История наследия (ЛП) - Перри Девни

Именно ее улыбка очаровала меня в средней школе. Я стоял у своего шкафчика, собираясь идти на урок, когда она проходила мимо. Она одарила меня той самой улыбкой, застенчивой и милой, и я был обречен.

Я знал Энн с начальной школы. Она была на два года младше, но Куинси был слишком мал, чтобы не знать каждого ребенка, который бродил по коридорам. Она всегда была милой. Красивой. Я видел её улыбку бесчисленное количество раз.

Но что-то в том дне у моего шкафчика, та особенная улыбка, зажгла пламя.

Я скучал по этой улыбке все эти шесть лет.

— А что, если бы я осталась в постели? Ты не вышел бы сюда? — спросила она.

— Я был примерно в минуте от того, чтобы уступить тебе постель, но ты опередила меня.

— Правда?

Я пожал плечами.

— Я просто доставлял тебе неприятности.

— Почему? Потому что я бросила тебя в старшей школе? Это было моим наказанием?

— Может быть, — я ухмыльнулся. — Или, может быть, мне просто нравится, как краснеют твои щеки, когда ты злишься.

Она смерила меня равнодушным взглядом.

Я усмехнулся.

— Как у тебя дела?

— Хорошо. Готова к окончанию учёбы.

— Да, я помню это чувство.

К тому времени, когда подошел к концу мой выпускной год в университете штата Монтана, я был более чем готов убраться ко всем чертям из Боузмена и вернуться в Куинси. Вернуться на ранчо.

После того, как я получил степень бакалавра, я вернулся домой на работу. Мой брат Бриггс не испытывал особого желания возглавлять семейный бизнес, но в моей жизни не было такого времени, когда я не хотел бы занять место своего отца.

Итак, я работал на него последние два года. Слушая. Обучаясь.

— Ты вернулся на ранчо? — спросила она.

— Да.

— Это всегда было твоей мечтой.

— Все ещё является.

Состариться, ухаживая за землей, которая принадлежала моей семье на протяжении многих поколений. Это была мечта. Может быть, жениться на красивой женщине по пути и оставить наследство нашим собственным детям.

— Я рада за тебя, Харрисон.

— Врушка.

Она закатила глаза.

— Я могу быть счастлива за тебя и одновременно раздражена тобой.

Эта женщина. Я рассмеялся, качая головой.

Она изменилась. Она стала более смелой. Более дерзкой. Часть меня жалела, что меня не было рядом последние шесть лет, чтобы самим стать свидетелем этих перемен.

— Итак... я спал на полу.

— Не жди от меня жалости.

— Тогда как насчет объяснения? Почему ты порвала со мной?

— Ты знаешь почему.

Я поднял руку.

— Клянусь богом, Энн. Я не знаю.

Она долго смотрела на меня, изучая мой взгляд.

— Правда?

— Скажи мне. Пожалуйста.

На тот момент, будучи старшеклассником, я знал, что мне осталось всего несколько месяцев до окончания школы, я не давал Энн никаких обещаний относительно будущего. Но я всегда относился к ней правильно, не так ли?

— Мы ходили ужинать в «Белый Дуб» в канун Нового года, — сказала она.

— Я помню.

Я заехал за ней домой, помахал ее родителям из своего пикапа. Потом мы пошли ужинать. Но вместо того, чтобы я отвез её домой, за ней приехала ее мама. Вероятно, потому, что на прошлых выходных нас с Энн поймали за тем, что мы целовались возле их дома.

Она вела себя странно весь вечер. Но каждый раз, когда я спрашивал ее, все ли с ней в порядке, она отвечала «да». Она просто молчала за нашим ужином. Я решил, что это как-то связано с тем, что нас поймали, а её посадили под домашний арест на всю неделю.

На следующий день я хотел удивить её походом в кино в кинотеатр. Поэтому я пошел к ней домой. Но вместо того, чтобы начать Новый год с улыбки, она открыла дверь и сказала мне никогда больше с ней не разговаривать.

Я был шокирован. Разозлен. Ранен.

Это был первый — и последний — раз, когда кто-то захлопнул дверь у меня перед носом.

— Когда моя мама приехала за мной, ты проводил меня до ее машины. Поцеловал меня на ночь.

— Да.

