Свирепый (ЛП) - Солсбери Дж. Б.
Я двигаюсь, чтобы выпрямиться, но он останавливает меня.
— Подожди.
Мягкая ткань, вероятно, его рубашка, прижимается к моей спине, убирая беспорядок, который он там оставил.
— Я чувствую себя мудаком, — говорит он, когда заканчивает работу.
Медленно я отталкиваюсь от стола. Мои мышцы болят, когда выпрямляюсь.
Хейс стоит с голой грудью, рубашка скомкана в его руках. Джинсы расстегнуты, и, хотя член спрятан, я отчетливо вижу все еще набухшую выпуклость за его трусами-боксерками.
— Мне не следовало брать тебя без защиты. — Он вздрагивает.
— Все в порядке. Ты же вышел.
— Все равно. — На его лице написано чувство вины. — Это неправильно.
— Не думаю, что у кого-то из нас хватило бы терпения дождаться презерватива. Кроме того, не думаю, что у меня овуляция.
Он слегка хмурится, и мне интересно, о чем тот думает.
— Хорошо.
После пары мгновений тишины я осознаю, что стою голая. Скрещиваю руки на груди.
— Надо бы одеться... Вау!
Хейс подхватывает меня на руки и направляется к своей спальне.
— Никакой одежды. Пока нет.
Я не должна. Пьяный секс — это одно, но этот секс осознанный, что кажется опасной территорией. Но не могу отрицать магнетизм между нами. Даже после всего, что мы только что сделали, я чувствую, что еще не насытилась.
— Хорошо, но на этот раз ты будешь умолять.
Он целует меня в губы, а затем бросает на кровать. Его руки на ширинке джинсов, и он спускает их вниз по ногам. Его член уже готов для второго раунда.
— Посмотрим.
Хейс
— Пожалуйста. О, боже... — Делаю отчаянный вдох. — Я больше не могу. Просто... пожалуйста... — Я смотрю на Ванессу, которая стоит на коленях между моих ног и обхватывает меня своим злым ртом.
Она дразнит меня уже, кажется, несколько часов, отказываясь избавить меня от страданий, пока я не стану умолять.
Я умолял! А она все еще играет в ведьму!
Несс отрывается от меня и опирается локтем на мое бедро.
— Ты можешь говорить громче? Я не могу расслышать тебя через все эти стоны и стенания.
Во мне все пульсирует, я болезненно тверд и в отчаянии. Когда тянусь, чтобы закончить работу самому, она отбрасывает мою руку.
— Эй, эй. Не трогать.
— Что ты хочешь от меня? Я умоляю! Пожалуйста, мне кажется, что я сейчас умру! — Это ведь возможно, правда? Смерть от сдержанного оргазма.
— Хорошо. — Она забирается на мое тело и выхватывает презерватив из моей потной, сжатой руки. — Но только потому, что не хочу, чтобы ты умер.
Когда она раскатывает презерватив по моей длине, втягиваю воздух между стиснутыми зубами. Я такой чертовски чувствительный и готов взорваться. И впервые благодарен за презерватив, который поможет снять чувствительность, иначе все это веселье могло бы закончиться очень быстро.
Она оседлывает мои бедра, готовясь опуститься на меня, но мне уже надоели ее мучения. Упираясь пятками в матрас, я сильно толкаюсь и перекатываюсь на нее.
— Очень хочешь? — говорит она сквозь смех.
— Ты даже не представляешь.
Ванесса проводит руками по моим волосам и прижимает мои губы к своим.
— Вообще-то, представляю.
Мой язык проникает между ее губ как раз в тот момент, когда мои бедра плотно прижимаются к ее ногам, входя в нее двумя способами одновременно. Мы стонем в ждущие рты друг друга, и я медленно начинаю двигаться.
То, что произошло раньше в столовой, было грубым и страстным. Здесь же я чувствую нечто большее. Что-то значащие. Наш поцелуй нетороплив. Это не гонка к экстазу, а медленное движение. Я лениво двигаю бедрами вперед-назад, ощущая ее мягкое тепло.
Мое сердце колотится сильнее. Не быстрее, но почему-то сильнее. С каждым осознанным подъемом и спуском упругие кончики ее грудей скользят по моей коже и оставляют мурашки.
Вот, что значит заниматься любовью с женщиной.
То, в чем у меня практически нет опыта.
Как бы мне ни казалось, что в прошлом занимался любовью с Ванессой, я был так молод и глуп, что понятия не имел, что такое любовь и каково это. Но сейчас, когда смотрю в ее яркие зеленые глаза, наши тела соединяются самым интимным образом, мне кажется, что наконец-то понимаю.
