Укрощение строптивой (СИ) - Ростов Олег

— Спасибо, Стёпа. Хорошо, как стало. Дети то спят?

— Конечно спят. Рисовали мне рисунки на завтрашний День рождения.

— Что нарисовали?

— Точно не знаю. Они мне не показывали. Но я заглядывал, когда они были в процессе. Пацаны машины, Полина дом, Соня… Что Соня нарисовала я так и не понял.

Штерн усмехнулся.

— Главное, что нарисовала.

— Да, главное, что нарисовала.

— Рисунки обязательно в рамочку помести и повесь в комнате. Дети увидят это, поймут, что не зря. Папе очень понравилось. Для детей это самое важное. Я это сейчас только стал понимать. Кристина в детстве делала гербарии. А я никак не реагировал. Весь в бизнесе, в делах. Вот и получил потом. А она ведь тянулась. Это хорошо, Стёпа, что детей много. А не один… Мне бы вернуть то время, я бы не одного гербария Кристины не пропустил.

— Как-то, когда Кристина ходила беременная близнецами, повез я её в лес. Осенью дело было. мы в этот день с ней вообще не ругались. Она молчаливая была. Ходила по лесу, собирала листья. Всякие разные, красивые такие. Жёлтые, оранжевые, разноцветные. А потом рассказала мне, что в детстве любила собирать гербарии. И показывала их родителям. Только эти гербарии никому оказались не нужны. Странный был день. Мы словно с ней были одна семья. Нормальная, полноценная. Я попросил её собрать мне гербарий. Она удивилась, но сделала. Я его поместил в рамку, под стекло. Он до сих пор у меня висит, в квартире родителей.

Мы немного помолчали. Потом Александр Осипович спросил:

— Что с квартирой будешь делать?

— Ничего. Пусть стоит. Это всё что осталось от родителей. Там каждый миллиметр пропитан ими. Мебель, занавески, которые мама ещё вешала. Портреты, картины. Я туда, когда приезжаю, словно в детство своё возвращаюсь. Да и с Кристиной мы там бывали. И Соню там, в квартире родителей зачали. Так что пусть стоит. Я приезжаю туда, убираюсь. Хотя чего там убираться? Пол вымою, пылесосом поработаю. Окна вымою. Занавески и шторы постираю. Мне это не в напряг. Да и Соня почему-то любит там бывать. Почему, сам не знаю. Очень любит смотреть семейный альбом. Фотографии внимательно рассматривает, потом пальчиком тычет и смотрит на меня. А я ей говорю, это твой дедушка. Это твоя бабушка. Это я. Это твоя двоюродная бабушка. Прабабушка, прадед. Разные люди, большинства из которых уже и в живых давно нет. А ей интересно, как я рассказываю, показываю старые фотографии. И такое ощущение, что они рядом, здесь со мной и дочкой. А потом она засыпает и спит так сладко.

— Наверное, ты прав, Стёпа. Сонечка становится всё больше похожей на свою мать.

— Да, Александр Осипович. Такая же светловолосая и голубоглазая.

— Ладно, Стёпа. Пойду я спать. Завтра у нас праздник. — Он усмехнулся. — Так что надо набраться сил. Я специально разобрался со всеми срочными делами, так что, несколько дней буду здесь, с внуками.

— Идите, Александр Осипович.

Он ушёл. Я ещё немного посидел. Прибрался в парной, в моечной. Открыл вентиляцию, чтобы всё просохло. Бассейн я не набирал. Когда прошёл в спальную Ирмы ещё не было. Позвонил ей.

— Алё, Стёпа?

— Ирма, ты домой то приедешь ночевать? Тебя ждать?

— Да. Стёпа я уже еду. Сейчас, через десять минут буду.

— Ирма, я баню затапливал для Александра Осиповича. Ты будешь?

— Стёп, я устала. Пойду в душ. В баню в следующий раз. Хорошо?

— Как скажешь. Я жду тебя. Дети уже спят давно.

Через двадцать минут Ирма заехала во двор перед домом. Я ждал её в холле. Зашла. Увидел её лицо. Уставшая, осунувшаяся какая-то. Она подошла, поцеловала меня в щеку.

— Наконец-то я дома.

— Устала?

— Ты даже не представляешь как.

— Почему сама ездишь? У тебя что, водителя нет?

— Стёп, я сама люблю ездить… Но ты прав. Надо начинать с водителем кататься.

— Есть будешь?

— Нет. Только чай попью. После душа.

— Хорошо.

