Дамиано Де Лука (ЛП) - Хантингтон Паркер С.
— Ты знаешь, что это значит?
— Что?
— По сути, я только что унизила тебя, сделав предложение. — На самом деле я в это не верю, но знаю, что его реакция меня позабавит. Я ухмыляюсь, глядя на его сузившиеся глаза. — Думаю, тебе нужно вернуть свою мужественность.
Я визжу и роняю маркер, когда он поднимает меня и впивается своей эрекцией мне в сердцевину. Мои ноги ударяются о мягкую обложку, и она падает на пол. Ультразвук выскользнул наружу.
— Что это? — Дамиан ставит меня на пол, наклоняется и поднимает его. На его лице появляется самая широкая улыбка, которую я когда-либо видела, даже шире, чем когда я нарисовала кольцо на его пальце. — Ты беременна?
— Да. Шестнадцать недель. Я даже не подозревала об этом, потому что мой цикл был нерегулярным с тех пор, как я удалила внутриматочную спираль.
— Ты даже не изменилась.
— Да, но я думаю, что тебя отвлекли мои новые изгибы.
— Ты сделала предложение, потому что беременна?
Я покачала головой.
— Нет, я узнала, что беременна, когда сделала тест два дня назад. Я планировала это около месяца.
Он посмотрел на «Конвектор Тойнби».
— Ты ждала, когда мы доберемся до этой книги.
Я кивнула на фотографию УЗИ.
— Ребенок был просто счастливым совпадением.
Ребенок.
Наш ребенок.
Меня поразило, что в этой библиотеке есть все, что я хочу. Дамиан. Наш малыш. Кольца на наших пальцах. Раньше я думала, что Дамиан — извращенный принц, который не умеет любить. Я думала, что он станет королем и уничтожит меня.
Но с нашими демонами покончено. Наше прошлое больше не мучает нас. И пусть Дамиан больше не Дама, но я чувствую себя чертовой принцессой.
ДАМИАНО ДЕ ЛУКА
Шесть лет спустя
— Итак, позволь уточнить. Она не настаивала на огромном бриллиантовом кольце? — Николайо смотрит на татуировку на моем пальце так, будто это кубик Рубика, который он не может разгадать.
— Нет. — Я вскидываю бровь. — А Минка?
— Нет.
— Ладно.
— Ладно.
Ренье качает головой, его глаза прикованы к жене, которая стоит на краю озера в конфетно-красном бикини размером в половину ее живота.
— Вы, ребята, тупые.
Бастиан бросает последний чизбургер моей собаке и игнорирует мой взгляд, который я бросаю в его сторону.
— По крайней мере, у их жен есть что-то на пальцах.
Я поглаживаю Пейджес, моего крошечного ши-тцу — живой, пыхтящий удар по моей мужественности, но моя жена хотела его, а я хотел, чтобы она была счастлива.
— Если Пейджес насрет от этого, то ты его уберешь, Романо.
— Ты парень ростом метр восемьдесят с пятифунтовым ши-тцу по кличке Пейджес. Если ты думаешь, что я уберу дерьмо твоей собаки, я могу назначить компьютерную томографию твоего поврежденного мозга. Уверен, Лив это сделает.
Марко качает головой.
— Моя девочка не тронет ни одного из вас, придурков.
Ренье крутит платиновое кольцо на его пальце.
— Галло на восьмом месяце беременности. Если обручальное кольцо моей жены все еще сидит на ее пальце после восьми месяцев с булочкой в духовке, значит, моя сперма не такая суперская, как я думал. И я могу вас заверить, что это не так. Мой сын будет огромным. Вы бы видели размер его упаковки на УЗИ.
Мы все видели, в нашем групповом чате из ада.
Не пропустили и вторую или третью фотографии, которые он прислал.
Глаза Ашера остаются закрытыми, как будто он не может поверить, что проводит субботу с нами, но он может смириться с этим, потому что моя девочка хотела, чтобы все были здесь, так что всем, черт возьми, лучше быть здесь.
— Я бы больше беспокоился о твоем сыне, который мочится в яму для костра.
Никто из нас не спрашивает, как Ашер увидел это с закрытыми глазами. Мы все смотрим в сторону, и, конечно же, Люк размахивает своим пакетом, словно световым мечом, забрызгивая мочой мой костер, сделанный на заказ.
Марко смеется и отпивает свой "Арнольд Палмер" с шипучкой.
— Отец года, Ренье.
