Ваше Сиятельство (СИ) - Моури Эрли

— Значит, не знаешь, почему они хотели меня убить? — спросил я, хотя ответ и так был ясен.

— Если надо, постараюсь узнать. Сам Варга вряд ли скажет, но вокруг него есть такие, которых можно разговорить, если как-то осторожно повернуть разговор или предложить деньги, — он выпустил дым и снова опустился на табуретку.

— Узнай, пожалуйста, — попросил я, подумав, что Сухров, когда с него слетает спесь, то становится не таким уж плохим человеком. Дело даже не в его неожиданной готовности помочь, а в том, что у него не так плохо с честью и совестью. Это при всем том, что история с острбоем очень грязная. — Если потребуются деньги, дам сколько надо, — заверил я. — А кто у них там в «Волках» главный? Этот самый Вацлав? Как его… Новаковский?

— Нет. Он второй человек. Или скорее третий. Главным считается Леший. По-настоящему его звать Алексей Иванович Турчин. Виконт, кстати. Он постарше нас, ему лет за тридцать или около того. И есть еще один: Джеймс Лаберт. Он появляется в клубке не часто, но такое ощущение, что Лаберт для «волков» много весит. Говорят, сама идея «Стальных Волков» его, — он выдохнул густое облако дыма. — Возможно, весь клуб под ним.

— А в чем идея-то? — я нахмурился.

— Она разная, — Сухров пожал плечами. — Это сложно объяснить. Послушай «Елду», там много от идей Лаберта. Например, то, что глупо поклоняться слабым богам. Сильные боги те, которые управляют Смертью. И настоящие мужчины должны почитать только Морену, а девушки Аида. Еще, если не можешь постоять за себя, то ты — тряпка, и твоя рабская душа подлежит порабощению.

— Ты с этим согласен? — я сбил пепел с сигареты.

— Нет, я не поклоняюсь их богам. И не предам веру своего рода. Наша богиня — Гера. И нет на небесах никого сильнее ее, — он достал из кармана брюк медальон, который снимал перед боем. С достоинством показал мне его и спросил: — Как ты относишься к Гере?

— С большим почтением, — не задумываясь ответил я. — И я сейчас не о богах. Я об их идее, например той, что если кто-то не может постоять за себя, то он тряпка и его можно поработить.

— Там разговор о душе. Думаю, в этой идее много рационального. Если человек слаб, какой-то хлюпик, и не желает расти, хотя бы пытаться стать сильнее, то справедливо, если он будет внизу, — пояснил граф Сухров. — Суди сам, не ходить же мне под Брагиными или Адамовым? Это они пусть будут подо мной и знают свое место.

— Здесь разговор не о душе, а скорее о ее отсутствии у тех, кто такие идеи выдвигает. Вот сегодня повернулось так, что я тебя победил, но это же не значит, что ты тряпка. Или представь, что у тебя есть младший брат, а его избивают, унижают лишь потому, что он слабее кого-то в классе и не может дать сдачи. По-твоему, справедливо, если он будет внизу, и душа его порабощена? Хотел бы для него такой «справедливости»? — я видел, как взгляд Еграма заметался. Еще бы, когда речь о своем близком-родном, то многие смотрят на беды этого мира иначе. А «идеи» принятые «Стальными Волками» — это идеи подонков, и их нельзя назвать волками, потому как волки нападают ради пищи, но не для того, чтобы кого-либо унизить.

— Это не одно и то же! — наконец выплеснул возмущение Еграм. — И я бы никому не позволил унизить моего брата!

— Вот видишь, тебя задело. Ты бы не позволил… А как быть тем, у кого нет заступников? Любые идеи, основанные на унижении других людей — это идеи подлецов с грязной душой. Да, иногда для порядка нужна сила, нужен сильный лидер. Но он лишь тогда имеет право называться лидером, когда поддерживает справедливость для всех, а не для горстки избранных, — я затушил окурок и на минуту наступила тишина.

— Как бы да… Подумаю над этим, — отозвался Еграм и вдруг сказал слова, от которых мне стало немного смешно: — Я не против, чтобы горой школы был ты.

Однако я даже не проявил улыбку.

— Мне это не нужно. Да и какой смысл, если нам осталось учиться всего ничего. Ты можешь сделать так, чтобы я встретился с Варгой, ну, допустим, здесь, в Шалашах? — спросил я.

