Все друзья делают это (СИ) - Ручей Наталья

Нравилось лежать на нем. Нравилось, что он высокий, и я могла разместиться на нем полностью, переплетясь ногами, руками и дыханием. Нравилось, что он жесткий. Нравилось, что он дышит медленно и глубоко. Мелькнула вдруг мысль, что его дыхание настолько теплое, что и зимой вот так, с ним в единой спирали, нам бы не было холодно.

И вообще с ним тепло и уютно.

Не успела я вновь устроиться с удобством на плече у Никиты, как его телефон сообщил о втором сообщении.

— Видеосъемка? — слегка удивившись, он поднял телефон вверх, чтобы нам было видно обоим, и воспроизвел видеоролик.

Очень крохотный видеоролик, всего на четыре секунды. Но эти четыре секунды в корне изменили мои планы лежать, пока меня терпят. Ведь в главной роли этого ролика выступили огромные, ароматные и я даже отсюда видела — безупречные отбивные!

— Весьма коварно, — оценила я старания Инги Викторовны и, чтобы ее не расстраивать, поднялась и стала приводить себя в порядок.

Так, волосы растрепались, но хвост сойдет. Если поднять его высоко, то вообще довольно прилично выглядит. Так, губы все же накрашу блеском — понятно, что у меня в планах не понравиться отбивным, а их съесть, и все же, все же… Губы такие припухшие от поцелуев, что не будет лишним немного отвлечь от них внимание. Ага, наверное, и ресницы накрашу, а то как встала с утра, так… Впрочем, если быть честной, я только сейчас и встала — а до этого лежала то в кровати, то в кресле, то на Никите.

Кстати…

Я успела даже блузу привести в более-менее приличный вид, и в ванную сбегать, а он так и лежал у кресла, на полу. Лишь на бок перевернулся и голову кулаком подпер, чтобы смотреть за моими передвижениями было удобней.

— Ничего не хочешь сказать? — полюбопытствовала я у него.

— Хочу, — отозвался он. — Я считаю весьма коварным променять живого мужчину на кусок мертвого мяса!

И взгляд такой серьезный-серьезный, что ни единого шанса удержаться от смеха!

— Вообще-то, — присев рядом с ним, провела пальцем по неглубокой морщинке между нахмуренными бровями, — там был не один кусок мяса, а несколько. И это было отборное мясо, хорошей прожарки, вкуснейшее, нежное. Ты ведь понимаешь, что я не могла устоять перед этим соблазном?

Он с улыбкой потянул меня на себя, и я, наплевав на прическу, блузу и блеск, вновь расположилась с удобством. Так морщинка на лбу Никиты оказалась ко мне поближе, а стоило к ней прикоснуться губами, исчезла совсем, я даже залюбовалась своей работой.

А потом посмотрела в глаза Никиты, и…

— Анька, — позвал он меня, когда спряталась за ресницами.

И теперь он прикоснулся к моему лицу. Сначала пальцами, затем поцелуем — в глаза.

— Ты ведь понимаешь, что нам хорошо?

Пальцы Никиты потянули резинку с моих волос, вспушили их и принялись массировать мою голову, так что спорить я не могла. И о чем, если думала также.

— Нам с тобой всегда хорошо, — поддакнула я и подвинулась чуточку ближе, чтобы его пальцам было удобней работать.

— Это так, — он стал оттягивать мои длинные пряди, накручивать их, иногда сжимая в кулаке и отпуская на волю. Приятно до невозможности… — Просто я надеюсь тебя соблазнить подумать о том, что быть со мной в отношениях ничуть не хуже, чем просто дружить.

Я покаянно вздохнула, виновато поводила пальчиком по открытой шее мужчины и спрятала заалевшее лицо у него на груди. Да, я помнила, как однажды сказала Никите, что дружить с ним лучше, чем быть в отношениях. И тогда я действительно думала так, потому что ни одна девушка, кроме меня, не задерживалась в его жизни надолго. Месяц, максимум пару месяцев, да и все.

Новые подружки прекрасно знали об этой его привычке, но надеялись, что с ними, именно с ними мальчик изменится. А он не менялся. Мне кажется, он всегда оттягивал начало новых отношений. Как будто и не хотел их. А потом, не дождавшись чего-то, все-таки позволял кому-то из них быть с собой.

И только сейчас, именно в эту минуту, глядя ему в глаза и понимая, как много иногда скрывается за этой его усмешкой, я подумала… А что, если все это время он ждал меня?

