Безумство (ЛП) - Харт Калли

Я ненавижу, что ритм моего сердца поднимается на ступеньку выше. К счастью, это не отражается ни на моем лице, ни на том, как я держусь. Способность скрывать свои мысли и чувства я развил очень давно, когда был всего лишь еще одним невольным участником системы патронатного воспитания. Я опускаюсь на стул, на котором всегда сижу, напротив Монти, а старик устраивается поудобнее, наблюдая за мной, как ястреб. Так чертовски глупо. Я мог бы проломить его гребаный череп, пока он копошился на полу, если бы пришел сюда за этим.

— Должен признаться, я слегка задет, Алекс. — Он опирается локтем на стол и подпирает подбородок кулаком. Он выглядит как скучающий студент, только наполовину обращающий внимание на класс. — Ты и я... я думал, что мы друзья.

Я откидываюсь на спинку стула, засовывая руки в карманы кожаной куртки.

— Значит, нас двое. Похоже, мы оба ошибались, а?

Монти делает кислое лицо.

— Какого черта это должно означать? Ты забываешь... я помог тебе, малыш. Я позаботился о том, чтобы тебя не бросили в другую приемную семью. Я ведь дал тебе жилье, не так ли?

— Конечно. Но ты сделал это не по доброте душевной. Ты увидел возможность и воспользовался ею. — Я потираю рукой затылок. — В тот первый день, когда я спросил тебя, почему ты помогаешь мне, ты сказал, что ты в долгу перед моим отцом и что ты поможешь мне решить этот вопрос. Думаю, ты говорил правду, но когда ты говорил о долге, то на самом деле имел в виду месть, не так ли?

Глаза Монти сузились до щелочек.

— Джакомо поимел тебя. Он оставил тебя гнить в тюрьме, а сам уехал в Мексику или еще куда-то и растолстел на хорошей еде, выпивке и женщинах. Поэтому, когда ты увидел, что его сын рядом, в пределах досягаемости, и ты мог просто протянуть руку и взять его... — я наклоняю голову набок, выгибая бровь. — Не стесняйся остановить меня, если я что-то неправильно понимаю.

Монти сверкнул мне зубами.

— Коста-Рика.

— Что?

— Коста-Рика. Пока я гнил в тюрьме, твой безмозглый отец жил в Коста-Рике. Он сказал тебе, что снова женился? Не уверен на сто процентов в датах, но почти уверен, что твоя мать была тогда еще жива. Думаю, Джек решил, что если он в другой стране, то развод не так уж важен.

Моя ненависть к Джакомо и раньше была бездонной. Я не думал, что она может быть еще глубже. Оказывается, я ошибался. Он женился на другой женщине, когда моя мать была еще жива? Черт возьми. Собравшись с мыслями, я убеждаюсь, что Монти не знает, что эта маленькая информация так сильно повлияла на меня.

— Итак, Джек был за тысячу миль отсюда, отдыхал на солнышке. Когда ты вышел из тюрьмы, он все еще был в бегах. А потом из ниоткуда появляюсь я, как какой-то подарок в подарочной упаковке, просто умоляя вмешаться и манипулировать мной, чтобы привлечь меня на свою сторону. И каков же был план, Монти? Ты собирался обхитрить меня? Я должен был поклоняться тебе, как отцу, которого у меня никогда не было? Или я должен был безоговорочно доверять тебе, думать, что ты заботишься только о моих интересах, а потом ты бы притащил меня к Джакомо и размазал мои мозги по всей стене его гостиной, просто чтобы досадить ему?

Монти смеется и небрежно пожимает плечами.

— Честно говоря, я не придал этому особого значения. Думаю, что сделал бы все, что причинило бы твоему отцу наибольшую боль. Беда в том, что Джакомо довольно быстро узнал, что ты работаешь на меня. И... сейчас я открою тебе один маленький секрет. Просто между тобой и мной, хорошо? — Он прижимает ладонь ко рту, наклоняется ближе ко мне и шепчет, как будто мы с ним сообщники. — На самом деле ему было все равно.

Всего то? Для меня это не сюрприз. На этот раз мне не нужно сдерживать свои эмоции, потому что это то, чего я ожидал. Да, теперь Джакомо хочет украсть меня у Монти. Какой бы полусырой план он ни придумал, чтобы начать свою собственную главу Дредноутов, он каким-то образом вовлекает меня, но это не потому, что мой отец заботится обо мне. Это потому, что ему что-то нужно от меня. Я еще не понял, что это может быть, но уверен, что рано или поздно это станет очевидным. У него, наверное, цирроз печени, и ему нужна половина моей. Если это так, то ему сильно не повезет. Я бы не стал мочиться на этого человека, даже если бы он был в огне.

