Ворон (ЛП) - Заварелли А.

Он не отвечает, и тогда я вспоминаю, что он не слышит. Я поворачиваюсь и смотрю на него, повторяя свои вопросы.

— Я сказал, что помогу тебе найти ее, — отвечает он.

Он смотрит мимо меня на экран, глядя ей в лицо. Я ненавижу этого парня за то, что он делает со мной сейчас, но то, как он смотрит на нее… как будто он действительно может видеть ее, это то, чего я хотела все это время. То, о чем я умоляла каждого детектива, перед которым я когда-либо выкладывала эту фотографию. Я просто хотела, чтобы они ее увидели.

И в первый раз, я наконец-то чувствую себя как Алексей.

— Ты знаешь, где она? — шепчу я.

Он изучает меня, прежде чем налить себе еще один стакан коньяка.

— Я отслеживаю ее перемещения, — говорит он. — Но я знаю, что она за границей. И я буду продолжать помогать тебе, пока ты делаешь то, о чем я прошу.

Я игнорирую угрозу в его тоне и фокусируюсь на небольшом кусочке информации, которую пытаюсь в настоящий момент осмыслить.

— Что ты имеешь в виду, говоря «за границей»?

Его глаза пристально вглядываются в мои, и по истечении года поисков я наконец-то получаю ответ.

— Ее продали.

ГЛАВА 39

МАККЕНЗИ

Я все еще пытаюсь переварить то, что сказал мне Алексей, когда снизу до нас доносится шквал криков. Я смотрю на Алексея и думаю, слышит ли он их.

А он уже положил руку на пульт, пролистывает мониторы. Мое внимание снова приковано к экрану, к Ронану, который проносится по дому, а Франко бежит за ним по пятам. Алексей выходит из комнаты, я иду за ним, и, в конце концов, мы все сходимся у основания лестницы.

Ронан даже не взглянул на меня, и он еще более жесткий, чем обычно. Что-то не так. Он чеканит слова на идеальном русском языке, или, по крайней мере, мне кажется, что это чистейший русский язык. Я не могу ничего понять, но вскоре они с Алексеем начинают о чем-то спорить.

— Можно, пожалуйста, то же самое только по-английски? — интересуюсь я.

Ронан на секунду встречается со мной, взглядом и его глаза полны ненависти.

— Он в порядке? — требую у нее ответа. — Лак в порядке?

— Он послал меня отвезти тебя в другое безопасное место, — говорит Ронан. — Это было обнаружено.

Я смотрю на Алексея, который не уверен в верности его слов. Честно говоря, на самом деле я тоже не очень уверена в его словах. Но Ронан не мог знать, что я здесь, пока Лаклэн не сказал ему, верно? И он всегда доверял Ронану быть моим охранником. Тем не менее, что-то в этом всем кажется мне подозрительным. Но если у меня есть шанс как-то вернуться к Лаклэну, я им воспользуюсь.

— Я доставлю девушку лично, — говорит Алексей. — Если то, что ты говоришь, правда, у тебя не должно возникнуть проблем.

Ронан энергично кивает.

Следующие две минуты проходят для меня как в тумане под аккомпанемент коротких приказаний Франко и Ронану, внимательно наблюдающим за мной, от Алексея на русском. Они выводят меня за дверь, усаживают в серебристую машину, пока Ронан залезает в свой бумер и занимает свое место впереди нас.

Пока мы едем через лес, я пытаюсь разработать план побега. Теперь мне нужно избавиться от трех мужчин, а это будет не так-то просто сделать. Особенно учитывая, что я однажды я уже ускользнула от Ронана, я очень сомневаюсь, что он позволит случиться этому снова.

Но это не важно. Я сделаю все, что потребуется, говорю себе. Мне нужно это сделать. Потому что я не могу позволить Лаклэну пожертвовать собой ради меня и из-за моих ошибок. Я не могу позволить ему умереть из-за моих необдуманных действий. Я люблю его.

Я люблю его так чертовски сильно, что это просто чистейшее безумие. Я думала, что не способна на такое. Я знаю, что не способна любить кого-то другого подобным образом.

Я не знаю, как он это сделал. Как он смог пробить мою броню. Но он это сделал. Он разорвал ее на куски.

Перед нами мигают стоп-сигнальные огни тачки Ронана.

