Проданная (СИ) - Шарм Кира
— Стас!
И замираю на пороге, прижавшись спиной к двери. Тяжело дыша. Чувствуя, как слепит глаза, обжигая.
За его столом сидит чужак.
Огромный, — настолько, что, кажется, занимает собой все пространство большого кабинета.
Одни плечи такие, что, кажется, он ими подпирает тяжелые шкафы Стаса. Огромные руки с локтями на столе, занимают весь стол.
Жуткий. На бандита похож.
Майка на нем какая-то, на плече татуировки.
Черные волосы, черная борода — совсем не приглаженная и причесанная в салоне, как у всех, с кем я общалась раньше. И смотрит исподлобья, а черные глаза так и сверкают пламенем.
На дикаря похож. Жуткий. И еще такой огромный…
Кто он такой, черт побери! Почему забрался в кабинет Стаса? Почему распоряжается, будто он здесь хозяин?
— София, — низкий, тягучий голос наводит еще больше жути.
Он будто обволакивает, как сеть или паутина. Его сбросить хочется. Даже плечами передергиваю от этого ощущения.
А глаза — прожигают. Бросает на меня такой взгляд, окидывая с ног до головы, что я чувствую себя, будто на рентгене. Одновременно и словно всю одежду одним взглядом сорвал и до костей, до мяса просверлил глазами этими — жалящими, черными, невозможными.
— Вот значит, какая ты, принцесса, — низкий бас заставляет завибрировать воздух вокруг.
Совсем не такой, как у Санникова.
Тяжелый. Опасный. Неуютный. Тоже припечатывает.
Он будто давит одновременно всем. И телом этим огромным, что весь кабинет заполонило, весь воздух, все пространство из него будто вытеснило, и голосом и взглядом этим. Тяжелым.
— Кто вы? — вздергиваю подбородок. По старой привычке распрямляю плечи.
— Присаживайся, — кивает головой хозяйский жестом на стоящий рядом со столом стул. — Поговорим.
Медленно подхожу, а сердце — холодеет, замирает. Неужели со Стасом все же что-то плохое случилось? Он ни разу не позвонил, я ведь не видела его — ни в записи, ни по каким-то средствам связи!
А что, если…
Если он и не уезжал никуда вовсе, решать вопросы с покушением? Если…
Нет! Господи, нет! Я даже думать об этом не хочу!
Но почему тогда в его доме чужой и распоряжается здесь, как будто он хозяин?
Не выдерживаю, прижимаю руку к судорожно сжавшемуся сердцу.
Пусть. Пусть я ему не нужна. Пусть! Это я переживу, справляюсь, — ничего не поделать, сердцу не прикажешь. Мы не выбираем кого нам любить, а кого нет.
До судорог, до рвотных спазмов будет больно. Я знаю.
Но пусть только он окажется жив!
— Что со Стасом? — плевать на угрожающий вид.
На то, что этот человек может быть его врагом. Который, возможно, и устроил покушение, а теперь, быть может, и завладел этим домом, как Ефимов нашим. На все плевать.
Хватаю его огромную руку, стискивая своими.
— Что с ним? Где он сам? И почему, черт, побери, вы здесь распоряжаетесь?
— Прости, София. Я не представился, — кивает.
— Роман. Старый друг Стаса. Может быть, даже и единственный. Почти брат.
Аккуратно высвобождает мои пальцы, подносит руку к губам и целует.
А я только хлопаю глазами.
Галантность и такой амбал устрашающего вида, и взгляд этот бунтарский, страшный, — никак не сочетаются! На уровне абсурда!
— Что со Стасом? — выдергиваю свою руку из его. — Где он?
— Со Стасом все в порядке, — усмехается, но глаза жгут меня, сканируют, прожигают насквозь. И искры такие в них странные пляшут, будто черти туда углей насыпали. Поеживаюсь под этим взглядом.
Реально? Я думала Стас подавляет? Да по сравнению с этим он просто пушистый ласковый… Ну, не котенок, но что-то вроде того!
Этот же будто кости одним взглядом, одними глазами переламывает!
— Где он тогда? — сжимаю решительно руки.
