Ученица жнеца высшего уровня (СИ) - Юлия Зимина
— Вы… — замерла она, хлопая ресницами и неотрывно смотря на водителя, который изменился в лице. — Что вам надо?
Я тяжело дышала, понимая, что нельзя вмешиваться, но, боги, как же тяжело было наблюдать за происходящим.
— Кошку проверяю, — ответил он, не сводя глаз со своей жертвы.
— А причем здесь я? — девушка невольно начала пятиться, когда патрульный сунул руку в карман.
— Ты? — усмехнулся ублюдок, переступая грань уважительного обращения с незнакомцами. — Ты как раз и имеешь самое прямое к этому отношение!
Рывок, в его руках появился шприц, игла которого за долю секунды вонзилась в шею бедняжки, вырывая хрипы из ее рта…
58. Кто бы мог подумать
Ноан
— Не вздумай вмешиваться! — предупредил я Сию, лицо которой выражало высшую степень беспокойства.
Любимая поджала губы, тяжело дыша и неотрывно смотря на обмякшую девушку. Ее глаза медленно закрывались, а дыхание замедлилось, погружая несчастную в сон.
Что скрывать, мне было дико наблюдать за таким. Не привык я к подобному.
«И все таки люди самые опасные монстры на всем белом свете, — подумал я. — Только они способны издеваться, мучить и убивать ради своего удовольствия. Животные тоже забирают жизни, но они это делают для того, чтобы не умереть от голода».
— Ноан… — прошептала Сиа, прикусывая нижнюю губу.
На глазах любимой выступили слезы, но не горечи, а ярости. Я сумел хорошо узнать свою кареглазую, поэтому мог с точностью заявить, что она готова наброситься на маньяка прямо здесь и сейчас и останавливало ее от этого поступка только незнание местонахождения других жертв.
— Мы не дадим ее в обиду, — успокаивал я Сию, сидя на переднем сидении, рядом с ублюдком, который стремительно прыгнул за руль, нацепил на себя ремень безопасности и нажал на педаль газа.
Мы проезжали кварталы и улицы, направляясь к центру города, как и было запрошено бесчувственной девушкой, спокойно посапывающей на заднем сидении.
«Уснула в мире людей, а проснется в мире невменяемого дьявола, — размышлял я, примерно прикидывая, как буду действовать. — Ясно, что ни о каком ужине с родителями теперь и речи быть не может. Как-нибудь выкручусь, хотя отец потом узнает, почему именно мы не пришли, ведь верховным все известно. Для них действия жнецов как на ладони. Не скроешь ни одного поступка. Именно поэтому, если кто-то получал наказание, то все знали, что оно заслуженное».
Если честно я думал, что его логово будет где-то на отшибе или там, где как можно меньше народа, но мое мнение оказалось ошибочным.
Машина подъехала к свалке металлолома, на которой даже издалека виднелись груды помятых кузовов машин, трубы и какие-то решетки. Все это железо было уложено в высокие ряды, между которыми ходили люди, что-то распиливая и загружая в грузовики.
— Неужто здесь? — ахнула Сиа, удивленно хлопая ресницами и оглядываясь по сторонам.
— Это я! — махнул рукой патрульный, после чего решетчатые ворота перед ним распахнулись, и он заехал на территорию свалки, останавливаясь перед открытым гаражом.
Создалось такое ощущение, будто его уже ждали, так как стоило шрамированному заехать в него, и худощавый парнишка тут же закрыл двери, погружая нас в полумрак.
— Он ведь видел девушку, — шокировано прошептала Сиа, поражаясь поступку того парня.
— И даже ни единого вопроса не задал, — добавил я. — Значит, он в курсе, что именно здесь творится.
Пока мы вели разговор, анализируя, маньяк выбрался из автомобиля, включил лампу, тусклый свет которой давил на глаза, а затем направился к спящей брюнетке.
— Ноан… — судорожно вздохнула Сиа, когда дверь возле жертвы похитителя распахнулась, и он грубо подхватил ее на руки, довольно скалясь.
— Потерпи немного, душа моя, — произнес я, пытаясь хоть как-то подбодрить любимую. — Еще немного и мы узнаем, где именно он их держит.
А тем временем больной на голову патрульный подошел к неприметным дверям. Открыв их с ноги, отчего они с грохотом распахнулись, ударяясь о стену и распространяя по тускло освещенному помещению, заваленному каким-то мерзко пахнущим тряпьем, звон металла.
Шагнув вперед, он оказался в небольшой комнате, в которой стояла видавшая виды кровать с выцветшим и местами прохудившимся покрывалом, пошарпанный деревянный стол без одной ножки и обмазанная машинным маслом раковина. На стенах виднелись грязные пятна, а окна словно запачканы в копоти.
От увиденного брезгливо поморщился. Беспокоило то, что девушек здесь не наблюдалось, и я начал переживать, что их уже забрали такие, как мы с Сией. Но мои тревоги были преждевременными, так как шрамированный грубо кинул спящую брюнетку на кровать, которая под тяжестью ее тела противно скрипнула, а затем надавил ботинком на одну из дощечек, после чего из пола выскочила металлическая скоба. Ухватившись за нее, патрульный потянул на себя, тем самым приподнимая подобие крышки и открывая вид на убегающую вниз лестницу.
— Неужто там? — лицо любимой было белее мела.
Видел, как ей трудно здесь находится, как сильно она переживает за тех, кто, возможно, сейчас находился в той тьме.
— Действительно, — хмыкнул я, — дорога в ад.
Вновь подхватив брюнетку на руки, маньяк начал спуск. От его движения, пусть и медленного, по стенам, "украшенным" пыльной паутиной, загорались светильники, освещая путь этому садисту.
Спуск длился, можно сказать, целую вечность, и вот перед нами снова предстала дверь, только уже массивнее, с огромной задвижкой по центру.
Кряхтя, ублюдок оттянул ее в сторону, придерживая девушку.
И вот последняя преграда была преодолена, и мы поспешили следом за патрульным, на мгновение замирая от увиденного…
Камеры… Они тянулись вдоль стен, утопая во тьме. В каждой из них виднелись силуэты девушек, одетые во все белое, а рядом или над ними горела красная лампочка, которая постоянно мигала, действуя на нервы. Воздух был спертым, смешанным с какими-то лекарствами. Слух уловил плач и стоны боли, жалостливые всхлипы и подвывания.
— Заткнулись все! Живо! — рявкнул ублюдок, показывая свое истинное лицо. — У меня сегодня хорошее настроение, и я не советую вам его портить!
59. Уведите ее!
Сиа
Я пребывала в таком шоке, что все чувства и эмоции смешались в один единый клубок.
Не понимала, как люди, работающие здесь, и, по всей видимости, знающие, что именно творится в столь ужасном месте, спокойно относились к происходящему и даже не пытались помочь беднягам, запертым в бетонных клетках подземелья.
Здесь повсюду летала смерть, уныние и отчаяние. Каждая стена была пропитана стонами боли, криками ужаса и мольбами о помощи. Я чувствовала все это и никак не могла скинуть с себя оцепенение.
— Не понимаю, — поежилась я, — как только той бедняжке
