Беспредел в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.
Какое-то время я держала свои глаза закрытыми, но когда открыла их, то обнаружила Оскара без пиджака, с расслабленным галстуком и расстегнутыми брюками. Он держал покрытый татуировками и проколотый член в своей великолепной руке, пальцами поглаживая по всей длине.
— Такой странный концепт секса, не думаешь? — спросил он, голос был мягким как коньяк за тридцать пять тысяч, который мы распивали у Винсентов. Он пошел так легко, заставляя мой живот гореть от вкуса. Блять, блять, блять. Напряжение в комнате было таким сильным, что я удивилась, как от него не вспотели очки этого засранца.
— Думаю, это палка о двух концах: идеально ужасная казнь души не в тех руках… а в другом случае — это слияние душ.
— Какие, по-твоему, у меня руки, Бернадетт? — Оскар задал вопрос, проводя большим пальцем по кончику члена и делая его блестящим от предэякулята.
— Руки дьявола, — прошептала в ответ, закрыв глаза.
Оскар схватил меня за волосы и подтянул назад, наклоняясь, чтобы приложить рот близко к моему. Я практически могла ощущать его вкус, странный яд, напоминающий мне о цветении ночных цветов и боли. Он не поцеловал меня, лишь рассмеялся у моих губ и еще сильнее потянул за волосы.
— Руки дьявола — это верно, — согласился Оскар, а затем толкнул меня на его постель.
Парень раздвинул мои колени и встал между ними на колени, смотря на меня сверху вниз своими серыми глазами со сдержанным выражением лица. Грудь вздымалась и опускалась в быстром темпе, пот стекал между грудями. Руки зажаты подо мной, оставляя в ожидании, чтобы он одарил меня своей нечестивой милостью.
Оскар провел своими пальцами с татуировкой Х.А.В.О.К вниз по моему горлу, и я застонала, вспоминая ощущения своей собственной руки на его татуированной шее. Он был подо мной, лишенный кислорода, и я на самом деле думала, что он вкладывался по полной. Какое глупое предположение. Конечно, самые твердые сердца закаляются в огне, но самое коварное — это пламя, выплавляющее этот металл.
— Ты ведь никуда не уходишь, не так ли? — спросил он, рассеяно поглаживая мое горло одной рукой, а другой дразня свой член. — Как бы сильно Аарон и я не старались, нас каждый раз подрывают. Каллум подрывает нас. Хаэль подрывает нас, — Оскар жестоко нахмурился, пальцы сжались вокруг моей шеи, вдавливая в кровать. — Виктор подрывает нас.
Он надавил немного сильнее, и я вздохнула.
И все же не боялась.
Он очень старался выплеснуть все, что у него было по отношению ко мне, заставить разозлиться, сбежать.
Но я не стану.
Оскару нужен кто-то, кому он мог бы доверять, кто-то, перед кем он мог бы раскрыться и не бояться, что они убегут. Он и вправду верит, что я откажусь от него. Докажу ему, что он ошибается.
— Ты, — выплюнул Оскар свое последнее слово после того, как снова фыркнул. — Ты подрываешь меня больше всего. Почему ты не видишь, что это не та жизнь, которая должна быть у тебя? Я не принц из твоих мечтаний.
— Помнишь то бумажное платье, которое ты сделал для меня в начальной школе? — прошептала я, когда Оскар сжал немного сильнее, не настолько, чтобы прервать мои слова, но достаточно, чтобы мое сердце забилось в ответ. Беги! — кричало тело, в то время как душа знала, что надо оставаться на месте. — Или яблоки, которые ты давал мне каждый день в средней школе?
— Тихо, — Оскар еще немного усилил давление на моей шее, но все еще не перекрывал мне поток кислорода. — Просто помолчи, Бернадетт. Позволь мне скорбеть по тому человеку, которым ты могла бы быть, если бы оставила нас позади. Мы были более чем счастливы быть твоими темными ангелами. Зачем ты вернулась? Лишь отдав себя дьяволу, больше никогда не вернешь свою душу.
Совершенно понятно, что он не хотел слышать ответ. Вместо этого я лежала на месте с его стройным телом между моими бедрами, член оказался в непосредственной близости от моего влажного жара.