Любовь — это нечто большее, чем физическое влечение и связь. Любовь — это желание находиться с кем-то в одной комнате, даже если просто молчать. Любовь — это желание быть рядом не только во время побед, но и во время неудач. Не только в радости, но и в печали. Любовь — это чувствовать себя польщенным тем, что она заливает слезами мою рубашку. Желание изменить то, как разговариваю с другими людьми, если это сделает ее счастливой. Любовь — это не просто видеть будущее с ней, а готовность отбросить свои собственные мечты о будущем, если так будет лучше для нее.
Это действительно главное, не так ли?
Любовь — это отказ от всего, что важно для меня, если так будет лучше для нее.
Именно так поступила Ванесса ради Хейван.
Что может быть лучшим примером любви, чем самопожертвование?
Я целую Ванессу так, словно у меня больше никогда не будет такой возможности. Запоминаю ощущение ее губ, вкус ее языка, нежные звуки, которые она издает.
Эти нежные звуки превращаются в отчаяние.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу.
— Ванесса, — выдыхаю я и закрываю глаза. Мне невыносимо видеть шок или, что еще хуже, разочарование от того, что я собираюсь сказать. — Я всегда любил тебя. — Я продолжаю двигать бедрами, даже когда ее жар трепещет напротив меня. — И всегда буду любить.
Ее спина выгибается над кроватью. Я целую ее, когда ее тело взрывается вокруг меня. Мое собственное тело немедленно отвечает ей, мое освобождение преследует ее, так что мы оба пульсируем и падаем вместе.
Я глажу ее по щеке. Целую ее веки, кончик носа, губы.
Ванесса моргает, и ее веки тяжелы от эмоций. Я думаю, не стоит ли мне взять свои слова обратно. Возможно, это прозвучало слишком рано или не вовремя. Я жду ее отказа.
— Я тоже всегда буду любить тебя, — говорит она.
Я падаю на нее, придавливая своим весом. Она обхватывает меня ногами, упирается лодыжками в мою задницу и обхватывает руками мои плечи.
Мы лежим так некоторое время, наши сердца колотятся в унисон.
Я не знаю, что здесь только что произошло, но это кажется значительным. Как будто, пережив околосмертный опыт, человек просто знает, что никогда больше не увидит жизнь прежней.
Понятия не имею, что принесет нам с Ванессой будущее. Но знаю, что после этой ночи все уже никогда не будет как прежде.
ГЛАВА 28
Хейс
Уже далеко за полночь, а я прижимаю Ванессу к груди, пока она рассказывает мне истории о Хейван. От того, как она копала ямы на футбольном поле во время игр, до того, как приносила домой каждого бездомного жука, которого находила в лесу. С каждой историей моя грудь словно расширяется, а щеки болят от улыбки.
— Учительница передала мне глиняную скульптуру, и ее лицо было ярко-красным. Хейван сказала, что это динозавр, вылупившийся из яйца, но выглядело это как большой пенис и яйца. — Теплое и очень голое тело Ванессы сотрясается от смеха. — Я не смогла сдержаться, и мы обе разразились хохотом.
Я провожу пальцами по нежной коже ее спины и зарываюсь в волосы.
— Эта штука все еще у тебя?
— Да. Я сохранила все ее старые художественные проекты. — Кончиком пальца она проводит по моему пупку. — Она очень талантливая.
— Я бы с удовольствием посмотрел как-нибудь. — Я позволяю этой фразе повиснуть в воздухе и жду, пока ее мышцы напрягутся или пульс участится.
Ванесса выдыхает, обхватывает меня рукой за талию и глубже прижимается носом к моей груди.
— Если когда-нибудь окажешься в Маниту-Спрингс, я с удовольствием покажу тебе.
Я стараюсь не позволить ее ответу сдуть то хорошее состояние, в котором мы находились сегодня вечером. Но трудно не чувствовать себя немного расстроенным каждый раз, когда мне напоминают, что она возвращается в Колорадо. Неужели это то, что ждет нас в будущем? Визиты по праздникам или случайная возможность вырваться из офиса? Может быть, во время этих визитов мы будем заниматься сексом, то есть до тех пор, пока она не заведет отношения, что в конце концов и произойдет. Каково мне будет наблюдать за тем, как она создает семью с мужчиной, который никогда не будет заботиться о ней и Хейван так, как я? Если это лучшее, что могу получить, то я приму это.