Колин Уилсон - Космические вампиры
— Ты не учитываешь, что и собор — тоже дом. Допустим, они приземляются на Марсе. Место далеко не райское. Пока выстроится город под стеклянным куполом, уйдут годы. И они привозят купол с собой.
Аргумент прозвучал убедительно.
— Но зачем все эти лестницы и мостики? — спросил Дабровски.
— Они — основные составляющие нового города. Пришельцы ограничены в численности. Население растет, приходится тесниться, и единственное направление — вверх, по вертикали. Так что налицо готовый остов многоуровневого города.
— Я бы добавил и кое-что еще, — возбужденно вставил Айве. — Они бы не пришли одни. Следом бы отправились еще два или три корабля. И на Марс бы они не сели. Он ведь — мертвый. Они бы сели на Земле.
Все молча уставились на него. Даже у Карлсена сонливость, как рукой сняло.
— Разумеется… — медленно проговорил Крэйджи. Наступила тишина. Мерчинсон тихонько присвистнул. Общую мысль высказал вслух Стайнберг.
— Так что, может статься, эти существа — наши предки?
— Не именно они, — сказал Крэйджи, — эти, скорее, братья и сестры наших предков. Но они первыми ступили на Землю.
Все заговорили наперебой, но вскоре медлительный северный выговор Фармера перекрыл общий шум:
— Вот вам и решение основной проблемы эволюции: почему человек так не похож на обезьяну. Мы произошли не от обезьян. Мы произошли от них.
— А как тогда неандертальцы и иже с ними? — задал вопрос Карлсен.
— Совершенно иная линия…
Разговор прервал радиозуммер. Крэйджи подключился. Остальные напряженно застыли. Раздался голос Зеленски:
— Господа, у меня для вас сюрприз. Премьер-министр Европейских Соединенных Штатов Джордж Магилл.
Астронавты переглянулись меж собой в приятном удивлении. Говорят, если и есть в мире хотя бы один политик, стоящий на голову выше остальных — так это Магилл, архитектор мирового сообщества. Комнату наводнил знакомый глубокий голос:
— Господа, хотя вам и без того уже все ясно, смею сказать: вы сейчас — самые знаменитые люди во всей Солнечной системе. Трансляция этого сеанса выйдет в эфир сразу после вашего фильма об интерьере корабля. Даже при всех помехах в изображении — местами оно вообще пропадает, — это самый замечательный из всех фильмов, какие мне доводилось видеть. Позвольте поздравить с невероятной удачей, выпавшей на вашу долю. Надо будет… — тут голос его утонул в треске разрядов. Когда слышимость восстановилась, премьер вещал: — …соглашается со мной, что первым и самым ответственным заданием станет доставка на Землю хотя бы одного из этих существ, а если возможно, то и нескольких. Насчет того, осуществимо это или нет, судить, разумеется, вам. Понятно, что при попытке вскрыть саркофаги тела могут рассыпаться в пыль, как это часто случалось с мумиями. Но у вас, опять-таки, наверняка есть способы проверить, содержат ли саркофаги какую-то микросреду, или там просто вакуум. Если там вакуум, то проблема, видимо, решается проще…
Карлсен застонал:
— Ну, что за идиотская спешка? — и умолк, видя, что остальные сосредоточенно напрягают слух, вылавливая среди помех обрывки речи премьер-министра.
Следующие пять минут Карлсен угрюмо сидел, обреченно слушая напыщенные фразы насчет научного и политического значения их открытия. Затем в эфир снова вышел Зеленски.
— Ну что, парни, слышали? Я, в принципе, согласен. Нам надо, по возможности, доставить на Землю одного-двух. Попробуйте пробраться в одну из капсул. Имейте в виду, что они, возможно, не мертвы, а лишь в анабиозе. Когда заберете их на корабль, поместите в холодильную камеру и загерметизируйте до возвращения на лунную базу, чтобы оградить от всякого воздействия…
Карлсен, грузно поднявшись, вышел из кают-компании и направился к себе. Заснул он почти сразу же…
Открыв глаза, он увидел, что над ним стоит Стайнберг.
— Сколько часов я спал?
— Семь часов. Вид у тебя был такой измотанный, что мы решили не будить.
— Что произошло за это время?
— Четверо из наших только что вернулись. Мы вскрыли одну из капсул.
— Как! О, Господи! Почему не дождались, пока я проснусь?
— Приказ Центра управления.
— Пока я здесь капитан — приказы отдаю я!
— Мы думали, ты, наоборот, обрадуешься, — виновато пробормотал Стайнберг. — В одной из капсул прорезали дыру, а там был вакуум. Так что тело не рассыпалось… А уж в холодильник, думаю, как-нибудь пристроим…
Через пять минут, протирая глаза, Карлсен спустился на пост наблюдения. В иллюминаторе виднелось знакомое бирюзовое свечение. Корабль расположили напротив отсека с гуманоидами так, что тумбы-капсулы были как на ладони.
— Тебе Дэйв уже сказал, что это не стекло? — спросил Дабровски.
— Вот как! А что?
— Металл. Прозрачный металл. Один сегмент мы положили в очистку, но он, вроде, не радиоактивен. И в капсуле радиации тоже нет. Этот металл, похоже, отражает радиацию.
— Как вы туда пробрались?
— Прорезали насквозь инфракрасным лазером.
— В следующий раз никакой самодеятельности, — раздраженно бросил Карлсен, рубанув воздух рукой. — Я думал выйти на лунную базу с предложением не трогать капсулы, хотя бы до следующей экспедиции. А если, представь, эти были бы в анабиозе — что тогда? Трупы собирать?
— Так осталось бы еще двадцать девять, — негромко сказал Мерчинсон.
— Это не оправдание. Вы уничтожили бы жизнь потому лишь, что какие-то придурки на Земле забыли о слове «терпение». Еще два-три месяца — и сюда можно было бы снарядить специально экипированную экспедицию. Они бы могли на буксире притянуть эту штуковину на земную орбиту — и тогда исследуй хоть десять лет. А вместо этого…
— Ты уж извини, шеф, — решительно вмешался Дабровски, — но это все твоя вина. Ты вскружил им голову, брякнув насчет великанов.
— Великанов?! — Карлсен об этом уже и забыл.
— Ты же сказал, что все это, по-видимому, построено гигантами, И в тот же вечер в теленовостях сообщили: «Астронавты обнаружили космический корабль, построенный гигантами».
— Тьфу, мать их… — Карлсен сплюнул.
— Представляешь реакцию? Всем вынь да положь гигантов. Космический корабль в восемьдесят километров длиной, непременно построенный великанами километрового роста. Весь мир гложет любопытство, что будет дальше.
Карлсен угрюмо, не мигая, смотрел в иллюминатор. Взяв со стола большую кружку с кофе, рассеянно хлебнул.
— Думаю, надо бы сходить, взглянуть…
Через десять минут Карлсен стоял возле широкой скамьи, глядя сверху вниз на обнаженного гуманоида. Полотняное покрывало срезали, и теперь было видно, что человека держат металлические обручи. Плоть его казалась слежавшейся и холодной, подаваясь, как студень, под одетыми в перчатку пальцами. От остекленевшего взора этого существа было как-то неуютно. Карлсен попытался закрыть лежащему глаза, но веки, упруго дернувшись, снова открылись.
