Сделай шаг (СИ) - Берг Ольга

– Ирина вернулась отомстить мне, – продолжал спокойным голосом. Сам удивился ровным интонациям. – Статья и снимок в газете дело её рук.

– Ха, – воскликнул Брюс, заставив девчонок вздрогнуть. Кто-то чертыхнулся. – Она не достигла желаемого результата. Мы на вершине, – победные аплодисменты от директора клубы, разрядили натянутую атмосферу неожиданного признания.

– Как знать, как знать, – ровный голос Макса дрогнул.

Потухший неон дотронулся до каждого присутствующего в палате. Задержался в карих глазах Ви. В них промелькнуло понимание последних слов. Но быстро спряталось за сочувствием.

– А раз мы не падаем, самое время преодолевать следующую вершину, – лицо Брюса сияло так, словно он знал самую важную тайну. Выражения лиц Вивиан и Эмили выглядели такими же.

Странности в поведении друзей продолжались. Макс растерялся. Пальцы подрагивали. Нервно взлохматил волосы. Прятал дрожь.

Эмили присела рядом с Батлером. Ви подошла к Ребекке. Подпирали подоконник.

Передислокация посетителей напоминала расстановку войск перед решающей битвой. Ему объявят войну. Принял, как должное. Что ещё ожидать. Он подставил всех. Готов к расплате.

Вытянулся на кровати. Руки расположил вдоль тела. Расслабился. Ждал. Все молчали. Кто же начнет первым. Обвел друзей взглядом. Нечитаемым.

– Я всё им рассказала, – Ребекка сделала маленький шажок вперед.

Менеджер. Верная подруга. Серьезно. От неожиданной догадки Макс закашлялся.

Блондинка подскочила к кровати. Схватила с тумбочки кружку с водой. Протянула Дэвису. Пил большими годками. Жадно, как в первый день, когда очнулся в чертовой больнице.

– Все поддержали меня,– оправдание в самые глаза.

О чем говорит девушка. Он не понимал. Никаких обвинений. Претензий. Укоров. Напряг слух.

– В день, когда ты попал в больницу, я получила пакет документов связанных с конкурсом.

Конкурс. Конкурс. Конкурс. Радостно стучало в висках. Чертов конкурс. По-детски обрадовался. Всего-навсего конкурс. Гребаный конкурс. Его мечта стала одержимостью Ребекки. Она заразила всех. И они не спорят. Соглашаются. Поддерживают. Жевал губы. Раздумывал над ответом.

– Но как же все? Как я брошу коллектив? Как же шоу? – неон метался по лицам друзей.

– Макс, ты обязан принять участие, ты достоин этого, – Вивиан торопливо подошла к руководителю шоу, присела на край кровати. Взяла за руку. Согревала теплыми ладошками. Вдруг так неожиданно похолодевшие пальцы. – Ты долго к этому шёл, это была твоя мечта, – все ждали ответа.

Молчал. Долго молчал. Всматривался в лица друзей. Заглядывал в глаза.

Что хотел увидеть? Себя? Нет. Разговаривал. С каждым. Наедине. Задержав взгляд.

Вот темно-карие глубоки глаза Вивиан. С ней – первые глубокие чувства. Страстные. Горячие. Обжигающие. Обнажающие нервы. Оголяющие чувства. Горели. Пылали. И он и она. Перегорели. Привыкли. Потерялись. Но он благодарен. Всей душой желает счастья с Брюсом.

От окна сверлит каштановым взглядом Ребекка. Рядом огромную гребаную кучу лет. Лучший друг. Близкий. Родной. Стойко терпит. Выходки. Выкрутасы. Капризы. Он сволочь по отношению к ней. Она признает. Злится. Ругается. Улыбается. Остается с ним. Бекка знает все. Желания. Мысли. Стремления. Мечты. Умело переносит фантазии в реальность.

Зеленые глаза бессменной помощницы на протяжении нескольких лет. Эмили его продолжение. Чувствует и знает, что он хочет донести до зрителя тем или иным танцем. Её требования к танцорам такие же, как и у Маска. Никогда не слышал от неё жалоб. Ни разу не пропустила ни одну репетицию. Ни одно шоу. И днем и ночью она в клубе.

Оказывается у Эмили семья. Полный кретин. Никогда не спрашивал ждут ли её дома. Она приходила первая и уходила последняя.

В углу дивана серо-голубые глаза Брюса Батлера. Человека, давшего возможность работать по своим принципам. Никогда не диктовал условий. Оборудовал сцену по самым современным меркам. Продолжает оснащать последними техническими новинками.

