Мне не стыдно
***
Мы так толком и не поели.
Этот разговор… Как жаль, что он случился только сейчас. Хотя… возможно, раньше я бы просто не поверила. А теперь вот эмоционально дозрела. Матвей ведь тоже говорил мне нечто подобное, но я не могла до конца осознать.
А может быть… мне было нужно, чтобы это сказал именно Мишин?
Кто знает. Чужая душа — потёмки, а своя — тьма кромешная.
И когда Сергей начал снимать с меня халат, я вспыхнула, словно зажжённая свечка. Он ещё толком ничего не сделал, а я уже возбудилась. И громко, с наслаждением стонала — благо мы не в поезде! — и выгибалась, и что-то требовала…
Вот тебе и фригидность. С Мишиным она исчезла, будто и не было её. Словно мой глупый организм — однолюб, и все эти годы ждал только Сергея.
— Как ты хочешь, Ромашка? — тихо спросил Мишин, когда я тоже сняла с него халат, сгреб меня в охапку и начал поглаживать ягодицы. — Сегодня ты заказываешь музыку…
— Не знаю, — я даже растерялась. — Я… просто тебя хочу. А уж в какой позе — дело десятое…
Сергей рассмеялся, опустил меня на кровать спиной вверх, подложив под грудь подушку, развёл в стороны ноги — и в следующую секунду я вздрогнула, ощутив внутри себя его горячий язык.
Да, именно так — он брал меня языком, то проникая внутрь целиком, то оглаживая вход в меня самым кончиком… Я вздрагивала, меня пробивал то жар, то холод, пальцы на руках и ногах кололо, грудь ныла и сжималась…
— У меня… на такое… не хватило бы… фантазии… — простонала я, чуть приподнимая попу, и всхлипнула, когда язык Мишина вонзился чуть глубже, чем до этого. Вздрогнула, ощущая, как резко сжались мышцы, и почувствовала, что между ног стало так влажно, будто я только что вылезла из ванной…
— Скромная моя Ромашка, — прошептал Сергей, коснувшись дыханием моего лона. Последний раз поцеловал его, пощекотав языком клитор, а затем встал на колени рядом со мной — и начал до мучительности медленное вторжение, настолько медленное, что я попыталась податься назад и насадиться на его член самостоятельно — но он не дал, придержав меня ладонями за попу. Хлопнул по ягодице и заметил: — Не торопись, Ромашка. Чувствуй. Сейчас я в тебе совсем чуть-чуть… Вот так больше… А теперь снова вышел… Не хнычь… Вот, вернулся. А так, — Сергей резко двинул бёдрами, и я вскрикнула, — полностью…
Мишин застыл во мне, чуть поглаживая ладонями бёдра, и я изо всех сил старалась не двигаться самой, только сжимала и разжимала мышцы, ощущая внутри его горячий и пульсирующий орган.
— Я чувствую, как ты сокращаешься, — усмехнулся Сергей и вновь резко вышел из меня, оставив внутри только головку. Помассировал ею вход, вызвав моё очередное хныканье — и опять вошёл, медленно и неторопливо. Словно смаковал меня…
Он делал так раз пять, пока я окончательно не взмолилась о пощаде — и тогда Мишин совершил несколько стремительных движений внутри меня, настолько глубоко, что я задохнулась от пронзивших тело ощущений — и кончила, сжимая изо всех сил одновременно подушку в собственных руках и член Сергея внутри себя…
А Мишин, дождавшись, пока я перестану дрожать, вдруг схватил меня за волосы — не больно, но ощутимо, — заставив приподнять голову, впился губами в шею, лизнул разгорячённую кожу, и когда я всхлипнула — вновь задвигался, но теперь ещё резче и стремительнее, доводя до края не только меня, но и себя…
Я помню только, что кричала его имя. Плакала, выгибаясь, а Сергей хрипел, выпустив наконец мои волосы, но зато начав сжимать грудь и тянуть за соски… Очень приятно, но немного больно… И в глазах то темнело, то звёзды взрывались, то костры горели…
А потом он застыл и длинно, протяжно застонав, затрясся, изо всех сил прижимая меня к себе. И я тоже застонала, почувствовав, что внутри стало ещё более влажно и горячо, чем было раньше.
— Чёрт, — прошептал Сергей, целуя меня в плечо, — хотел дольше сдерживаться, но не получилось. С ума ты меня свела, моя рыженькая Ромашка.
— Зачем дольше? — я улыбнулась и почти упала на подушку. — Лучше потом… ещё раз…
— Тогда мы не сможем встать с утра и опоздаем на поезд.
Я не стала говорить, да и Мишин тоже промолчал, но мне показалось — он подумал о том же самом.
О том, как было бы хорошо никуда не возвращаться.
.
Я уже давно не спала ни с кем в обнимку. Если, конечно, не считать нашей поездки в поезде, но тогда было слишком тесно и неудобно. Теперь же — потрясающе.
И я, лёжа в объятиях Сергея, представила, что так будет всегда. Каждый день. И чуть не задохнулась от пронзившего тело счастья.
Глупая маленькая Ромашка… Не говори ему ничего. Иначе Мишин, ведомый чувством вины, ещё решит бросить невесту и отказаться от мечты вернуть фирму отца. Только бы тебе было хорошо и комфортно. Ты же знаешь, увидела это сегодня в его глазах — жалость и сожаление. Не нужно это использовать.
Я вообще никогда не использовала людей. Даже Матвея не хотела использовать, несмотря на то, что он был не против.
Надо в понедельник съездить к ним с Надей, отпроситься у Сергея. Посмотреть на их радостные лица, на мою замечательную крестницу, и поверить в то, что счастье вообще бывает на свете.
