Наследница для Чудовища (СИ) - Дали Мила
Я божусь и с ногами забираюсь на сиденье, обнимая колени. Водитель, что сворачивает с района новостроек к частному сектору, отчитывается перед Чудовищем, вводя его в курс дел. Он говорит про алмазы. Драгоценные камни с нашего рудника.
Да чтоб они ими подавились! Вся моя жизнь паяцем скачет вокруг этих стекляшек. До тошноты. И замуж меня брат решил отдать за старика только потому, что зажиточный господин имеет рудник, но с другим ресурсом. Не каменным. А Айхан желал преумножить состояние, подложив меня под деда. Алчный предатель.
Я вижу диковинные особняки. Как дворцы под стать своим хозяевам. Резные заборы и кованые ворота. А рядом насаждения кустов, цветов и альпийские горки. Водитель сворачивает вправо за светлый особняк из камня и разгоняет авто по соседней улице. Я сжимаю руками коленки сильнее и ногтями вонзаюсь в кожу. Верчусь по сторонам и не сдерживаю слез.
— Но… как?
— Неожиданно да? Добро пожаловать в мою реальность, Якуточка.
Замысловатые цветные домики сменяются тленом мгновенно. Окраина частного сектора больше похожа на Зону. Кровь стынет в жилах, когда водитель убавляет скорость, двигаясь мимо высоких бетонных оград. Серых оград с колючей проволокой. Здесь несколько территорий и я не хочу знать кто скрывается по ту сторону заборов.
Водитель паркуется у железных ворот, разъеденных ржавчиной. Тут нет деревьев и травы, а небо будто темнее. Над крышами вражеской местности даже птицы не летают, и я совершенно не удивлюсь, если из их кранов течет мертвая вода.
— Это дом Громова?
— Не задавай лишних вопросов.
Замут нервничает. Он до хруста сжимает кулаки, щелкает ремнем портупеи и поправляет оружие. Молча выходит из кроссовера, и водитель поступает так же.
Я делаю вид, что меня нету, но прохлада от автомобильного кондиционера сменяется зноем, когда дверца машины распахивается и Чудовище кивком намекает мне поторопиться.
— Позвольте подождать в машине. А потом делайте что хотите. Я боюсь идти к Громову…
Глупостью было надеяться, что Замут прислушается. Он недовольно вздыхает, склоняясь ко мне, хватает запястье, насильно вытаскивает из авто. Неуклюже вываливаюсь, еле удерживая баланс и вдруг застываю.
Столбиком замираю, смотрю на Чудовище, а он на меня. И мир вокруг нас останавливается, перестает жить. Стираются границы бокового зрения и сердце колотится в унисон с частым дыханием. Я вижу свое отражение в черных глазах Чудовища. До мурашек красивых, а так нельзя. Его ладонь плавно скользит от запястья ниже, я успеваю прочувствовать, как Замут на долю секунды соединяет наши пальцы в замок и чуть сжимает, поглаживая тыльную сторону моей кисти. Мамочки…
Чудовищу до дрожи не хочется прерывать наш контакт, и он злится, молнией отстраняется. Потому что слышит за спиной хрип своего подчиненного:
— Командир, с этим что делать?
Лысое вражеское отродье в камуфляже и берцах указывает на Хорула. Мой страж испачкан в собственной крови. Она уже высохла и корками покрывает его лицо. Ему больно выкрученные руки, за которые он по обе стороны скован наемниками.
Чудовище отворачивается от меня и задумчиво окидывает взглядом владения. Что больше походят на тюрьму. Под стать изуверу Громову.
— Главпетуха прямиком в ангар для допросов.
Чудовище достает из кармана пачку сигарет, не оборачиваясь на меня, закуривает. Сизый дым вонючей отравой пробирается мне в ноздри. Морщусь, поджимаю пальцы на ногах, пригретые сухим асфальтом, жду своей участи.
Верчусь по сторонам в надежде на мирных прохожих, но здесь, на Бутырской сорок восемь точно все вымерли. Никого нет, только лай агрессивных собак доносится поодаль. Надрывный, неистовый. Рык бойцовских собак таких же диких, как и наемники, что темными душами бродят туда-сюда у забора Громова.
— Вы убьете Хорула?
— Не сразу.
— Но почему так жестоко? Вы получаете удовольствие от крови?
