Роман в поезде - Ник Грей
Она оторвалась от каких-то документов, лежавших на столе и суровым взглядом, посмотрела на меня. Она думала меня это должно что? Напугать? Насторожить? У неё было очень молодое личико, и её напущенная серьёзность меня смешила. На первый взгляд ей было около двадцати пяти, может чуть по старше. Вот есть женщины, которым их злость или серьезность идет, или это даже местами сексуально выглядит, а есть женщины, которые вызывают смех или улыбку от их напущенной серьезности. Ну не идет им быть серьезными, милыми да, но не строить из себя саму серьезность.
— Слушаю Вас — спокойным тоном произнесла следователь.
— Это я вас слушаю. Татьяна Николаевна — таким же спокойным тоном ответил я.
— То есть вы пришли сюда иронизировать? Вы хоть понимаете, что у вас проблемы?
— Нет. Это не так — так же спокойно стал отвечать я — Татьяна Николаевна. Я не быдло какое-то, не преступник рецидивист. Я честный и законопослушный гражданин. Не имею судимостей и в ладах с законом. Поэтому не могли бы вы, убрать со своего милого и красивого лица, эту маску вселенской строгости и правосудия. И более тактично начать наш разговор. Хочу отметить, Татьяна Николаевна, что я поздоровался с вами, а вот вы?!
— Я поняла. Прошу меня извинить. Я старший следователь Станиславкая Татьяна Алексеевна. Здравствуйте.
— Здравствуйте Татьяна Алескеевна. Я Сиротин Дмитрий Михайлович. Вы сегодня звонили мне, и просили приехать к вам. Я здесь — улыбаясь я развел руками.
— Очень хорошо, Дмитрий Михайлович. Я вас пригласила вот по какому поводу — и стала зачитывать выдержки из уголовного дела. Возбужденного по просьбе директора Белгородского сервисного центра, который я закрыл за нарушения и мошенничество. Из материалов дела, следовало, что я в сговоре с директором нашей фирмы, требовали у него взятку. В размере, ох и ни х… (тут много матерных слов, а как еще можно на это реагировать?) себе, аж десять миллионов рублей наличными. Этот придурок, точно пересмотрел фильмов про бандитов. Ну кто берет в наше время налом, да еще и сам. Свидетельские показания, ну куда уж без них. Я так понимаю, под этими показаниями нужно понимать местечковую ассоциацию и их председателя с его подручными.
Зачитывание продолжалось около часа. Затем я дал свои пояснения. По какой причине была отозвана аккредитация у этой организации. Сообщил о том, что мы проверили собственное расследование, в котором есть письменные жалобы и пояснения о махинациях с гарантийными запчастями и многократным завышением цен за услуги. Что таких пострадавших у нас более двадцати человек, которым мы бесплатно и за свой счет отремонтировали и в другом сервисном центре нашу продукцию. К этой организации, как и к её директору, мы не стали выкатывать судебную претензию, хотя имели на это полное право. Решили не поднимать шумиху и расторгли сними договор на право ремонта и обслуживания нашей продукции. Давал иные показания, которые следователь записывала.
Еще через пару часов, я, почувствовав, что я очень хочу есть, и стал уже в голове прикидывать, как мне по быстрей свалить и куда пойти поесть. Как вдруг:
— Дмитрий. А вы, голодны? — вдруг спросила меня следователь.
— Вы не поверите Татьяна Николаевна. Вот уже как тридцать минут, я думаю, как мне побыстрей уйти отсюда, чтобы поесть. — честно ответил я.
— Ну и отлично — вставая из-за стола и закрывая дело произнесла следователь — пойдемте поедим в нашей столовой. Там и продолжим нашу с вами беседу.
Мне ничего не оставалось как согласиться и пойти в месте с ней в их столовую. Государственные столовые по моему опыту делятся на две категории. Одна для вышестоящих служащих, где стулья и столы не пластиковые, другая для служащих по рангу ниже, где мебель практически вся из пластика. Но еда и там и там очень вкусная, и не дорогая.
Набрав подносы с едой, мы сели за свободный стол и приступили к поглощению еды. Я не ел, я глотал всё что, набрал. Со стороны это, наверное, выглядело, как голодный дорвался до нормальной еды и поглощает её, так как будто её сейчас отберут. Нет. Нервное перенапряжение и то, что еда была действительно вкусная, я бы сказал домашняя вот и результат. Дома мне никто так не готовит, с утра ничего не ел, еще и перенервничал.
— Дима? — посмотрев на меня сказала следователь — можем на ты? — спросила она, я кивнул — за тобой никто не гонится? — я отрицательно помотал головой — тогда не спеши и ешь не торопясь. Столовая работает до вечера, так что ты успеешь все съесть — с улыбкой сказала она. Я посмотрел на неё, ну вот, я же говорил улыбка и доброе лицо ей больше идет чем, серьезная тётка следак.
— Татьяна. Ты по больше улыбайся. Тебе это очень идет — сделал я комплимент её. Но есть не переставал. Котлеты по-домашнему настолько были вкусными. Их запах, сочность так мне напомнили давно забытых маминых котлет, что я еще раз пошел и взял две порции. Пока я с аппетитом уплетал, котлеты, Татьяна отставила свою пустую посуду и с умилением наблюдала как я поглощаю их. Расправившись с котлетами, Татьяна предложила сменить тему нашего разговора на дружескую беседу. Как-то, между прочим, она пригласила меня, на сегодняшнее день рождение подруги. Сославшись, что ей не с кем пойти, и она устала от постоянных вопросов, когда у неё появится парень. Я ей показался адекватным, и она хотела бы по ближе со мной познакомиться.
Глава 4
С Татьяной мы договорились, что я сразу приеду по адресу ул. Байдукова дом 17 к семи часам вечера. С цветами и с каким-нибудь подарком для именинницы. Вот здорово, я именинницу не знаю, а уже что-то должен подарить. На мой вопрос, что подарить и какие она любит цветы, она махнула рукой, мол сам разберёшься. Я, конечно, разберусь куплю гвоздики и одеколон «Красная Москва», ну вот почему женщины такие?
Следующие несколько часов я бегал по торговым центрам, подбирая подарок и благодаря этим поискам я больше узнал мир женщин. Косметика — это вообще отдельный мир, в котором они живут. Вот, например у нас один крем для всего, для рук, ног и лица. У женщин отдельный крем
