Эдуард Снежин - Грешить бесстыдно, непробудно…
Толя, аж, посерел, Елена давала ему такие недвусмысленные авансы, что он уже поверил в безоблачность своего дальнейшего времяпровождения в объятиях красавицы.
Чтобы дать другу возможность использовать шанс, я увёл Риту из комнаты и побродил с ней вдоль лимана, где мы целовались взасос.
Мы вернулись, Толя был возбуждён, но не на вершине блаженства.
— Ну, как? — тихо поинтересовался я.
— Почти добрался, но не пустила — менструация, — шёпотом раздражился Толя, зло махнув кулаком.
Пьяной компанией пошли провожать Лену в Алушту.
Когда подошла «Комета», Толя сошёл с ума и поехал провожать девушку дальше.
Мы с Ритой, уже под вечер, вернулись в Толину комнату, он жил в люксе без соседа.
Продрогнув на улице, девушка закашляла. Она покорно легла в постель, приняла из моих рук подогретый коктейль, у Толи в номере была и газовая плита, потом я тоже забрался под одеяло, и мы стали с ней трахаться без проблем, словно муж с женой.
Наконец, я излил накопившуюся за три дня семенную жидкость, распирающую до боли мою мошонку.
— Дима, когда я увидела тебя, то сразу поняла, что мои мечты в отпуске сбываются, — сказала Рита.
Уснули мы под утро, а потом она заспешила в пансионат — не успела толком оформиться. Я обещал, что вечером подойду к месту её обитания.
Я спал до обеда. Толи не было. Пообедав, вышел на улицу. День был ещё сумрачней, чем вчера, мокрый ветер пронизывал до костей.
К Рите идти явно не хотелось, организм удовлетворил естественную потребность, но никакой привязанности к девушке я не чувствовал и с тоской вспоминал Татьяну, которую где-то в Ялте трахал капитан.
Промаявшись до темноты, я решил никуда не ходить, вернулся в Толин номер, у себя на соседа не хотелось смотреть, нашёл книжку, включил лампу у изголовья и стал читать в постели. За окном гудел и метал ветер, оторвал какую — то доску на крыше, и она противно и надсадно стучала по бетону.
Вдруг, в этом вое и столпотворении явственно послышался вопль цыганки:
— Не пришёл!
Я вздрогнул, Рита, как будто, повисла передо мной в полумраке комнаты серой размывшейся фигурой с длинными руками, которыми хотела дотянуться до меня.
— Прочь ведьма! — соскочил я с кровати и включил свет под потолком, чтобы избавиться от наваждения.
Дрожащими руками я налил и выпил вина, потом искурил две сигареты и уснул с включённым светом.
В дальнейшем Рита ни разу не появилась на нашем пляже, и случайно я с ней не встретился.
Вернулся Толя, полный впечатлений. Блондинка ему всё-таки отдалась. Мы от души похохотали, обсудив подробности. Похоже, случившееся приключение пробудило в нём храбрость в наступлении на женщин, и на другой же день он обратился ко мне с просьбой:
— Знаешь, я тут познакомился с Эвелиной в другом корпусе, у нас всё на мази, но мешает её соседка по комнате, дура, какая-то, не даёт Элке ни минуты остаться одной.
— Хочешь дуру сплавить мне?
— Да она очень ничего. А дура, потому что не представляет измены мужу и Эвелину смущает.
— Ага, твоя пассия тоже хочет подложить мне подружку, чтоб саму совесть не грызла.
— Ну, Дмитрий, какие-то сложные производные берёшь, — заулыбался Толя.
— Ладно, какие предложения?
— Есть план. Все идём в кино, там Элина, начинает жаловаться на мигрень, вы остаётесь, а мы уходим.
— Ладно!
Сразу после обеда мы направились в кинотеатр.
Толина дама, лет тридцати, оказалась симпатичной ухоженной еврейкой с интеллектуальным уклоном. Её подруга — Катя, парикмахерша из Волгограда, двадцати пяти лет, обладала вполне привлекательной внешностью: высокий рост, красивая удлинённая шея, правильный носик, маленький пухлый ротик, заставляющий подозревать подобные прелести и в нижней части, волосы покрашены, в ставший опять модным, огненный цвет, выпуклые груди и задница. В общем, станок, что надо, но во всём её поведении чувствовалась напряжённая скованность.
Я предложил ей руку, но она, как-то по-детски, отдёрнулась и пошла под руку с Элиной, нам с Толей пришлось идти сзади, он подсмеивался:
— Видишь, какая!
Когда мы вошли в фойе и съели по мороженному, Эвелина приставила изящные пальчики ко лбу и изобразила на лице крайнюю степень недомогания:
— Опять мигрень!
— Ой, Эллочка, что с тобой? — зарылась верная подруга в сумочке и вытащила какую-то таблетку.
— Это не поможет, — посмотрела таблетку Эвелина, — только мела-текс в комнате в тумбочке, — застонала она.
— Пойдем, я тебя провожу, а вы смотрите кино, — с готовностью разыграл Толя сценарий.
— Нет, что ты! Как я могу бросить подругу! — заныла Катя.
Эвелина поняла, что хранительница верности не отстанет, проглотила предложенную таблетку и сказала:
— Кажется, стало лучше. Точно лучше.
— Как я рада! — поцеловала её Катя.
— Ну, забота, как о родной сестре! Тьфу! — скривился я.
Мы посмотрели кино, и пошли к Толе. Там для поддержки любовных утех уже стояли на столе вино и закуска.
Катерина удивилась как ребёнок: — Откуда такой шикарный стол?
— У нас каждый день такой стол! — заявил я тоном, не терпящим возражений.
— Но так, ведь, можно спиться! — с искренним испугом сказала Катя.
— У тебя, что муж не пьёт? — перешёл я без обиняков на «ты», разливая стаканы.
— Вы знаете, — оттолкнула она моё обращение, — только по праздникам.
— Отпуск — сплошной праздник, значит, пить надо каждый день.
Толя, следя за нашей дуэлью, корчился от смеха.
Очень деликатно я усадил Катю на кровать и вручил ей стакан с вином.
— Нет, мы не пьём, только раз с Эллочкой выпили немного за знакомство, — опять заломалась Катя.
— Я разрешаю! — подключилась Элина, — сегодня тоже пьём за знакомство.
Авторитет Эвелины был для Кати незыблем и, когда та залпом выпила стакан, то Катя с испугом, прикладываясь к напитку несколько раз, тоже, в конце концов, выцедила его. Занятая этим нелёгким для неё делом, она не заметила, как Толя с Эллой вышли через балкон и растворились во дворе.
Толя — продвинутый мэн и верный товарищ смотался с Элиной в её комнату, предоставив мне своё жилище.
Лицо у Кати зарделось, она сидела на кровати и крепко держала двумя руками пустой стакан. Я осторожно вытянул его и дал ей мандарин. Она надчистила его с одного конца и всунула маленький кусочек в пухлые губки.
В этот момент она обнаружила отсутствие в комнате приятелей и встревожилась:
— А где Эля с Толей? — у неё был вид, как у расстроенного ребёнка, но поверить в то, что напротив сидит ребёнок, никак было невозможно, слишком уж выпирала и вздымалась её большая взволнованная грудь.