— Нет. — Замут с шумом выпускает из легких дым, выбрасывая окурок в сторону. Вполоборота смотрит, приподнимая бровь. — Айхан поступил бы также, оказавшись я на месте твоего дружка. Не думай об этом, Снежинка. Это часть нашей судьбы и тебя она не касается. Идем в дом.
Мне ничего не остается, как обжигать стопы по раскаленному асфальту, двигаясь за высокой фигурой Чудовища. Взволнованно треплю рукав платья, когда два наемника с противным скрипом распахивают ворота и пропускают нас.
Я вижу большой особняк с плоской черной крышей. Вижу двор, полностью залитый бетоном вместо газона. Такие же серые неуютные постройки. И… маленький клочок, что яркими красками выделяется на фоне. Детскую площадку с качелями, горкой и турником. У Громова есть ребенок? Ужас…
Вторая волна ужаса захлестывает меня тысячекратно, когда я перевожу взгляд с оранжевых бортиков на горке к ступенькам каменного крыльца. Ух ты, ж…
Вот Он. Стало быть, Громов. Лично вышел нас встречать в своей идеальной белой рубашке. Однако, даже черт намалеванный, мне показался бы симпатичнее, нежели Громов. Огромный светловолосый мужик до самого подбородка забит татуировками.
Он прячет кулаки в карманах брюк и бесцветным взглядом скользит по моему образу. С головы до ног. Он смотрит на меня как на что-то неважное, бездушное дополнение к Замуту. Харчек, выплюнутый на асфальт. Да. Примерно так.
Я напрягаюсь сильнее, когда Громов криво ухмыляясь переводит внимание с меня на Хорула, наблюдая, как стража уводят на скрытую часть двора.
— Отлично Замут. — Холодным басом говорит, спускаясь к нам по ступеням. — Значит, второй наследник Тамерлана в Китае? Отправь за ним бойцов. Пусть наведут шороху в гребаной Поднебесной. Айхана замочили, и другого нужно определить к покойничкам.
Я будто вбираю в себя и пропускаю насквозь каждое сказанное им слово. Он хочет уничтожить всех. Всех наследников моего отца, чтобы беспрепятственно овладеть богатым на алмазы рудником. Но Громов не знает, что в случае смерти Айхана именно я возглавлю прославленную империю Хамаровых. Остается только молиться, чтобы брат успел меня забрать пока обман не раскрылся. Радует то, что Громову неизвестно о положении Айхана и его спасении после кровавой перестрелки.
Громов провожает взглядом полуживого Хорула и опять смотрит на меня. Тихонько бормочу:
— Здравствуйте…
Вжимаю голову в плечи. Поглядываю на Замута. Громов тоже переводит внимание на мужчину, откровенно удивляясь:
— Нахуя? — он обращается к Замуту, но имеет ввиду меня.
А военачальник лыбится в ответ на логичный вопрос Громова и с неким наслаждением пялится в мою сторону. Теперь двое смотрят, изучая до самых костей. Мне становится дурно, потею, загнанным зверьком трясусь.
— Она просто служанка! Какая ей разница за кем срач убирать? — невозмутимо чеканит. — Похлебки готовить.
Громов скрещивает руки на груди и потирает подбородок.
— Стряпуха, значит. Это хорошо. Я как раз отправил своих девчонок в санаторий.
— Вероника Сергеевна отдыхать изволила?
— Я изволил. — Особо хмуро говорит и вздыхает. — Теща… заебала. Шельма урюпинская. А Вероника с доченькой, так, прицепом.
Не перестаю поражаться ситуации. Разве может такой упырь, как Громов иметь семью? Дочь. Тещу. Это немыслимо!
Татуированное исчадие разворачивается и шагает по ступеням внутрь дома. Замут дотрагиваясь моего плеча, подталкивает, чтобы шевелилась следом. Сам контролирует меня со спины.
Я на цыпочках переступаю порог и вижу просторную гостиную. Кажется, в этом доме даже воздух пропитан беззаконьем. Тяжелой энергетикой хотя визуально царит чистота абсолютная. Очевидно, Громов любит порядок не только в своих криминальных делишках. Здесь все такое же мрачное в серо-черных тонах за исключением некоторых цветных деталей интерьера, к которым точно приложила руку женщина.
Замут обгоняет меня и по-хозяйски валится на диван. Громов умещается рядом с ним и берет со столика какие-то бумаги. Я стою посреди логова и растерянно перебираю пальцами на руках. Молчу.
