Соучастник (ЛП) - Харт Калли

Я слышу, как позади нас останавливается машина, хруст шагов по гравию на обочине дороги, а затем глубокий голос говорит:

─ Мы не можем здесь оставаться. Она может поблевать по пути в местное отделение.

Мне незнаком этот голос, но я уже ненавижу его. Смахнув слезы с глаз, смотрю в лицо самому высокому парню, которого когда-либо видела. Его внедорожник припаркован за нами, пассажирская дверь все еще распахнута. Лоуэлл сидит за рулем и смотрит на меня бесстрастным, незаинтересованным взглядом. Точно такой же был у нее, когда она показывала мне многочисленные тела мужчин, которых, по ее словам, убил Зет. Я отмахиваюсь от нее, а затем сплевываю на землю, избавляясь от мерзкого привкуса рвоты.

─ Скажи своей начальнице, что она может идти на х*й, ─ сообщаю я гиганту передо мной. Закидываю ноги обратно в машину, а затем хлопаю дверью с такой силой, что вся машина содрогается.

─ Ты не знаешь правды, милая. Думаю, как только я все объясню, ты поймешь, ─ мягко говорит папа.

Если он так думает, то его ждет разочарование.

─ Мне сейчас наплевать на правду, папа. Уже слишком поздно. И ты, и Алексис полностью предали мое доверие. Вы разрушили все. Я… я не хочу ничего слышать.

Позади нас раздается автомобильный гудок ─ Лоуэлл ворчит из-за того, что мы не двигаемся. Отец включает передачу и выезжает на дорогу. Очевидно, мы направляемся в местный офис. Туда, где мне прочитают поучительную проповедь по поводу моих последних жизненных решений. Если бы мне предоставили выбор, я бы никуда не поехала ни с отцом, ни с агентом Лоуэлл, но либо это, либо арест моей задницы и моих активов до тех пор, пока не подчинюсь. Я не прикасалась к своему банковскому счету уже несколько недель. Похоже, всякий раз, когда мне что-то было нужно, это появлялось, предоставленное мне либо Зетом, либо, чаще всего, Майклом. Но в какой-то момент мне захочется получить доступ к своим деньгам, и я определенно захочу вернуться домой. Но когда, черт возьми, это произойдет? Сама мысль о том, что смогу вернуться в убежище, которое создала для себя, не притащив за собой целый ворох проблем, вызывает смех.

Кроме того, отец пообещал, что высадит меня там, где захочу, после того, как я его выслушаю, так что пока это казалось лучшим вариантом. Мы ехали еще минут сорок, проезжая мимо поворотов на Маунтлейк-Террас, Линнвуд и аэропорт Пейн-Филд, пока не приехали в Эверетт. Последний раз я была здесь в детстве ─ на дне рождения то ли Алексис, то ли моем, сейчас уже не помню. Это место ассоциируется у меня с визжащими детьми и запахом гамбургеров.

Отец загоняет универсал на стоянку за винным магазином. Глушит двигатель и вынимает ключи из замка зажигания.

─ Слоан, ты должна знать, что мне очень жаль. Я не хотел ничего скрывать от тебя или твоей матери. Я…

─ Может, уже покажешь то, что тебе так отчаянно нужно показать, а потом отвезешь меня обратно к людям, которые не лгут и не злоупотребляют моим доверием, а, папа?

Мне кажется очень странным, что это на самом деле правда. Зет никогда не просил моего доверия и не подводил меня. Он ничего от меня не скрывал. Если я хотела что-то узнать, если оказывалась в ситуации, когда он мог меня контролировать, если ситуация была плохой, он не обманывал меня и не предавал. Он был честен и оберегал меня. Зет, человек, которого я знаю как преступника, относился ко мне с бо́льшим уважением, чем мой собственный отец, человек церкви.

О, ирония настолько горька, что я чувствую, что задыхаюсь от нее.

─ Постарайся быть непредвзятой, ладно, малышка? ─ говорит папа.

Лоуэлл и ее подчиненные подъехали на огромных внедорожниках и уже выходят из машин, не очень терпеливо ожидая, пока выйдем и мы. Я не отвечаю отцу. Выхожу из машины, бросая злобный взгляд на женщину, которая, похоже, и является зачинщицей всего этого гребаного бардака. Лоуэлл с мрачной улыбкой показывает на металлическую лестницу, зигзагом поднимающуюся по боковой стенке винного магазина.

─ После вас, ─ говорит она.

Металлический настил на ступенях лестницы почти стерся посередине, в центре проржавевшей металлоконструкции остался блестящий серебристый след. Мои шаги гулко отдаются эхом по парковке, пока я поднимаюсь на один, два, три пролета, с каждым шагом мне все тяжелей подниматься.

