Лаура Тонян - Третий лишний (СИ)

Ребёнок. Во мне рос его ребёнок. Почему-то от этой мысли мне становилось тепло на душе. Я думала о том, чтобы родить малыша и отдать его тем, кто о нём позаботятся. Но я не смогу. Сейчас я понимаю это. Токсикоз уже одолевает меня. Меня тошнит. Часто. Но каждый раз, прижав руку к животу, мне становится спокойно. Словно, теперь я не буду одна. Никогда. У меня есть что-то от человека, к которому, знаю наверняка, я не равнодушна.

***

Прежде чем зайти в кабинет Алекса, я стучу два раза. Он кричит: «войдите!». Я медленно надвигаюсь к креслу, что стоит напротив рабочего места. Алекс вскидывает голову, отвлекаясь от работы. Он обходит стол и резко сажает меня на него. Я даже не успеваю вскрикнуть. Шатен накрывает мой рот своим. Его губы умело двигаются, создавая приятное напряжение между ног. Он ласкает мой рот так, что я готова взлететь на небеса.

Не было секса.

Очень давно.

Но мне стоит помнить, зачем я здесь. В кармане чёрного платья спрятан фиолетовый платок. Алекс не должен добраться до него раньше, чем я сумею всё объяснить.

- У меня никого не было, Адель,- шепчет он, прикусывая мочку моего уха, отчего я хочу отдаться ему прямо тут.- Клянусь. Я не могу больше спать ни с кем. Я даже не пользуюсь услугами проституток. Что же ты со мной сделала? – Вновь целует в губы, оттягивая мою нижнюю губу, кусая её.

Я таю в его руках. Алекс задирает подол платья. Он замечает чёрные чулки.

- Чёёёёрт!- вымученно произносит, сдвигая брови.- Я очень твёрдый. Но это,- пальцы касаются оголённой части бёдер,- сделала меня просто каменным. Ты нужна мне! Прямо сейчас.

Раздвигает мне ноги, становясь между ними. Устраивается так, что я ощущаю его стояк. И это ужасно возбуждает меня.

Ты должна помнить, зачем ты здесь.

Должна помнить…

…зачем ты здесь…

- Алекс,- я вытягиваю руку, чтобы держать его слегка на расстоянии.- Нам нужно поговорить. Я пришла поговорить.

Из его уст посыпаются проклятия, когда он проводит рукой по волосам. Он взбешён!

- Серьёзно? – Смотрит на меня.- Адель, я говорю, что я уже месяц не трахаюсь. Понимаешь? Я скоро спермой начну высмаркиваться!

Стараюсь не замечать его колкости. Просто поправляю платье и присаживаюсь в чёрное кресло.

- Пожалуйста? – протягиваю.

Алекс вздыхает, принимая поражение и присаживается на край стола, складывает руки на груди.

- Слушаю,- говорит с усмешкой.

Вообще-то, мне бы хотелось, чтобы он сидел подальше. Я боюсь его реакции. Очень боюсь.

Боже, как мне хочется сказать: «Я беременна. У нас будет малыш! И да, он твой», вместо того, чтобы раскрывать правду. Но другого выхода у меня нет.

Мне нужно это.

Я не смогу жить с этим, если буду всё скрывать.

Да и когда-нибудь Алекс всё равно узнал бы.

Поэтому, я медленно высвобождаю фиолетовый лоскуток ткани из кармана, пока мои глаза так же неспешно наливаются слезами. Я протягиваю платок Алексу, раскрываю его ладонь, отдаю ему то, что всегда принадлежало этому человеку. Алекс не моргая смотрит на то, что я ему вручила.

- Откуда это у тебя? – заикаясь, спрашивает он.

Я разрешаю слезам пролиться и отвечаю:

- Ты мне это дал.

Поджимаю губы, чтобы не разрыдаться.

- Что? – беззвучно шепчет.