— Если ты ждешь, что я разрыдаюсь, то мне придется тебя разочаровать, — говорю я, откидываясь на спинку стула. — Разве ты меня еще не знаешь? Мне было бы наплевать, если бы Джакомо сломал себе шею в своей гонке в Роли, чтобы спасти меня от тебя.

Монти думает об этом. Он почесывает подбородок, беспокоя свою щетину.

— Позволь мне спросить тебя кое о чем, Алекс. Как думаешь, твоя подружка будет мило выглядеть, скользя вверх и вниз по столбу шеста? Я, конечно, предпочитаю, чтобы мои девочки были немного пышнее, но у твоей Сильвер такой невинный взгляд, как у лани. — Он делает паузу, ожидая моей реакции.

Я готов поспорить, что он уже готов открыть верхний ящик своего стола, чтобы схватить пистолет, который там держит. Я был бы дураком, если бы взорвался сейчас, даже если его вопрос заставил мою кровь закипеть. Прикусив внутреннюю сторону щеки, я встречаюсь с ним взглядом, твердо уверенный, что не буду первым, кто отвернется.

— На тебя работает много глупых людей, Монти. Как... много глупых людей.

Ошеломленный, он постукивает указательным пальцем по столу.

— Неужели?

— Честно говоря, я думаю, что они тебе нравятся именно такими. Глупые люди, не думающие сами по себе. Они не задают вопросов, потому что слишком тупы, чтобы думать. Они также ничего не планируют заранее. А вот я... я вовсе не дурак. У меня есть много вопросов, но я достаточно умен, чтобы не задавать их. Я составляю их, один за другим, и трачу значительное количество времени на поиски ответов в свое свободное время. И да, я планирую все заранее. Далеко, далеко, далеко вперед.

Моя рука уже сжимает флешку в кармане куртки. Я медленно вынимаю её и кладу на стол перед собой, держа руку поверх нее.

Монти насмешливо машет рукой.

— И что же это?

— Это запись каждого раза, когда ты просил меня сделать что-то для тебя. Даты. Время. Сумма, которую ты мне заплатил. Люди, которых ты просил меня припугнуть. На самом деле это довольно ужасающее досье. Или будет таким, если попадет не в те руки.

— Хо-хо-хо, малыш. Ты ведь даже не представляешь, как сильно горит огонь, правда? Если ты будешь играть с таким дерьмом, как это, то обязательно получишь травму. — Монти качает головой, широкая улыбка охватывает его лицо, глаза превращаются в полумесяцы. Он искоса смотрит на меня, сверля своими выцветшими голубыми радужками, и я вижу, как сильно я его раздражаю. — Это еще ничего не доказывает. Ты ведь это понимаешь, правда? Любой желающий может составить список имен и дат.

— Но когда эти имена и даты ведут вниз по темным переулкам, к сумкам, наполненным наркотой и баблом, все становится интересным, не так ли? — Возражаю я. — Я не знаю, в какой отдел отнести это в первую очередь. УБН, похоже, себя дискредитировало, но, возможно, Минюст заинтересуется содержимым этой флешки. Может быть, обычные копы захотели бы знать все это. Сколько раз шериф приходил, вынюхивая хоть что-нибудь, что можно было бы повесить на тебя?

— Ты совсем не умный, если не видишь, что эта информация висит на тебе так же, как и на мне, мальчик.

Я закатываю глаза и громко стону.

— Я же гребаный несовершеннолетний, придурок. И формально ты все еще мой законный опекун. Это принуждение. Какой судья будет преследовать ребенка, которого какой-то выскочка-бандит вырвал из рук службы защиты детей, чтобы использовать в качестве своего личного мальчика для битья?

Монти обдумывает все это. Я смотрю, как он перебирает цифры и взвешивает в голове, насколько вероятно, что я уйду от всего этого невредимым. С моим послужным списком и тем фактом, что я недавно подстрелил кого-то, шансы не совсем в мою пользу. Хотя есть шанс, что я прав. В любом случае, пойду ли я ко дну или нет, Монти знает, что мои показания и информация на этой флешке в значительной степени гарантируют, что ему будет грозить очень серьезный тюремный срок.