И в зале клуба Калипсо несколько десятков пар глаз разного цвета и оттенка, там те, кто торчал в этой гребаной больнице, только для того чтоб зайти к нему на пару секунд и собственными глазами увидеть, что с ним всё нормально.

Они все здесь рядом. Никто не отвернулся от него, пока он был сволочью.

Дэвис резко стукнул кулаком по кровати.

– Я не приму участие в конкурсе, – решительно, никаких возражений. Тишина стала осязаемой. Испуг на лицах. Он разрушил надежду. Не имел права. Поправил отказ. – Не сейчас. Не в сложившейся ситуации. Не имею права оставить вас здесь одних расхлёбывать то дерьмо, которое заварил, – дальше звучало как приговор. – Я должен пройти через это сам, – теперь признание, – с вашей поддержкой.

– Но... – четыре голоса смешивали две интонации удивления и разочарования

Поднятая вверх ладонь. Замолчали. Оставшись с открытыми ртами.

– Это не обсуждается, – Дэвис устало откинулся на подушку. Прикрыл глаза.

Чувство поражения давило грудь. Он справится. Сможет. Сбежать сейчас. Предать. Не позволит. Он в ответе за тех, кто рядом. Кто верит в него.

– Не обсуждается, – взревел Брюс. Подскочил с дивана. Рассек палату двумя огромными шагами. Каменным изваянием замер у кровати больного. – Не обсуждается твой отказ, Дэвис? – рычал парень. – Ты не можешь подвести нас. Мы верим в тебя. – голос твердый настойчивый. – И, в конце концов, ты обязан нам. Нам всем, – из глаз исчез цвет, серое грозовое небо нависло над Максом. Ткнул пальцем в Вивиан. – Ты обязан ей, – пальцем в притихшую помощницу, – обязан Эмили, – сменил направление в сторону застывшей Бекки. – Ты не в оплатном долгу перед ней, – чуть сбавил тон. – У тебя неделя на раздумья. А по...

– Четыре, – робко прервала Ребекка, – Почти месяц...

– Что? – не понимал Батлер.

Бекка прокашлялась. Напор директора клуба удивил. И не только её.

– Срок четыре недели. Ознакомиться с условиями конкурса. Оценить свои возможности. Подтвердить заявку, – придала твердости голосу.

Взгляд Ребекки устремился на Дэвиса.

Стушевался. Он обещал. Ей. Она надеялась. А он... Обстоятельства изменились. Поддался вперед. Остановили. Снова Батлер. Настырный.

– Значит так, Макс, не валяй дурака. Никаких отказов. Через четыре недели Ребекка подтверждает заявку, – девушка кивнула. Остальные поддержали. Одному противостоять. Решился.

– Нет, не могу... шоу... газеты... – подходящих доводов у Макса не оказалось. Последний слетел с языка, – скандал с продажей...

– И что ты собираешься делать? – вступила в борьбу менеджер.

Порядком поднадоела несговорчивость подопечного. Заверили в несуществующей проблеме. Продолжал упрямиться. В карих глазах горел упрек.

– Необходимо дать опровержение в газету, дать интервью... – подбирал выход из опозоренной репутации шоу.

Под взглядом друзей Макс терял уверенность в своих намерениях и правильности действий.

– Опровержение сродни оправданию, – Бекка не собиралась сдаваться. – Оправдание признание вины.

Руководитель шоу задумался. Почесал бровь. Помял губы. Думал. Все ждали.

– Ты предлагаешь бездействие, – не хотел соглашаться. Он оплошал. Он исправит.

– Не бездействие, Макс, – снова твердый голос Брюса. – Мы не будем ввязываться в скандал. Прессе только дай повод. Брось кость этим диким псам, съедят с потрохами. Снесут и повинные и не виновные головы.

Застывший в нерешительности неон таранил серое небо директора клуба.

– Потявкают и перестанут, не интересен тот кто не лает в ответ, – все более веские и неприятные аргументы приводил Брюс. Грубо. Справедливо.

– Мы выше склок, – голубые глаза ожили.

– Браво, Дэвис, – ликование в голосе директора клуба, два больших пальца подняты вверх, – наконец-то мы смогли достучаться до тебя.

Окружавшие друзья свободно выдохнули. На губах блуждали довольные улыбки. А серо-голубые глаза хитро прищурились. Уголки полных губ Брюса иронично дернулись вверх.