Мы добрались до верха лестницы, и передо мной возникла массивная стальная дверь, покрытая темно-зеленой обшарпанной краской. Лоуэлл проскальзывает мимо меня и набирает код на клавиатуре, встроенной в стену, дверь с грохотом открывается, и изнутри здания раздается тревожный скрип ─ однотональный звук «эрннн», напоминающий тюремные ворота, которые я видела по телевизору, и, надеюсь, не увижу их в ближайшее время наяву.

Лоуэлл спешит в здание, не удосужившись посмотреть, иду ли я за ней. У меня нет выбора, даже если я этого не хочу: мой отец идет за мной, а за ним ─ великан, который сказал нам поторопиться, когда мы остановились на обочине дороги, и еще двое парней в безупречных костюмах. Папа грустно улыбается мне, но я не улыбаюсь в ответ. Внутри здания пахнет пирожками. Подгоревшими. Кто-то явно сжег свой поздний завтрак.

Над головой мерцает лампочка дневного света, издавая пронзительное жужжание, пока мы впятером быстро и бесшумно продвигаемся по коридору. Слева и справа ─ комнаты. Мы проходим мимо открытых дверей, комнаты представляют собой пустые бетонные коробки. Нет мебели. Никаких работников. Лишь изредка попадались раскрытые картонные коробки, а в одной комнате ─ сломанный деревянный табурет с тремя ножками вместо четырех.

Лоуэлл с военной точностью продвигается вперед, поворачивая то налево, то направо, до тех пор, пока коридор перед нами не расходится в разные стороны, и мы не упираемся в очередную тяжелую металлическую дверь. Она вводит еще один код на клавиатуре, встроенной в стену. Очередной тревожащий скрип. На этот раз по ту сторону двери находятся люди. Наспех сколоченные рабочие места, к стене прикреплены фотографии, звонят телефоны и любопытные взгляды провожают нас, когда мы направляемся к кабинету с открытой дверью в дальнем конце огромного помещения.

Лоуэлл заходит внутрь, я следую за ней. Папа заходит за нами, а безымянные мужчины расходятся по рабочим местам, провожаемые небрежным взглядом Лоуэлл.

─ Не желаешь ли присесть?

Лоуэлл кивает головой на стул, стоящий напротив, как я понимаю, ее стола. Когда папа обходит излишне большой стол и садится с той же стороны, что и она, меня снова чуть не выворачивает на пол. С ума сойти можно.

─ Поскольку тебе наплевать на фотографии, не буду тратить на них наше время, ─ говорит Лоуэлл. ─ Однако у твоего отца другие соображения. Он считает, что ты должна понять, почему нам так необходимо найти твою сестру. Готова ли ты на этот раз выслушать нас? Чтобы мы могли показать тебе, во что ты вляпалась?

Я бросаю взгляд на папу, он не отводит взгляда, хотя у меня складывается впечатление, что ему этого хочется.

─ У меня сейчас вроде как нет выбора, ─ огрызаюсь я. ─ Давайте покончим с этим.

─ Хорошо.

Лоуэлл открывает ноутбук, стоящий на ее столе, и хмурится, на мгновение сосредоточившись на экране. Она несколько раз щелкает мышкой, видимо, находит то, что ищет, а затем поворачивает устройство так, чтобы я могла видеть экран. Это запись с какой-то камеры наблюдения, темная и размытая. Сначала трудно разобрать, но похоже, что на земле лежит снег. Лоуэлл протягивает руку, нажимает на кнопку воспроизведения, и изображение оживает. Звука нет. Я вижу темную фигуру, быстро идущую по заброшенной улице в одиночестве, и мое сердце словно раздувается в груди. Это Лекси. Я узнала ее по огромному, неаккуратно повязанному шарфу на шее ─ она три месяца вязала его, пытаясь до наступления зимы закончить, и затем носила, не снимая.

Я вдруг понимаю, что смотрю. Знаю, что мне показывают, и не хочу это видеть. Я наклоняюсь вперед в кресле, тянусь к ноутбуку, чтобы отвернуть его, закрыть эту чертову штуку, остановить видео, но тут Алексис замирает на экране. Она замирает посреди тротуара, ее взгляд устремлен на что-то или кого-то, кого не могу разглядеть. Через секунду вижу, на что она смотрит: длинный поток мотоциклов несется по дороге ─ три, пять, восемь, ─ не знаю, сколько их. Половина дороги на экране отрезана, так что их может быть и тридцать, могу только гадать. Алексис стоит и наблюдает, как они проезжают мимо, и странное зрелище такого количества мужчин на мотоциклах, несущихся по центру Сиэтла, очевидно достаточно, чтобы остановить ее на полпути.