— Стас уехал. Видишь ли, София… Покушались на самом деле не на него, как мы были уверены. Поверь, Стас успел нажить не только власть и состояние. А и немалое множество врагов и завистников. Прямо-то теперь никто против него не выступит, но вот так, исподтишка…
Кто бы сомневался. После того, как он поступил на том балу, я вообще поражаюсь, что Стас дожил до своих лет, еще и в нашем обществе. Ни на секунду не сомневаюсь, что все большие состояния, в том числе и моего отца, добыты кровью.
Да. Розовые очки наивности давно уже спали с моих глаз.
Люди, из которых состоит верхушка нашего общества. — опасны. Очень опасны. Это я уже поняла.
— Но оказалось, Стас тут ни при чем, — Роман, который было отвернулся, снова вздергивает взгляд, на рыбу на крючок, подцепив меня своими адскими глазами.
— Их целью была ты, София.
— Я?
Не могу поверить!
Ну, зависть за то, что отец был почти на самом верху, да. Ну, ненависть за это, за власть его, за деньги! Понятно, почему с таким наслаждением ноги о меня пытались вытирать. Но чтобы дошло до убийства! Не могу поверить!
— Видишь ли, твой отец оформил на твое имя несколько фирм… — Роман кивает будто прочитав мои мысли. — Очень, надо сказать, прибыльных фирм, София. Со счетами в офшорах.
Качаю головой, уже ничего не понимая.
Если это так, то почему отец ничего мне не сказал?
— Всем там заправлял Игнатьев, помощник твоего отца. На него оформлены все доверенности. Но если ты умрешь, все останется ему. Он юрист, и очень грамотный. Внес нужные изменения в документы.
Поверить не могу. Как глупая кукла, хлопаю глазами. Дядя Паша?
Да я с рук его с самого детства не слезала!
Обожала его. он был единственным, с кем было все можно, и кто бесконечно меня баловал, тогда как отец держал в строгости!
— Да, София, — Роман снова кивает, складывая руки, лежащие на столе, в замок.
А я просто тупо на них смотрю, почему-то думая о том, что этими руками ему ничего не стоит сломать шею.
— Полагаю, он и разорил твоего отца. Проводил за его спиной разные схемы и махинации. Беда в том, что Лев и не проверял ничего за ним. Доверял безоговорочно. А в нашем мире, как показывает жизнь, верить никому нельзя. Особенно тем, кто ближе всех.
Сжимаю и разжимаю руки. Начинаю уже догадываться.
— Да, он не просто его разорял. Он потихоньку все переводил на эти фирмы, что на тебя записаны. И кровь твоего отца, скорее всего, тоже на его руках.
— И… Что делать?
Отгоняю от себя глупую сентиментальность. В этом мире, ей и правда поддаваться нельзя. За маской благожелательности чаще всего скрываются монстры. Я уже хорошо успела это рассмотреть.
— Игнатьев хорошо прячется. И, как ты понимаешь, на курок нажимал не он, а нанятые им люди. Пока фирмы оформлены на тебя, ты в опасности. Стас предлагает переписать их на него, пока он ищет самого Игнатьева. И поверь. София. Он — найдет.
Пожимаю плечами.
Думать сейчас о деньгах, о прибыли?
Глупо.
Нельзя потерять и жалеть о том, чего и не было никогда, о чем не знала.
Все мысли только про Стаса.
А ведь он спас мне жизнь, подставил себя под удар! Наверняка те, кого наняли — профессионалы, которые бы не промахнулись!
Вот и сейчас он снова берет удар на себя, предлагая переписать на него эти чертовы фирмы!
Как я могла думать, что он монстр?
Нет.
Он рыцарь. Самый настоящий. Даже больше, чем я себе представляла когда-то в своих наивных девичьих мечтах!
Снова и снова Стас Санников вытягивает меня из омута, в котором я давно бы потонула, из воронок — бешеных, захлестывающих! И каждый раз они все страшнее и мощнее.
— Конечно, — киваю. — Я подпишу. Все.
По-хорошему, я бы плюнула. На фирмы эти, на деньги.
Без них вполне можно прожить, и счастья они на самом деле никакого не приносят, — о-о, жизнь довольно жестко научила меня этому!
Только я знаю Стаса. Он не подарит никому и ничего. Тем более, тому, кто стрелял. В меня, в него — уже неважно.
— Давайте бумаги.
— Вот так? Так просто? Даже не спросишь, какие там обороты и сколько тебе принадлежит?
Густая черная бровь летит вверх.
