Слишком борзая!
Я жаждала попасть именно в жилище Холли, где она обитала до встречи с Энтони. Интуиция подсказывала мне, что здесь мы обязательно найдем ниточку, следуя по которой в итоге распутаем весь кровавый клубок.
Квартира оказалась в очень вонючем доме, со старыми коммуникационными узлами и вечно забивающимися трубами.
Вылизанная до блеска квартира сначала расстроила меня, ведь даже следы кровавой расправы никак не притянуть к Холли. Нет тела — нет дела, как говорится.
— Бетон, — вдруг проявился до этого момента молчавший Герман. — Смотрите, в этом месте бетон явно свежее, чем на остальных участках пола.
С этой фразы и начался весь переполох. Кумар требовал ничего не трогать до приезда криминалистов и прочих людей, в чьи обязанности входит ковырять подозрительные покрытия. Герман же пропустил мимо ушей слова представителя закона Соединенного Королевства и, выудив из моего чемодана небольшое зубило, принялся снимать слой.
— Технологию не соблюдали, оттого он так крошится, — деловито комментировал Герман легко разлетающиеся кусочки, не обращая внимания на предобморочное состояния забугорного коллеги.
Через несколько минут комнату начал заполнять знакомый всем приторно-мерзкий запах разложения. Почувствовавший эту вонь единожды, больше никогда в жизни ни с чем её не перепутает, поэтому все мы знали, что нас ждёт под тонким слоем бетона.
— Несчастная женщина отчаянно сопротивлялась, о чём свидетельствуют защитные порезы на её руках. Это была даже не драка, а смертельная схватка. Но преступник, а скорее всего, преступница, позаботилась и об этом. Свежий на тот момент маникюр жертвы был испорчен. Убийца срезала ногти под корень, опасаясь, что под ними останется её эпителий или кровь, — наговаривала я на диктофон, осматривая обтянутые высохшей кожей скелетированные останки.
Тело было в таком состоянии, что об идентификации и речи быть не могло.
Ещё одна Джейн Доу, господа. А сколько из тянется по следу кровавой серийницы? От этой мысли мне стало нехорошо настолько, что я вышла на балкон вслед за ребятами.
Как железная соломинка, я сразу прибилась к магнитной Горе. Тимур уже привычно облапил меня ручищами. Его ладони ложатся на мою талию настолько мягко и уютно, что порой мне покалывает поясницу, от желания скорее почувствовать руки Тимура на своём теле. Я не понимаю, как это происходит, мы, словно две намагниченные частицы в огромном коллайдере под названием «Вселенная» находим друг друга и не хотим отпускать. А вдруг теория бессмертности души правдива? Может мы сотни лет, вот так вот ищем друг друга из жизни в жизнь, чтобы обрести счастье. Как два осколка разлетаемся по галактике, но снова притягиваемся не смотря ни на что.
— Как вы думаете, кто эта женщина в бетоне? — спросил Тимур у парней.
— Я думаю, это настоящая Холли, — ответил за всех Герман, покопавшись в своём смартфоне и развернув к нам экран.
Снимок был старый, тот самый, что показывал нам Кумар в день знакомства. Общее семейное фото, где совершенно не разобрать, кто из них Холли.
— Видите девушку без двух передних резцов? Именно на этих местах у трупа в данный момент стоят имплантаты, но почему-то без коронок. Возможно, она так и не появилась на очередном приёме у стоматолога, как раз по причине гибели.
— Кумарыч! Срочно нужна стоматологическая карта Холли! — тут же оживился Бес и придал ускорения бомбейскому другу.
И понимают же друг друга оба с хромым на обе ноги произношением.
— Царёв, тебе здесь находиться нельзя! Что ты за нами таскаешься? — обрадовался Бес, что с Кумаром он может говорить и без переводчика.
— Он помогает нам с расследованием, — попыталась заступиться я.
— В следственных действиях от него толку, как от одеяла в открытом море! — отрезал Бес, выпроваживая Тимура подальше от места, где его невеста точно видеть не должна.
— Мне нужно ехать по делам, Малышка. Я отвезу тебя в отель, — засобирался и Тимур по своим пончиковым проблемам.
— Я хочу немного прогуляться. Это ведь центр, здесь наверняка куча модных бутиков, — отказалась я возвращаться в отель.
Изучающий взгляд ореховых глаз с минуту сканировал моё лицо, но, не найдя в нём признаков лукавства, потеплел.
Выудив из пухлого портмоне кредитку, Царёв протянул её мне.
— Хорошо. Возьми мою карточку, Малышка. Я хочу, чтобы завтра на тебе было платье достойное твоей красоты.
— Ладно, — быстро согласилась я. — Но, если ты послезавтра женишься, то я пущусь во все тяжкие, и снимать его будет кто-то другой.
Знаю, что это было нечестно, но мне настолько горько улыбаться, что хочется хоть немного вылить эту бессильную злость.
До часа «икс», когда этот завидный холостяк встанет у алтаря с другой женщиной, оставалось всё меньше. Эти тающие часы и минуты терзали мою душу, в груди было так больно, словно тысячи острых осколков полосовали меня изнутри.
Не знаю, с чем сравнить это ощущение, когда ты чувствуешь человека, тянешься к нему всем сердцем и знаешь, что вызываешь у него подобные чувства, но он словно призрак — вот-вот растворится и исчезнет из твоей жизни навсегда. Утащит его эта ворона крашенная, как самое наливное яблочко в саду, до которого ты не успела дотянуться.