Ирма ушла на верх. Быстро разделась и прошла в ванную. Дверь не закрыла на защёлку. Зашёл. Она стояла ко мне спиной, уперевшись руками в кафель стены. Стояла расслабленная.

— Ирма, тебе помочь? — Женщина развернулась ко мне лицом.

— Если ты не против, то залезай ко мне.

Снял спортивные штаны и нижнее бельё. Больше на мне ничего не было. Встал рядом с ней под струи. Она прижалась и закрыла глаза. Обнял её.

— Давай я тебя намылю.

— Давай. — Я отключил душ, взял мыло и стал просто руками намыливать её. Спину, руки, шею, грудь, живот, ноги. Поцеловал её в живот. Когда закончил, выпрямился с колен. Она улыбалась с закрытыми глазами.

— Стёп, такой кайф. Хочешь меня?

— А ты хочешь?

— Я никакая, Стёпа. Но если ты хочешь, то…

— Ирма, я не занимаюсь любовью с уставшей женщиной. Давай сполоснёмся. — Включил опять душ. Обмыл её. Поцеловал в губы. Взял большое полотенце и завернув её в него, унёс в спальную. Там вытер насухо. Подал ей её трусики и ночную рубашку.

— Нет, Стёп, я так буду спать. Без всего.

— А что так?

— А чтобы утром не тратить время на их снятие. Мне же надо будет своего мужа поздравить первой с Днём рождения. Вот я и поздравлю. А потом подарок будет.

— Как скажешь.

Завалились с ней спать. Она устроилась на моей груди и сразу уснула. Некоторое время лежал, смотрел в потолок. Потом постепенно и самого сморил сон.

Утром проснулся от того, что меня целовали. Целовала Ирма в губы. Когда открыл глаза увидел её улыбку.

— С Днём рождения, дорогой. Я тебя разбудила?

— Разбудила. Будешь за это наказана.

— Накажи. — Стала целовать моё лицо, потом грудь, смещаясь ниже. Меня стало охватывать возбуждение. Ирма тёрлась о моё тело грудью. Я чувствовал её затвердевшие в возбуждении соски. Нежно ухватилась ладошкой за моё естество. Подвигала ей вверх-вниз, потом поцеловала и насадилась ртом. Ирма хорошо делала минет. Просто сказка. Взял её голову в ладони и стал насаживать интенсивнее. Когда готов был уже кончить, она резко отстранилась.

— Стёпа не в рот мне. — Быстро подвинулась ближе к моему лицу, возбуждённый член не отпускала из рук. Быстро устроилась на мне и ввела мою плоть к себе в лоно. Тут же задвигалась, наращивая интенсивность. Стенки её влагалища обхватили меня плотно. Она начала постанывать. Ухватил её за талию и помогал насаживаться. Даже стал сам делать движение ей на встречу. Наконец я достиг своего пика наслаждения, заполняя её своим семенем. Ирма с закрытыми глазами, приоткрытым ртом продолжала двигаться на мне. Я её не останавливал. Её стоны стали все громче. С талии переместил ладони ей на грудь и сжал их.

— Да, Стёпа, мни их. Боже как хорошо. — Влагалище женщины сжало моё естество внутри себя. Она задрожала, но не переставала двигаться. Я прижал её к себе и не давая закричать от экстаза накрыл её губы своими, при этом сам делал толчки. Понял, что Ирма испытывает оргазм, поэтому сам свои фрикции не прекращал, только замедлил их. Она же двигаться совсем прекратила. Губы её не отпускал. Она от экстаза только мычала. Когда замолчала. Отпустил её. И сам замер. Ирма распласталась на мне. Лёжа стала гладить меня по голове.

— Это был твой подарок, Ирма? — Шёпотом спросил её.

— Нет. Это было моё поздравление. Подарок позже. — Ирма поёрзала на мне. Улыбнулась. Поцеловала. — Тебе понравилось поздравление?

— Понравилось. Но, Ирма, поздравление с Днем рождения бывает только один раз в год. Теперь что, такое поздравление только через год?

— Ну зачем же, через год? Можем ещё раз повторить. Потом вечером или днём, это смотря, где ты меня зажмёшь. Поверь я долго сопротивляться не буду.

— Это всё хорошо. Но это только сегодня. А завтра и в остальные дни?

— А мы завтра тоже какой-нибудь праздник придумаем. Например, День взятия Бастилии и будем друг друга поздравлять. Ты меня, я тебя. И чем глубже поздравления, тем лучше.

— А если в этот день никакого праздника не будет?

— Мы сами придумаем.

— Ладно, я согласен.

— Вот и отлично. Стёп, я хочу ещё тебя поздравить. Ты отдохнул?