Во время ужина я пытался убедить ее вылезти из окна ее спальни и встретиться со мной в полночь для поцелуя, но она не хотела рисковать, что ее снова поймают родители. Итак, мы поздравили друг друга с Новым годом, и она уехала домой.

— Я забыла свой шарф в ресторане. Мама отвезла меня обратно, чтобы забрать его, но она не смогла найти место для парковки, поэтому высадила меня в конце квартала. Я возвращалась и увидела, что ты стоишь у своего пикапа и разговариваешь с Дэвидом Джонсоном.

— Хорошо, — протянул я. Я не помнил, чтобы видел, как она возвращалась. И не помнил, о чем я говорил с Дэвидом.

— Вы говорили обо мне.

Я моргнул. Кажется, я получил ответ.

Что, черт возьми, я сказал?

— Он спросил тебя, когда ты собираешься прекратить наши отношения, — сказала она мне. — И ты сказал, в конце концов.

— Ну... я уезжал учиться.

— Дэвид сказал, что ты заполучил все хорошие девственные киски, — её зубы сжались. — И ты сказал: «Она больше не девственница».

Я вздрогнула. Проклятье.

— В свою защиту могу сказать, что это было правдой.

Энн ударила меня по плечу.

— Ты что, издеваешься надо мной?

— Прости меня, — я поднял руки. — Мне жаль. Послушай, Дэвид хотел тебя. Твою мать, все парни хотели тебя. Ты была самой красивой девочкой в старшей школе Куинси, а он всегда бегал за девчонками помладше.

— Фу, — она съежилась. — Это всё равно не оправдание.

— Ты права. Я не знаю, почему я это сказал. Не знаю, почему не ударил его по лицу, — потому что, если бы мужчина сейчас сказал что-то подобное о моей женщине, да, я бы ударил его по лицу. — Я облажался. Это было не его дело, и мне не следовало говорить ни слова. Ты заслуживала лучшего.

Моя мать дала бы мне подзатыльник, если бы услышала эту историю.

— Оу.

Плечи Энн поникли, как будто, возможно, она готовилась к спору.

Я искоса взглянул на нее.

— И это всё?

Она приподняла своё плечо.

— Ты также забыл о моем дне рождения.

— Забыл?

Когда, черт возьми, был её день рождения?

— Да. Ты был моим парнем и забыл о моем дне рождения.

Упс. В старших классах Харрисон получил бы не так уж много наград бойфрендов.

— Ты когда-нибудь говорила мне, когда у тебя день рождения?

— Мы встречались почти год.

На самом деле это был не ответ, но в ее голосе слышалась резкость. Резкость, которую я услышал прошлой ночью. И мне правда не хотелось ссориться, пока я не выпью кофе.

— Ну, э-э, ты знаешь, когда у меня день рождения? — спросил я.

— Третьего апреля.

— Оу, — твою мать. Я не ожидал ответа. Или того, что она вспомнит через шесть лет. — В свою защиту…

Энн бросила на меня взгляд, более холодный, чем сосульки, свисающие с крыши хижины.

— В свою защиту скажу, что я никогда не был хорош в подобных вещах.

Ее ноздри раздулись.

— Да, это оправдание звучало намного лучше в моей голове, — пробормотал я. — Как насчет еще одного извинения? Прости меня.

Гнев исчез с ее лица, плечи поникли.

— Мне было шестнадцать. Я была убеждена, что ты любовь всей моей жизни. Потом ты забыл о моем дне рождения и сказал этому подонку Дэвиду Джонсону, что, в конце концов, бросишь меня и что я не девственница.

Я заслужил, чтобы эта дверь захлопнулась у меня перед носом.

— Да, я проебался.

— Спасибо.

Она вздохнула, поворачиваясь и глядя в огонь. Языки пламени танцевали в ее голубых глазах и окрашивали ее лицо в золотой цвет.

Я мог бы сидеть тут часами, разглядывая ее профиль, но кофе манил, поэтому я встал и удалился на кухню, чтобы заварить кофейник.

Энн все еще сидела на полу у камина, когда я вернулся с двумя дымящимися кружками.

— С днем рождения, — сказал я.

Ее лицо повернулось к моему, рот приоткрылся.

— Как ты узнал?

Я протянул ей чашку, затем свободной рукой достал из заднего кармана ее водительские права.

— Украл их из твоей сумочки.