Я тебя не хочу
Алексей Михайлович и Лидия Васильевна встречали нас, как и в прошлый раз, на крыльце собственного дома, и к тому времени, когда мы подошли к ним, мне стало немного стыдно за Ленку. Она так вертела головой в разные стороны и открывала рот, что это было почти неприлично. Сама непосредственность… я никогда не умела так относиться к чужому достатку.
Ох, опять я её с собой сравниваю. Пора это прекращать.
— Добрый вечер, — поздоровались родители Лебедева. — Добро пожаловать. Заходите, пожалуйста!
Семейный ужин должен был состояться в столовой, но на сей раз здесь было накрыто совсем по-парадному, ещё и в качестве официанта выступала Катя — как я поняла, кухарка и горничная родителей Лебедева. Для меня это было немного дико, но я изо всех сил сдерживала свои чувства. Если у них есть охранники, почему не может быть горничной?
Мне даже захотелось спросить Сашку, не было ли у него в детстве няни, но я решила отложить этот вопрос на потом, когда мы будем одни.
Кроме того, Алексей Михайлович вновь смотрел на нас с Сашкой так, что мне стало дурно. Подошёл ближе и тихо — так, чтобы слышали только мы двое — поинтересовался у нас с Лебедевым:
— Ты как, не передумала насчёт «держать в чёрном теле», Стась? — и сам засмеялся своей шутке. А я была настолько напряжена, что совершенно не могла смеяться.
— Батя, не смущай мою невесту, — ответил Сашка, приобнимая меня. — А то ещё передумает выходить за меня замуж. Я этого не переживу!
Лебедев-старший продолжал внимательно изучать нас с его сыном и в конце концов протянул:
— Да я уж вижу. Втюрился ты по уши, конечно… Но я рад, Александр. Очень рад за вас со Стасей.
Мне в этот момент та-а-ак стыдно стало… Я покраснела до кончиков ушей и чуть опустила голову, чтобы Алексей Михайлович не заметил вины в глазах.
Кажется, не заметил. По крайней мере ничего не сказал…
.
На самом деле зря я так волновалась. Ужин прошёл нормально, даже непринуждённо. Хотя если бы не лёгкость в общении, которую демонстрировали Сашка и его родители, фиг бы что вышло, потому что мои папа и мама были несколько скованы, а Ленка, кажется, боялась лишний раз рот открыть. Удивительно, но сестра только дома была смелой и безбашенной, а в гостях, в обстановке, совершенно чуждой нашей семье, она дико смутилась. И это меня очень обрадовало.
— Ну что, пожалуй, уже поздно, — сказал Алексей Михайлович, поглядев на часы. Было только десять вечера, и я удивилась. — Останетесь у нас, утром всех развезём по работам и учёбам.
— Я не учусь, — пробормотала Ленка сконфуженно. — Каникулы.
— А-а-а, точно.
— Но это же неудобно, — попыталась возразить мама, но Лебедев-старший не дал.
— Кому? Дорогая Анна Викторовна, уверяю вас, нам вполне удобно. У нас тут комнат на всех хватит.
— Ох, нет-нет, зачем же вас стеснять… — пыталась возразить мама. Сашка, услышав это, тихо фыркнул, и я отлично понимала, почему. «Стеснять» кого-то можно было только в нашей квартире, но не в этом доме точно.
Возможно, Алексею Михайловичу и удалось бы уговорить моих родителей, но свою решающую роль сыграл тот факт, что мы все были при полном параде, а завтра на работу. Заезжать домой и переодеваться маме с папой не хотелось, и, хоть Ленка и дула губки — мечтала остаться здесь — родители всё же решили ехать.
И я была в полной уверенности, что мы с Сашкой тоже поедем, когда друг неожиданно произнёс:
— А нам придётся остаться, Стась. Я вина выпил, за руль не сяду. А мы все в машину Гриши не влезем. Если только тебя на коленки посадить…
— Ты оставайся, а я поеду, — попыталась возразить я, но вместо ответа Лебедев обнял меня, прижал к себе и нагло заявил:
— Не-а! Не пущу. Я без тебя скучать буду.
— Некого будет мучить? — шепнула я ему на ухо, и Сашка радостно кивнул. Нахал и наглец…
— Правильно, — сказала Лидия Васильевна. — Отдохнёте, чего на ночь глядя по Москве разъезжать. Да и тут воздух свежий… Стася надышится, это полезно, может, забеременеет быстрее.
Лебедев хрюкнул куда-то мне в шею.
— Точно, мам.
Гад.