- 1 октября 2009 года, Алекс,- у меня слеза скатывается с носа.- Ты помнишь этот день.

- Это была ты? – Глаза у него лезут на лоб.

Я сглатываю, сжимая кулаки у себя на коленях.

Только бы не разрыдаться.

- Мы были друзьями, - начинаю волнительно. Громкий плач готов вырваться из моего горла.- Я встретила Пола впервые, когда мне было четырнадцать лет. Через год….через год он признался мне в любви.

Наблюдаю за тем, как Алекс сгибает одну ногу в колене. Его руки крепко держатся за стол, по обе стороны от него самого. Костяшки пальцев побелели. Из синих глаз вытекают слёзы, словно звёзды падают. На его красивое лицо.

Вот он, взрослый мужчина, владелец крупной фирмы, человек, влюбившийся в меня, плачет. Он по-настоящему плачет. Я не могу сдержаться. Чуть ли не начинаю скулить от боли.

- Нет,- шепчет Алекс.- Нет, нет. Только не ты, Адель. Только не ты…

Я продолжаю:

- Я любила Эштона. Он был лучшим другом Пола. Они росли на одной улице. Они были больше, чем друзья. Они были братьями. Но так сложилось,- вытираю лицо,- что Эштон не любил меня. Я думала, я смогу отвлечься, тем самым заставлю Эштона ревновать.

- Ты переспала с ним,- Алекс возвышает руки над головой, смотрит в потолок, выглядя при этом подозрительно спокойным. Но не перестаёт плакать.- Пол писал мне, перед тем, как…- всхлипывает, словно маленький ребёнок,- …перед тем, как сесть за руль.

- Он много рассказывал о тебе. Говорил, что ваши отцы - сводные братья. Он восхищался тобой, Алекс.

Молчание между нами затягивается. Я молюсь, чтобы Алекс сказал что-нибудь. Хоть что-нибудь. Но он не говорит ничего.

А потом, словно гром среди ясного неба, тихо звучат его слова:

- Он любил тебя.

Он опускает руки. Такой спокойный. Размеренный.

Страшно.

Выпрямляется. Его взгляд устремлён в широкое окно.

Молчание, молчание, молчание.

Мёртвая тишина. Такая, что способна убить.

Внезапно Алекс всё скидывает со своего рабочего стола! ВСЁ! Он рычит, ударяя ногами кресло перед собой. Не прекращает, пока вновь не оборачивается и переворачивает стол.

- ОН ЛЮБИЛ ТЕБЯ!!!- Склоняясь надо мной, орёт он.

Теперь я рыдаю, прикрывая рот рукой. Мне кажется, он готов меня ударить.

Вэнди залетает в кабинет Она охает, замечая, что творится вокруг.

- Выйди! – приказывает Алекс, бросая тяжёлую папку туда, где стоит его секретарша.

Вэнди, вскрикнув, выбегает из офиса.

Алекс переводит взгляд на меня. В нём столько боли и злости.

- Долбанная…- процеживает, сквозь зубы.

Я замираю, ожидая, что он скажет.

Не в силах, видимо, причинить мне вред, Алекс резко поворачивается и, схватив, вазу с тумбы за его спиной, разбивает её об стену. Осколки рассыпаются на пол.

- Алекс, - выдавливаю я с трудом.- Мне жаль…Мне, правда, очень…

- ЗАТКНИСЬ!- Разбивает всё, что находится на высокой коричневой полке.

Кабинет наполняется грохотом. Он бьёт всё, что видит. Я замечаю, что его руки в крови. Поднимаюсь, чтобы подойти ближе. Но он тут же останавливает меня. По его лицу стекают слёзы.

- ПОШЛА ВОН! – кричит разъярённо. Господи, таким я Алекса никогда не видела.

Я приближаю руки к груди в защитном жесте. Пусть не прогоняет, пожалуйста. Не тогда, когда он значит для меня намного больше, чем раньше.