Франко выкрикивает что-то по-русски, и они с Алексеем достают оружие.

— Что происходит? Засовываю голову между сиденьями, пытаясь разглядеть, что происходит.

Следующее, что я понимаю — раздается звук двух громких хлопков и воздух с шипением выходит из камер сдуваемых шин.

Алексей и Франко говорят по-русски, оглядываясь назад, и я понимаю, что кто-то только что стрелял по нам из-за деревьев.

Так какого черта Ронан остановился?

Стекло разлетается на куски под градом пуль, летящих в задние фонари.

— Господи! — Я пригибаюсь и прикрываюсь. — Кто в нас сейчас стреляет?

Мужчины выпрыгивают спереди и приседают за дверями, отстреливаясь. Возникает некоторая заминка, пока они определяются, откуда стреляют. Как будто стрелков может быть двое. И я интуитивно понимаю, что один из них — Ронан. В любом случае, я не собираюсь оставаться здесь, чтобы убедиться в этом лично. Я хватаюсь за дверную ручку и распахиваю дверь. Я знаю, что мы чертовски далеко от проторенной дорожки, но я должна уйти от этих сумасшедших ублюдков.

Ронан, должно быть, совсем свихнулся, стреляя в русских вот так запросто.

Он должен знать, что это приведет к войне. Я не могу понять, что происходит, но, честно говоря, мне сейчас все равно. У меня нет времени на то, чтобы разбираться в том, что они там делают, или в том, что еще они придумали для меня. Мне просто нужно добраться до Лаклэна.

Я по-пластунски ползу по лесной тропинке, грудь вздымается с облегчением, звук выстрелов становится все более и более отдаленным. Сосновые иголки и холодный гравий вонзаются в мою кожу, но это не имеет значения. Как только я буду достаточно далеко, я побегу. Если придется, угоню тачку. Я сделаю все, что потребуется.

Все эти мысли проносятся в моей голове, и это единственное, на чем я могу сосредоточиться. Поэтому, когда кто-то хватает меня сзади и закрывает мне рот грязной вонючей тряпкой, это застает меня врасплох.

Слишком поздно я понимаю, что меня только что отключили при помощи хлороформа.

Когда я снова просыпаюсь, обнаруживаю себя привязанной к заднему сиденью машины Ронана. У меня ужасная головная боль и то, как болит мое тело, свидетельствует о том, что они не нежничали со мной, обездвиживая меня.

Я принимаю вертикальное положение и смотрю в окно. Мы движемся по автостраде, возвращаемся в Бостон. Облегчение наливается во мне, как воздушный шар заполняется воздухом, но длится оно не долго.

Конор на переднем сиденье с дробовиком в руках, и он бледен, как простыня. Ронан словно тисками впился в рулевое колесо. И их поведение в сложившейся ситуации бессмысленно.

— Что случилось с Алексеем? — требую у нее ответа.

Взгляд Ронана встречается с моим в зеркале заднего вида, и надо сказать, что он никогда не был холоднее, чем сейчас.

— Теперь ты на стороне русских, да? — спрашивает он меня. — Лаклэн сказал мне, что ты их ненавидишь. Не удивлен, что это тоже было ложью.

Я игнорирую его жалящие слова и сосредотачиваюсь на том, что важно.

— Не может быть, чтобы Лак разрешил вам начать войну с русскими. Я хочу знать, что происходит.

Ронан смеется. Холодный, темный смех, который достает до самой моей сути, наполняя мою душу леденящим страхом. Что если он все это время был прямо передо мной? Что, если он и есть крыса? Раньше мне даже в голову это не могло прийти, но сейчас…

— Куда ты меня везешь? — продолжаю дожимать его. — Я хочу увидеть Лаклэна.

— О, ты собираешься увидеть Лаклэна, — говорит он. — Разве я не говорил тебе, что случится, если ты его облапошишь?

Конор поглядывает на меня, и, кажется, что его сейчас стошнит. И тогда я понимаю, что Ронан вовсе не крыса. Он просто вышел из-под контроля. Чтобы защитить Лаклэна.

— Ты везешь меня к Найлу, — говорю я тихо. — Не так ли?

Ронан не отвечает. В этом и нет необходимости. Его ненависть ко мне накатывает волнами. Его преданность Лаклэну гораздо глубже, чем я могла ожидать. И велик шанс, что он заплатит за это высокую цену.