К нам подбегает его дочь, ее конверс насквозь промок от бега по краю озера.
— Почему сумка Люка выглядит не так, как моя? Он говорит, что это потому, что он круче меня.
Марко затыкает уши Шарлотте и кричит:
— Я убью тебя на хрен, Ренье!
Ренье подбрасывает Марко птичку, подходит к Люку, заставляет сына застегнуть молнию и говорит ему, чтобы в следующий раз не попадался. Андретти не попадаются, Люк. Галло подбегает к ним и отменяет решение Ренье, заявляя, что следующего раза не будет ни при каких обстоятельствах.
Марко разворачивает уши Шарлотты и опускается на колени, чтобы они были ближе к уровню глаз.
— Помнишь, я рассказывал тебе о Бретте Ките?
— Парень, который нравился маме?
Он сужает глаза.
— Маме он никогда не нравился. Но да. Он.
— Ты сказал: "Никогда не доверяй людям с двумя именами".
Бастиан фыркает и гладит Шарлотту по голове.
— Твой папа очень взрослый, девочка Чарли.
Марко отталкивает руку Бастиана.
— Я также сказал, что никогда не стоит доверять мальчикам.
— Потому что Бретт — лжец. — Она скрещивает брови и наклоняет голову. — А ты разве не мальчик?
Его глаза переходят на мои, но я довольствуюсь тем, что наблюдаю за его отцовскими хлопотами. Я салютую ему своей бутылкой пива и делаю глоток.
Его взгляд возвращается к Шарлотте, которая закусывает губу и смотрит на Марко широко раскрытыми голубыми глазами.
— Кажется, тебя только что звала мама.
— Но я ничего не слышал.
— Я тоже. — Ухмылка кривит мои губы. — Ты когда-нибудь слышал о термине "патологический лжец", Чарли?
Марко направляет Шарлотту в сторону Грейсона.
— Ладно, иди поиграй со своим братом.
— Но…
— Иди, Шарлотта.
Она убегает, как раз когда Раф, разговаривавший по телефону со своим тестем, подходит к нам. Он видит детей, бегающих вокруг; Лив, Люси и Минку, отдыхающих у озера; Ренье, Карину и Люка у костра; меня, Марко, Бастиана и Ашера, расслабляющихся с пивом в руках — обычное субботнее барбекю.
Он качает головой.
— Вы, ребята, не можете сказать мне, что это не сюрреализм.
Я вместе с ним любуюсь видом.
— Определенно.
Семь лет назад такая встреча была бы невозможна. Война между Андретти и Романо казалась бесконечной. Война Камерино-Росси собрала больше крови, чем фургон Красного Креста. Семья Де Лука не вызывала уважения.
Я терпеть не могу маму Рен. Рен до сих пор отказывается разговаривать с родителями, — но Марго Витали сделала то, что обещала. Я отдам ей должное. Она объединила пять синдикатов. Теперь у нас есть новое поколение, которое вырастет, так и не пережив ни одной из наших войн. Я долго не мог понять, как такой человек, как Винсент Романо, может быть причастен к свержению отца Рен, но, глядя, как моя дочь играет с детьми из каждого синдиката, я понял это.
Ашер, наконец, открывает глаза.
— Мы все хотели бы, чтобы Соф была здесь, чувак.
— Я скучаю по ней. — Раф проводит рукой по лицу, но на нем остается полуулыбка, когда он наблюдает за игрой детей. Так я понимаю, что с ним все в порядке.
Я ловлю Сэди, когда она пытается пробежать мимо меня и войти в дом.
— Куда это ты собралась?
Ее руки скрещены, и она выглядит злой с большой буквы «З».
— Иду забрать мою куклу Вуду, папочка!
— Твою что? — Я качаю головой. — Зачем?
— Я ненавижу Скарлетт! — Ее маленькие ножки топают, и было бы забавно, если бы истерикой занималась ее мама, а не я. — Я так ненавижу Скарлетт!
Скарлетт — дочь Рафа. Она полная противоположность своей матери, а значит, близнец Рафа. Темные волосы, коварная улыбка и эти глаза, которые я знаю, чего не знаешь ты.
— Ты не это имеешь в виду.
Но глаза Сэди превращаются в маленькие щелки, и, черт, может, она действительно это имела в виду. Для светловолосого, голубоглазого ангела в ней есть огненная жилка. Мне придется беспокоиться о ней, пока она не состарится и не поседеет.