— Нет, бред…

— Что?

Я качнула головой, смотреть на Никиту так близко стало неловко — а вдруг догадается, а вдруг поймет, какие мысли мне лезут в голову?..

Я поднялась, поправила блузу, нашла резинку и вернула ее на волосы, лихо улыбнулась мужчине, который упорно замещал собой теплый и дорогой ковер в этой комнате, и сообщила:

— Я голодна! Кто со мной?

Я бодро прошествовала к двери, взялась за ручку и уже начала ее проворачивать, когда услышала:

— Знаешь, почему страусы не летают?

И я оставила ручку двери в покое.

Обернулась, улыбнулась серьезности, с которой на меня смотрели — внимательно, пристально, цепко.

— Потому что много едят? — попыталась перевести все в шутку.

И застыла под взглядом Никиты.

Замерла у двери и просто наблюдала за тем, как он поднимается с пола — и в отличие от меня, выглядит так, будто только что вышел из дорогого салона. На джинсах небрежно расстегнута пуговица, футболка, которую он подхватил с кресла и надел, благодарно обхватила его, приковывая, цепляя взгляд к сильному телу, босые стопы по-хозяйски и бесшумно ступают по полу, черные коротки волосы немного взъерошены, что смотрится так… так, что нет сил просто смотреть на это, хочется что-нибудь с этим сделать…

Никита остановился от меня в полушаге. Заметив мою реакцию на себя, прищурился, словно примерялся, к чему-то готовился. Невольно отпрянув от этого властного взгляда, уперлась в двери, царапнула по ним ногтями, понимая, что ручка далеко, и я не достану, а если останусь…

Все слишком быстро!

Бросила взгляд в окно — открыто, но так мало воздуха. Мало, мало! Мне этого мало! Прикрыла глаза, сделала вдох. Медленный выдох.

А потом услышала щелчок, почувствовала свободу и облегченно выдохнула, шагнув из комнаты в коридор.

— Потому что они боятся летать, — услышала за спиной пояснение лучшего друга.

И тут же последовало чуть насмешливое, на такое теплое и нежное обещание, что у меня между лопатками как перышком защекотало:

— А ты взлетишь, страусеныш! Я в тебя верю!

И мне даже показалось, что я прям сейчас, вот уже прям сейчас и взлетаю!

— Осторожней! — Никита вовремя меня подхватил, а то я как-то поскользнулась. — У нас с тобой и так препятствий хватает. Не хватало нам еще придумывать, что делать с твоим переломом ноги.

— А что тут делать? Мне бы, наверное, разрешили только лежать! — немного подумала, уловила запах любимых отбивных и поспешно добавила: — И есть!

— То-то и оно, — оставив меня на пару секунд, Никита вернулся в комнату, обулся, а вернувшись, вновь взяв меня за руку. — Лежать и есть…Это скучно. У меня на тебя более грандиозные планы.

— Стесняюсь спросить, это те, что остались в комнате?

— А ты не стесняйся, — отбился от моей язвительной реплики Никита. — Ты привыкай. — Я!..

— Тихо! — подув мне в лицо, он меня ошарашил, а стоило прийти в себя, уговорил чуть-чуть помолчать: — Ступеньки. Будь осторожной и внимательной, не отвлекайся на споры со мной. Ты ведь секунду назад едва не упала на ровном месте!

— Ну а теперь-то можно поспорить? — спросила я, когда мы спустились.

— Пожалуйста, — он отпустил меня и милостиво развел руками в приглашающем жесте. — Если ты не голодна, у меня масса свободного времени!

— Ладно уж, — отмахнулась я.

— Верное решение, — вновь взяв меня за руку и ведя к столовой, похвалил Никита. — Тем более что мы оба все знаем.

Конечно, я не стала ему отвечать. Во-первых, потому что хотела есть, и только теперь, когда мы приближались к столовой, понимала, насколько сильно! А во- вторых, потому что… ну да, здесь Никита, конечно, прав, и он, и я понимали, что один раз для тех, кто избегал близости целых тринадцать лет — это мало. Да что там? Это ничтожно мало! Это вообще ни о чем!

— Хм, — Никита остановился в паре шагов от столовой, уже слышались веселые голоса, пахло не просто вкусно, а одуряюще. — Одна медаль за твои мысли! Нет… — присмотрелся ко мне и тут же повысил ставку. — Даю сразу пять! f65aad