— Силу почувствовал? — граф Сухров усмехнулся. Опухшими губами вышло это как-то совсем не весело. — Если я ему скажу прямо, что об этом просил ты, то он придет не один. Сам понимаешь, будет ждать подвоха. Думать, что за тобой кто-то стоит. Поэтому может прийти даже со всеми «волками». А если его заманить сюда обманом, то у меня будут проблемы, и тогда в «Сталь и Кровь» дорога мне закрыта.

— А если через тебя его вызвать на честный поединок? — я пока лишь прощупывал такую возможность, задавая эти вопросы Еграму. Разумеется, у меня не было цели свести счеты с долговязым за то неприятное ощущение ножа в животе, но я хотел прижать его, и таким образом сделать несколько шагов к истине. Понять, кто охотится на меня и почему? Только ли дело в исследованиях отца или есть еще что-то.

— Можно попробовать. Но я здесь тебе ничего не обещаю. Тем более не ручаюсь за честность этого поединка, — он отбросил окурок.

— И последний вопрос: ты знаешь Лиса? — спросил я, вставая с табуретки: — Иначе говоря, виконта Ковальского.

— Кто его не знает. Он — друг Варги, — Еграм поднялся, держась за бок. — Говорят, он сейчас лежит в доме Асклепия — сильно пострадал в заварухе возле «Ржавки». Какой-то полоумный маг там такое устроил! Послушай!.. — тут его будто осенило, и он схватил меня за руку. — Елецкий… Не ты ли тот маг⁈

— Как говорится, без комментариев, — мне ничего не стоило сказать ему «да, я». Тем более, все равно это быстро всплывет. Но сейчас не хотелось задерживаться на этой теме. И я спросил: — Так кто держит главенство в «волках»: Варха или Лис?

— Лис он так себе боец. Варха, конечно, посильнее. Но они большие друзья. Кроме того, у Лиса есть деньги и титул, есть кое-какие важные связи, а этого всего нет у Вархи. В общем, это тот случай, когда сложно сказать кто из них главный, — пояснил он, следуя к двери.

Когда мы вышли, некоторые уже разошлись. Ушел даже барон Адашев, передав мне через княгиню извинения — он, как всегда, спешил на работу к отцу.

— В общем так, Елецкий, посмотри сюда, — сказала Ольга Борисовна, когда я одевался. — Сюда, сюда, — она указала на свою правую ногу, соблазнительно выглядывающую из-под юбки.

— Посмотрел. Мне нравится. Прекрасные ноги, — резюмировал я, застегивая рубашку и переглянувшись в непонимании с Айлин

— Нет, ты не понял. Пострадала моя туфелька, каблук теперь шатается, — пояснила княгиня. — И это снова из-за тебя! Из-за тебя же я полезла наверх по поломанной лестнице, чтобы привести Подамского. Так что теперь с тебя новые туфли. Если что, три сотни, которые я выиграла на ставках должно хватить. Но раз ты виноват, то твое присутствие необходимо.

— Как прикажете, ваше сиятельство, — с готовностью согласился я.

Да уж, у госпожи Ковалевской очень своеобразный способ назначать свидание.

— В общем там же, у Третьей Имперской, — сказала она. — Только до воскресенья долго ждать. Я подумаю, когда лучше и извещу тебя в эйхосе. На этом прощаюсь, меня уже ждет эрмик. Хотите, подвезу? Айлин, — она с улыбкой посмотрела на Синицыну: — Не стесняйся, мы же вроде как чуть сдружились.

— Нет! — почти одновременно сказали мы с Айлин. — В смысле подвозить не надо!

— Тогда… — княгиня подошла и поцеловала меня в губы. — Спасибо за волшебное представление! Правда у меня прямо вулкан эмоций! — она повернулась и пошла к воротам быстрым шагом. И каблук ее туфельки при этом вел себя вполне исправно.

— Саш, тебе раны надо помазать. У меня есть хорошие средства. Не хочешь пойти ко мне? — спросила Айлин, когда мы вышли на улицу. — Родителей не будет до вечера.

Я обнял ее, наклонился и прошептал:

— Конечно, хочу. Очень тебя хочу. Когда ты вытирала кровь мне на животе, это было так приятно. Мороз по коже.

— Ну правда? — она подняла голубые глаза, длинные ресницы дрогнули.

— Разве я могу тебе соврать? — я на миг прервал созерцание ее милого лица — со двора «колбасника» вышел Сухров и его приятели.