Кэтрин Тейлор - Цвет любви

Я ни в коем случае не хочу быть темой номер один для разговоров в офисе. Или чтобы по пути на работу меня преследовали папарацци. И при мысли о том, какое лицо будет у Энни — и Маркуса, — по спине пробегает дрожь. Как я могла во все это вляпаться?

— Мне бы тоже этого хотелось, — произносит он, и, чувствуя его губы на щеке, я с трудом перевожу дух. — Но я кое-что придумал.

Его близость утешает, как и его слова, и на миг я отдаюсь иллюзии, что все опять будет хорошо. Я хочу забыть, что ждет меня там, снаружи, потеряться в чувстве, которое снова захватывает, когда он начинает меня целовать.

Как только его губы касаются моих, внутри у меня происходит взрыв. Это так приятно, так знакомо, мое тело вспоминает, каково было отдаваться ему полностью, хочет еще больше страсти, которую он может мне дать. И внезапно все остальное перестает иметь значение. Меня так сильно охватывает волнение, что я дрожу, зарываюсь руками в его волосы, притягиваю его к себе, — я не хочу, чтобы меня что-либо от него отделяло.

Джонатан чувствует, что я реагирую, и углубляет поцелуй, что вызывает цепную реакцию, от которой у меня совершенно захватывает дух. Мы реагируем друг на друга, как нефть и огонь: чем больше я его пробую, чем больше касаюсь, тем сильнее во мне разгорается желание быть еще ближе к нему, и он, очевидно, чувствует то же самое. Его губы поглощают меня, его руки повсюду на моем теле. Как утопающий, я хватаюсь за него, страдая без его прикосновений.

Его руки проникают мне под платье, мнут мои ягодицы, поглаживают бедра. Я чувствую между ногами его эрекцию, придвигаюсь к нему, дразня его, пока он не отпускает мои губы и не издает страстный стон.

Он обхватывает мои груди, тяжело ложащиеся ему в руки, опускает голову, целует то, что видно в вырезе моего платья. Его крохотные щетинки дразнят мою чувствительную кожу, и я с нетерпением жду, когда он отодвинет ткань в сторону, вздыхаю, чувствуя это: он обеими руками вынимает мои груди из чашечек бюстгальтера, чтобы свободно гладить их.

— У тебя такая красивая грудь, — бормочет он, ложась лицом в ложбинку между двумя бледными холмами, а его пальцы тем временем дразнят заострившиеся соски. Почувствовав, что я вздрагиваю, он поднимает голову и улыбается. — И такая чувствительная, — добавляет он, прежде чем наклониться и позволить губам сомкнуться вокруг твердых сосков.

Он сосет их, и я чувствую настолько сильное желание внизу живота, что меня словно обжигает огнем. Я издаю громкий самозабвенный стон, запрокидываю голову, зарываюсь руками в его волосы, прижимаюсь к нему, хочу, чтобы это длилось вечно. И у него, по-видимому, такие же планы, поскольку он обводит соски языком, жадно посасывает их, и каждый раз меня словно ударяет молния между ног, желание растет.

Чувствуя, как его рука движется по внутренней стороне моего бедра наверх, я инстинктивно приподнимаю зад, чтобы он мог достичь того места, где собирается моя страсть. Не прекращая ласкать мою грудь, он просовывает пальцы мимо ткани моих трусиков, входя одновременно двумя в мою влажную щелку. Вздохнув, я опускаюсь на его руку, чувствую, как он движется во мне, и начинаю покачиваться у него на коленях, тереться об него.

Ощущение просто безумное, и, несмотря на то что Джонатан не прикасается к моей жемчужине, я чувствую, как во мне нарастает напряжение. То, что он беспрестанно ласкает мои соски, невероятно стимулирует меня, он делает это в том же самом медленном, тяжелом ритме, в котором движутся во мне его пальцы и под который я просто машинально подстраиваюсь.

Я держусь за его плечи, двигаясь на нем все быстрее и быстрее, чувствуя, как все сильнее становятся пронизывающие меня молнии, когда Джонатан еще больше увеличивает темп. Мои соски настолько раздражены, что становится больно, и я боюсь, что не выдержу; с трудом переводя дух, говорю ему об этом. Но Джонатан не реагирует, неумолимо гонит меня дальше, выше, даже начинает покусывать мои соски.

— Джонатан, — беспомощно стенаю я. Он поднимает голову и улыбается, и я тону в его прекрасных голубых глазах.

— Тебе ведь нравится, правда? — спрашивает он, продолжая вводить в меня пальцы, и я слышу в его голосе желание. — А мне нравится твой огонь, Грейс. — Он целует меня в шею, за ухом. — Гори для меня, сладкая.

Он снова опускает голову, снова начинает сосать мои чувствительные соски, одновременно прижимает большим пальцем мою жемчужину, массируя ее. Напряжение резко перерастает в мощный оргазм, охватывающий весь низ живота и совершенно ошеломляющий меня своей силой. Я дрожу, не в силах сдерживать себя, а мои внутренние мышцы сжимаются вокруг пальцев Джонатана, я жалко всхлипываю, пока на меня накатывают долгие горячие волны освобождения. В конце я настолько слабею, что падаю, прислоняясь лбом к его плечу.

Получив возможность дышать спокойно, я чувствую, как он вынимает из меня пальцы, инстинктивно тянусь к ремню на его брюках. Он не дал мне ни малейшего шанса отплатить ему, а мне так хочется. Но он удерживает мою руку.

— Нет, Грейс, — произносит он. — Потом.

Он снимает меня с колен, сажает рядом с собой. Все еще оглушенная, я наблюдаю за тем, как он вынимает белую бумажную салфетку из ящичка на двери, вытирает руку, проворно поправляет мой бюстгальтер и платье, возвращая все по местам.

— Почему мы не продолжаем? — озадаченно спрашиваю я.

Джонатан откидывается на сиденье.

— Потому что в этой чертовой машине у меня нет презервативов, — отвечает он. — Кроме того, думаю, нам не стоит выходить из машины в растрепанном состоянии, когда мы опасаемся поджидающих нас папарацци.

«Конечно», — смущенно думаю я, моргаю и тут же возвращаюсь в реальность.

Джонатан нажимает на кнопку переговорного устройства, соединяющего его с кабиной.

— Домой, Стивен, — коротко произносит он и тут же отпускает кнопку.

— Домой? — Мое сердце все еще бьется, но в мир моей мечты уже ворвалась реальность, грубо швырнув меня на пол.

Джонатан кивает.

— Будет лучше, если ты поедешь ко мне, пока мы не поймем, насколько далеко расползлась сплетня. Потом посмотрим.

Он кажется спокойным и сдержанным, совсем не таким, как недавно, в больничной палате, когда ссорился с отцом, или вот только что, когда так страстно целовал меня. Меня обдает волной холода, и я слегка отодвигаюсь от него.

— Что же мы можем сделать?

Джонатан пожимает плечами.

— Немногое. Ждать, пока все не закончится.

С трудом сглатываю слюну. Пока все не закончится. Вот именно. Потому что однажды это все закончится. Возможно, уже совсем скоро.