Будь моей нежностью
От того, как Богдан громко хлопает дверью за моей спиной, я вздрагиваю. То ли дело в самом торжестве, то ли – во всех этих незнакомых людях, а может и вовсе дело в том, что Богдану пришёлся не по нраву мой выбор, ведь он становился мрачнее с каждым мгновением праздника.
Я не решаюсь заговорить. Молчаливо взираю, как мужчина, скидывая пиджак и развязывая узел галстука, запахивает плотные шторы, рыскает по номеру, разглядывая внимательно каждую щель, зачем-то включает и выключает огромный телевизор… Закончив со своим хаотичным досмотром, он наполняет до половины бокал с толстыми стенками коричневатой жидкостью из бутылки, которую прихватил со стола ресторана, и жадно хлебает, словно компот.
– Ты злишься на меня? – решаюсь заговорить и даже делаю шаг к мужу навстречу.
С ума сойти! Я стала женой! Прямо сейчас, в этом белом платье, в этой фате, с золотым колечком на пальце, я его жена.
– Давай ты просто помолчишь, куколка? – глухо отзывается Богдан.
– Значит, злишься, – скорее для себя, чем для него киваю я.
– Чёрт возьми, Ася! Ты можешь хоть раз сделать то, что я прошу?!
От его крика я сжимаюсь, а когда он резко поворачивается, я вижу его решительный взгляд, тёмный, мрачный и пугающий, и жалею, что вообще раскрыла рот.
Твёрдой поступью Богдан подходит ко мне и хватает за плечи, грубо разворачивая к себе спиной, буквально срывает шнуровку корсета, и платье падает к моим ногам.
Мужчина проводит подушечками пальцев по моей спине, целует шею. В этом поцелуе нет ни страсти, ни ласки, ни нежности. Даже похоти нет. Какое-то равнодушие и холодность.
Так же грубо Богдан разворачивает меня лицом к себе. Как куклу. Меня трясёт от страха. Я не понимаю, что он делает. Почему именно сегодня, именно сейчас всё иначе? Почему я не чувствую этой безумной искры страсти между нами? Почему он не зажигает меня, а просто монотонно тянет вниз резинку белья, избегая прямого взгляда в мои глаза?
Следом за трусиками он щёлкает замочком бюстгальтера, и тот падает на пол. Шершавые ладони коротко очерчивают окружность груди, поигрывая с твердеющими от прохладного воздуха сосками, и я не выдерживаю:
– Поцелуй меня, Богдан.
Он вздрагивает, как от удара. Я вижу, сколько сил у него занимает, что он пытается не смотреть мне в глаза, и не понимаю почему. Разве нам было плохо вместе те пару-тройку раз? Разве сейчас что-то изменилось? Ну кроме самого очевидного…
– Ты жалеешь, что женился на мне, Богдан? Из-за этого ты больше не хочешь… – я не успеваю произнести до конца фразу, как мужчина затыкает мне рот поцелуем, грубым, необузданным, на грани какого-то непостижимого отчаяния, безграничной безысходности и злости.
Он подталкивает меня в сторону роскошной кровати королевского размера до тех пор, пока я не упираюсь в неё ногами и не валюсь на спину. Сам он, не отрываясь от моих губ, падает следом, нависая надо мной.
Одной рукой скользит вдоль рёбер до бедра и ныряет ко внутренней его стороне. Почувствовав его пальцы на сокровенной плоти, я пытаюсь расслабиться. Уверена, сейчас он сделает всё как надо. Сделает мне приятно, так, чтобы я забыла своё имя, чтобы забыла обо всём на свете и желала лишь одного – чтобы он присвоил меня себе.
От натиска его губ я задыхаюсь. Лишь крошечные глотки воздуха, который я пытаюсь вдохнуть, стоит лишь ему оторваться на жалкие миллиметры перед тем, как он снова жадно припадает ко мне.
В его действиях я распознаю малую толику безумства, когда мужчина торопливо расстёгивает молнию, скрывающуюся под отутюженным гульфиком его брюк.
Я не готова. Я просто знаю это. Мне мало секундных касаний его пальцев.
Богдан отстраняется на короткий миг, стягивая резким движением брюки с боксёрами и высвобождая свою каменную плоть из заточения.
Не смея отвести взгляда, я смотрю, как крупная ладонь проходится по всей длине, чуть сжимая и оттягивая её вниз, по направлению ко мне, приставляя обжигающую твёрдость к самому центру моих разведённых по обе стороны от его тела ног.
– Богдан, – от страха мой голос садится, и я еле слышно шепчу снова: – Богдан, пожалуйста… Будь со мной нежным…
Мужчина замирает на краткий миг, но не поднимает своего взгляда. Я не понимаю, почему он так себя ведёт. Не понимаю!
Мягко касаюсь ладонями его лица и глажу.
– Пожалуйста, Богдан… Пожалуйста… Посмотри на меня… Посмотри… Это же я, Ася… Твоя куколка… Я знаю, что ты можешь сделать это… как-то иначе… Чтобы мне было приятно… Тебе же нравится это, Богдан… Ведь нравится?
Наконец он поднимает на меня взгляд, и я вижу в нём агонию. Он склоняется ниже к моему лицу и снова нападает на мой рот своим алчным поцелуем, не давая возможности ни говорить, ни дышать.
Его рука порхает надо мной, касаясь то сосков, то изнывающего клитора, но нигде не задерживается на достаточное время, пока я, не переставая ни на миг, глажу его лицо и волосы.
Напрягаюсь, когда его палец ныряет в девственный вход, проверяя готовность. «Мне мало, мало, почему ты так торопишься, Богдан?» – хочется сказать мне, но его поцелуй лишает этой возможности. Мне кажется, что мужчина и сам понимает, что я просто физически не могу его принять, и усерднее работает своими пальцами.
