Случайная свадьба. Бонус
Перед моими глазами спящий Давид, у которого я лежу на животе. До меня он полностью обнажен, а что там творится за моей спиной, страшно подумать.
Но когда я засыпала, мой муж был укрыт, я лично заботливо поправляла простыню. Теперь ею укрыта я.
Выходит, я во сне стащила с мужа простыню, укрылась, улеглась ему на живот и спокойно проспала до утра?
Боги, как я могла? Он же больной! Пострадавший. И я должна была за ним ухаживать!
А я вместо этого нагло на нем разлеглась, еще и простыню на себя перетащила.
«Погоди, Марта, не паникуй! — одергиваю себя. — Может, она просто сползла?»
Приподнимаюсь на локте, осторожно поворачиваюсь и ошеломленно застываю.
Дальше Давид обнажен не полностью, на нем надеты боксеры. Но они мало скрывают то, что я столько раз чувствовала под собой. А вчера чуть не почувствовала в себе.
Внушительный бугор возвышается над пахом мужа, его член выразительно прорисовывается под плотно облегающей тканью, и я не могу отвести завороженный взгляд.
Это красиво. Это так возбуждающе, что я сажусь в кровати. Внизу живота зарождается уже хорошо знакомое томление, между ног сладко тянет.
Жадно рассматриваю Давида, ощущая, как немеет все тело. Впервые в жизни я вижу так близко почти полностью обнаженного мужчину. Не в кино, не на фото и не пляже. И не какого-то постороннего мужчину, а своего собственного мужа.
У него все идеально. Его загорелое тело безупречно, даже в расслабленном состоянии видно, какая энергия и сила скрывается в этих рельефных мышцах. И медицинские нашлепки из марли и пластыря не портят общее впечатление.
Их много, как и поверхностных ссадин и царапин. Доктор назвал это «незначительные травмы и повреждения». Но если представить, что все это необработано и кровоточит…
Да, правильно сделали, что меня не пустили. Это все Давид, он достаточно меня изучил.
Протягиваю руку к лицу мужа, но не касаюсь. Он мерно дышит во сне, его грудная клетка поднимается и опускается, как будто он качает дельтовидную мышцу.
Его ноги сильные и мускулистые. Даже не верится, что передо мной человек, который несколько лет провел в инвалидном кресле.
На животе и сейчас видны кубики. Тут тоже все идеально. Еще бы, я лично видела, как он пашет в тренажерном зале! Особенно мне нравятся косые мышцы и жесткая дорожка коротких волос, уходящая под резинку боксеров.
Между ног сводит судорогой, и я непроизвольно сжимаю колени. Мне вчера не показалось. Как не показалось в нашу самую первую встречу. Член моего мужа слишком большой, чтобы я уже начала волноваться.
Осматриваю себя внизу живота. Как он вообще в меня войдет?
Тут же краснею и одергиваю себя. О чем я вообще думаю? Мой муж после аварии, он ослаблен, ему нужен уход…
Но взгляд возвращается к налитому под боксерами члену. Разве может у ослабленного мужчины быть такая эрекция? Эти боксеры вот-вот лопнут. А в моей промежности становится так влажно, что она вот-вот начнет хлюпать.
Хочется потрогать себя там, а еще лучше, чтобы меня там потрогал Давид. Сначала погладил складочки, потом покружил вокруг входа, а потом вошел в меня пальцем, как вчера в бассейне.
От этих фантазий становится так горячо, что я начинаю ерзать, пытаясь хоть немного унять разгорающийся пожар.
Чтобы отвлечься, снова смотрю на пресс. Ничего же, если я его потрогаю? Я легонько, одними пальчиками. Эта косая мышца так натянута, она совсем не дает мне покоя…
Моя рука сама тянется к ней, и когда запястье обхватывает твердая мужская ладонь, я вздрагиваю, будто меня поймали на месте преступления. Вскидываю голову и встречаюсь глазами с Давидом.
Мы оба молчим, и я, и он. Я — потому что в горле пересохло, а почему он — не знаю. Может, по той же причине. Давид смотрит мне в глаза и отводит мою руку от пресса. Опускает вниз и кладет себе на пах.
Мы оба вздрагиваем. Я дышу сбито и рвано, Давид тоже. Он продолжает держать меня за запястье, а я чувствую под рукой его твердый член, и у меня кружится голова.
Медленно высвобождаюсь из его цепкого захвата. Давид разжимает пальцы, и в его глазах мелькает смесь разочарования и ожидания.
Нет, любимый, ты не так понял!
Это все настолько пронзительно, что у меня к горлу подкатывается ком. Я улыбаюсь, наклоняюсь к Давиду и прижимаюсь губами к его губам. А сама просовываю руку под резинку боксеров, и его член сам выпрыгивает мне в руку.
Мы оба громко беззастенчиво стонем. Я снова ерзаю. Внизу разгорается такой огонь, что потушить его можно одним-единственным способом. И я знаю одного-единственного мужчину, у которого есть подходящий огнетушитель.
Муж хватает меня за затылок, толкается мне в рот языком, а в руку членом. Я быстро вожу рукой по гладкому стволу, глажу шелковую головку. Я бы с удовольствием попробовала бы все это на вкус, но пальцы мужа уже хозяйничают у меня между ног.
Растирают смазку между складочками, кружат вокруг входа, размазывая влагу.
Громко стону и пробую на них насадиться, но Давид не дает. Приподнимает меня, перебрасывает мою ногу через себя. Чувствую у промежности налитую головку и непроизвольно сжимаюсь — она же разорвет меня надвое, такая огромная.