Оскар переместился, толкаясь в меня кончиком своего члена. Я крепко зажмурила глаза, когда он проталкивался внутрь, сантиметр за сантиметром. Давление на моем горле никак не ослабевало. Оно было жестким и неподвижным, прижимая меня к кровати.
Как только он полностью вошел в меня, то испустил низкий стон, первый очень человеческий звук, который я слышала от этого парня за сегодня. Открыла глаза и увидела его на мне, наши тела соединились воедино, татуировки в нижней части его живота смотрели на меня. Я хотела его голым. Я хотела увидеть все.
Сомневаюсь, что это произойдет сегодня.
Он облизал свои губы и начал осторожно изучать меня, ослабевая свою хватку на горле лишь настолько, чтобы я могла говорить.
— С начальной школы, — сказал он, цитируя мои слова. — Что?
— Оскар, прекрати, — прорычала я, но затем он снова сжал мое горло, теперь пришлось сопротивляться желанию бороться с ним. Вместо этого я, наоборот, полностью расслабила свое тело. Он ослабил хватку. — Уверен, что сможешь вынести то, что я хочу сказать?
Вместо ответа Оскар наклонился вперед, оказывая еще больше давления на мое горло и погружаясь глубже. Постыдное удовольствие захлестнуло меня, но все это противоречит самой природе. Я была создана, чтобы бороться, жестокий и темный мир превратил меня из маленькой девочки в монстра. Подчинение не моя сильная сторона, так что решила, что так и будет. Это упражнение на выстраивание доверия. Потому что, хотя и лежу связанная под ним, прямо сейчас из нас двоих Оскар слабее в эмоциональном плане.
Член идеально поместился во мне, словно мы были созданы, чтобы соответствовать друг другу. Я лучше умру, чем скажу это, но такова правда. Оскар все еще жестко вдавливал меня в кровать, входя и выходя медленными, целенаправленными движениями.
Хотя взгляд на его лице…я безошибочно могла сказать, что он снова занимался со мной любовью.
Выражение лица было темным и извращенным, когда он наклонился вниз и попробовал на вкус краешек моих губ.
— Хммм, — пробормотал он, вместо это облизнув мое лицо. — Может, в следующий раз, когда ты решишь последовать за мной, то немного подумаешь о последствиях.
Я стиснула свои зубы, невозможно было злиться, когда он раздувал маленький уголек в моем животе в бушующее пламя. Входя и выходя, методично, греховно и так своевременно, чтобы нанести максимальный ущерб.
Оскар ненадолго остановился, чтобы расстегнуть свою рубашку. Он остался в ней, галстук свисал между раскрытыми краями, но, по крайней мере, я видела бесконечный цветовой вихрь, покрывающий его мускулистую фигуру. Из всех парней у него больше всего татуировок. Должно быть, потребовалось немало усилий, чтобы так быстро собрать их все.
Для того, кто якобы не любит, чтобы его касались, удивлена, сколько на нем пирсинга и татуировок. Даже сейчас, с его членом между моих бедер, он едва касается меня. Чего не было на диване, не так ли?
Нижние мышцы его живота сокращались и расслаблялись, когда он входил и выходил, удерживая меня на месте с помощью руки на горле, сердце метафорически было поймано в железной хватке. Ему нужно было лишь сжать немного сильнее, и я бы навсегда истекла кровью.
— Оскар, — смогла выдавить из себя, большой палец скользил вверх по моей шее, поглаживая, чтобы я снова замолчала. Мои глаза были наполовину прикрыты, соски затвердили в бриллиантовые точки, кожа покрылась потом. Я раскачивалась бедрами вверх и вперед, встречая толчки Оскара.
Он разбился вдребезги, словно хрупкое стекло, и начал двигаться быстрее, трахая меня и вдавливая в матрас с жадным безумием, говорящим, что, возможно он не человек. Чертово чудовище. Мои губы приоткрылись, и голова откинулась назад на его подушки, таз работал так, что наши тела сталкивались жестко, быстро и дико. Между ними было столько влаги. Движения были приятными и липкими.
Я все еще не могла говорить, его рука удерживала меня за горло, когда он кончил, сгибаясь пополам с гортанным стоном и несколькими резкими толчками, навстречу которым я поднимала бедра. Он изливался в меня, наклонившись вперед, темные волосы падали на его вспотевший лоб. Оскару потребовалось несколько минут, чтобы перевести дыхание, а затем выйти из меня.
