах плещется желание, пока он исследует мое тело. Пальцы медленно проскальзывают под мои трусики, и он отодвигает их в сторону. У него вырывается грубоватый стон, когда он смотрит на мою обнаженную кожу. Взгляд у него такой, словно он только что нашел закопанное сокровище, которое искал всю свою жизнь.
Устроившись поудобнее, Оукли проводит пальцем по моим влажным складкам.
– Такая прекрасная.
Его горячее дыхание обжигает мои соски, пока большой палец касается клитора, а средний медленно погружается внутрь.
– Дашь мне попробовать твою сладкую киску?
– Да, – бормочу я, выгибая спину, пока он двигает пальцем внутри. – Можешь делать со мной все что угодно.
– Хороший ответ. – У меня перехватывает дыхание, пока я наблюдаю за тем, как он слизывает мою смазку со своих пальцев. – Черт, – его взгляд пронзает меня насквозь, – хочу еще.
Рыча, Оук снимает с меня трусики и разводит ноги шире. Я едва успеваю моргнуть, прежде чем его голова оказывается между ними. По телу разливается тепло, когда он касается меня языком.
– О господи.
Оукли продолжает трахать меня своим языком и всасывать нежную кожу, словно очень голоден. Дыхание ускоряется. Его губы перемещаются на мой клитор. Он глубоко вводит в меня два пальца, и я выкрикиваю его имя. Оукли смотрит мне прямо в глаза, пока его рот и пальцы сводят меня с ума.
Я чувствую новую, неожиданно сильную волну удовольствия, когда он делает языком нечто такое, отчего все у меня внутри переворачивается.
– О господи. Да, вот так.
Ноги начинают дрожать, и он намеренно высасывает из меня наслаждение по каплям. Оукли низко стонет, и я вижу, как напрягаются его плечи, пока он продолжает вылизывать мою киску.
– Оукли.
Я так близка. Так чертовски…
До боли прикусываю губу, чувствуя наступление оргазма, и с моих губ срывается резкий крик. Схватив его за волосы, я начинаю сотрясаться в крохотных судорогах, которые не могу сдержать.
– Пожалуйста, – умоляю я, пока он нежно целует мой лобок.
Клянусь, я умру от нетерпения, если он заставит меня ждать его член еще хотя бы секунду.
Звук расстегивающейся ширинки будто музыка для моих ушей. Я должна переживать из-за того, что вот-вот случится… но нет. У меня едва не текут слюнки, когда он проводит ладонью по всей длине. Я не помню, чтобы хоть один член вызывал у меня столько восхищения. Но опять-таки у Оукли он выдающийся. Длинный, толстый, испещренный венами и заканчивающийся блестящей розовой головкой с серебряной сережкой.
Если бы я не была ревнивой, я бы предложила какой-нибудь компании, производящей секс-игрушки, сделать его копию, потому что они бы разошлись как горячие пирожки.
Но Оукли и его идеальный член принадлежат мне. Только мне.
Встав на колени, он слегка касается моей киски.
Ноги начинают подрагивать, когда он проводит по моему клитору головкой, поддразнивая.
– Тебе нравится, когда я играю с твоей киской, малышка?
Сердце начинает биться чаще.
– Да.
Он усмехается, продолжая движения… но потом замирает.
– Ты уверена?
Я никогда в своей жизни не была ни в чем так уверена.
– Абсолютно. – Шире развожу ноги. – Я готова.
Чертовски готова.
Но Оукли, очевидно, нет.
– Чт… – Я широко открываю рот, когда вижу, что он снимает пирсинг. – Зачем ты это делаешь?
– Тебе и так будет больно. – Оук стаскивает с себя футболку. – Я подумал, меньшее, что я могу сделать, – не добавлять боли.
Я надуваю губы.
– Но я люблю твой пирсинг.
Усмехнувшись, он устраивается у меня между ног.
– Я потом надену его обратно. – Оукли нежно касается моей щеки, серьезно смотря мне в глаза. – Скажи, если будет слишком больно.
– Я справлюсь, – уверяю его я.
Головка члена касается входа в мое влагалище.
– Я буду медленно.
– Не нужно… – Остальные слова застревают у меня в горле, когда он начинает толкаться вперед, с каждым дюймом причиняя мне все больше боли.
Я заставляю себя дышать, чувствуя, как стенки растягиваются от его движений.
– Все нормально? – спрашивает он, войдя примерно на половину.
Нет, но я все равно киваю.
– Продолжай.
Он останавливается.
– Тебе больно.
– Все в порядке. – Я утыкаюсь лицом в основание его шеи. – Я хочу, чтобы было больно.
Оукли хмурится.
– Почему?
Убрав волосы с его глаз, я говорю как есть:
– Потому что все самые прекрасные вещи причиняют боль.
Пока он изучает меня, у него между бровей залегает морщина… словно я самое интересное, что он когда-либо видел.
– Оукли, – настаиваю я, когда больше не могу ждать.
Он со стоном толкается, вводя в меня свой толстый член. Я чувствую резкую боль, когда он входит до основания, отчего все мое тело напрягается. Делаю несколько глубоких вдохов, заставляя себя расслабиться. Мгновение спустя боль отступает, и я чувствую себя иначе… наполненной.
