Татьяна Розина - Кама с утрА. Картинки к Фрейду
— Мне утром рано вставать, — оправдывался Макс и оставался спать в гостиной на диване.
Вскоре он купил большой диван в свой кабинет. Раньше там стоял стол с двумя вместительными тумбами по бокам. И пара шкафов с книгами.
— Я дома почти не работаю, — сказал Макс, и грузчики бодро вынесли этого монстра из квартиры.
На его месте появился новый, уютно вписавшийся в угол комнаты, скорее даже не стол, а постамент под компьютер. Зато освободилось много места для дивана. Удобного, мягкого, больше похожего на кровать.
Наши интимные «тусовки» стали еще реже. А когда и происходили, то не в кровати… Иногда это были возвратно-поступательные телодвижения «туда-сюда» на кухне, где Максим, наспех сдёрнув с меня трусики, пристраивался сзади, приперев к столу. Иногда я попадалась ему под руку прямо в коридоре. Там, сбросив телефон, он усаживал меня на тумбочку, широко раздвинув мои ноги…
Не скрывая своего отношения к этим действиям, я кривилась и становилась всё более раздражительной, вредничала. И, хотя Максим приносил в дом «жирный кусок мамонта» в виде приличного заработка, всевозможных дорогих подарков в качестве дополнительного бонуса к деньгам, баловал нас с сыном путешествиями и развлечениями, я не переставала жужжать, выражая недовольство. Кому приятно, когда вот так? Стоишь, после завтрака моешь тарелку, и вдруг ни с того ни с сего, сзади обхватывают тебя за талию, нагибают… ты лицом чуть ни в раковину с грязной посудой… и задирают халат. Даже трусы стаскивать не надо. Ты с утра не успела их надеть. А потому вход свободен. Милости прошу. Не лезет? Сухо? Ничего страшного. Можно намочить палец под водой — она вон, бежит из крана…. сунуть сначала палец и вперёд — пара ритмичных движений и готов. А ты, ты готова? Кого это интересует… Зато муж доволен. В качестве нежности — лёгкий хлопок по заднице. И с чистой совестью на службу.
Или наоборот. Он пришёл со службы. Поздний вечер. Ты едва уложила сына, устала до обморока. У ребёнка режутся зубы и ты регулярно не досыпаешь. Села около телевизора. Глаза слипаются, голова озадачена вопросом: «что сделать, чтобы ребёнок не орал ночами». И тут подходит он.
— Дорогая, — слышишь ты мягкий тенорок рядом с собой, — устала?
О, кому-то интересно твоё настроение… Но не долгА твоя радость. Открываешь глаза… перед твоим носом мужнин член. При полном параде. Эрекция на триста процентов. Торчит металлическим накалом и от перенапряжения дёргается.
— Открой ротик, девочка, — ласково говорит он и, не ожидая, когда ты сама откроешь, легонько просовывает пальцы между зубов.
— Э-э-э-э, — только и успеваешь промычать ты, но сказать уже не в состоянии. Член заработал, двигаясь всё быстрее…
— Спасибо, родная, — говорит муж, запахивая халат. И даже имитирует благодарный поцелуй, прикладываясь к твоей щеке губами.
В конце концов, Максим совсем перестал лезть с сексуальными домогательствами.
— Ах, ты так не хочешь, тогда вообще никак… — продемонстрировал мой муж.
Сначала мне казалось это нормальным для семьи. Сотрудницы-девчонки за чашкой кофе делились семейными тайнами. То одна, то другая рассказывала о наскучивших мужьях и об их тошнотворных домогательствах.
— Как же этот боров мне надоел, — жаловалась Светка, прожившая с мужем десять лет, — ни секс, а наказание. Скорее бы полным импотентом стал. А то ни туда, ни сюда. Стоит «на полшестого». Влезть не может. Елозит, испачкает всю. А толку ноль. Одна головная боль. Тьфу!
— А с импотентом, думаешь, лучше? — вступала в разговор более зрелая Элла Петровна, — вот мой уже лет пять как вообще ни-ни… ни туда, ни сюда, никуда. А я-то живая, нервные окончания не отмерли ещё. Хоть бы как уж…
— Придумали, Элла Петровна, беду! Найдите любовника, — советовала Светка.
— Ага, не с моим мужем. Он как собака на сене. Сам не гам и другому не дам. Да и, между нами девочками говоря, кому я нужна в мои-то годы и с моим пятьдесят восьмым размером?
Слушая разговоры коллег и приятельниц, я понимала, что секс необходимый элемент семейной жизни, но не достаточный. А, может и наоборот, секс достаточное, но не необходимое условие брака. Супружество, по устоявшемуся в обществе мнению, убивает чувства и желания. Мало кто мог похвастаться кипучими сексуальными отношениями с собственным мужем. У кого-то раньше, у кого-то позже происходит умирание всего того, что приводит пару к алтарю. А приводит туда большинство из нас желание заниматься сексом друг с другом, а, отнюдь, не желание вести совместное хозяйство.
Понятно, сейчас нет необходимости бежать в ЗАГС, чтобы после штампа в паспорте заняться сексом. Можно и без этого удовлетворять половые нужды… Но многие всё же женятся и выходят замуж. Типа вместе будем жить, детей рожать, купим кухонный комбайн, и по утрам в четыре руки будем печь булочки на завтрак. Может так кто и думает. Но на деле, всё равно всё это делается, чтобы иметь регулярный, качественный секс с любимым человеком.
Но алтарь или, говоря современным языком, отдел записи актов гражданского состояния становится Рубиконом, перейдя который жених с невестой, превращаясь в мужа и жену, могут заниматься сексом столько, сколько их душе угодно, но как по мановению волшебной палочки, «угодно» им становится всё меньше и меньше. Будто кто-то невидимый охлаждает их темперамент, снижает потенцию. Однако это касается лишь законной супруги. С любовницами почему-то наши мужья вполне потентны и темпераментны.
Прожив с Максимом больше десяти лет, я поняла, что либо должна развестись, либо у меня «поедет крыша». Семейная лодка давала течь, а театр, называемый браком, требовал обновления репертуара. Этот театр скорее напоминал не зрелище, а военные действия. Ежедневные стычки на ровном месте и отсутствие секса, подводили черту. Считая неприличным навязываться мужу в постели, я не трогала его даже в минуты моих гормональных взрывов. А он, словно не видел в упор ни меня, ни моих мучений. По утрам, дежурно чмокнув в ухо, убегал по своим делам, возвращаясь домой всё позже и позже. Мы попали в замкнутый круг, из которого никак не могли выбраться.
4.То, что у моего мужа хватает потенции и темперамента на других женщин, я поняла давно, ещё до родов. Работая с Максом в одной фирме, я не могла не видеть того, что происходило вокруг. Скрыть его интереса к курьерше Таечке, которая едва окончила школу и, не поступив в институт, пришла к нам перекрутиться год до следующего приёма, было невозможно. Тупая девка, не имеющая ничего, кроме длинных ног, привлекала внимание моего мужа и других самцов своим плоским задом, преднамеренно наклоняясь перед мужиками, не сгибаясь в коленях, чтобы показать имеющееся под юбкой. Имелась же у неё там лишь едва видимая полоска трусиков, врезавшаяся в промежность, что довелось увидеть и мне. Хотя я терпеть не могла эту безмозглую курицу, даже меня она возбудила видом своих оголенных гениталий. То, что после таких Таечкиных упражнений вставало у мужиков, сомнения не вызывало. Меня бесила и эта вертихвостка, и сальный взгляд Максима скользящий по ней, когда она мелькала поблизости. Всё это раздражало, но предъявить что-либо конкретное супругу я не могла. На мои упрёки он отвечал смехом, заявляя, что я всё придумываю из-за врождённой и явно гипертрофированной ревности.
