Порабощенная
Диана
Я не хотела кончать, но мне не хватило сил сопротивляться тому потоку страсти, что накрывал с головой рядом с Давидом. Он, словно смерч, сносил те жалкие картонные укрепления, что я пыталась возвести между нами. О том, чтобы жить с ним, находиться рядом и испытывать к нему непреодолимую тягу, не могло идти и речи. Не понимаю, почему он так действовал на меня. Да, я была девственницей до встречи с Давом, но у меня были парни, которые долго ухаживали и настойчиво добивались меня. А я… Как оказалось, хранила себя для бандита и похитителя.
— Завтра? — повторил он в трубку. — Принято, буду вовремя. Ты же знаешь, Лавр, я всегда пунктуален. И никогда не подвожу.
Черт, опять этот толстощекий коротышка с вечно красным лицом. Он будто нарочно испортил такой момент и позвонил Даву. Но ему, похоже, этот звонок доставил если не радость, то удовольствие. Дав сиял, как новенькая монета, когда убирал сотовый обратно в брюки. А после, не потрудившись одеться, запрыгнул в бассейн и подплыл ко мне.
— Сегодняшний вечер нравится мне все больше, — проговорил он, — протягивая руки. — Прыгай, поплаваем еще.
Но мне расхотелось резвиться в воде. Подслушанный ненароком разговор не выходил из головы. У Дава состоится новая встреча с Лавром. Возможно, они отправятся на какое-то дело. Новая «поставка» живого товара? Поэтому Дав весь светится от радости?
Я посмотрела на него, пытаясь убедить себя, что передо мной жестокий и беспощадный человек. Бандит и убийца. Но, словно загипнотизированная, видела только красивое мужское лицо с твердым подбородком, заросшим легкой модной щетиной. Голубые, как само небо, глаза смотрели открыто и в то же время пронизывающе, точно Дав видел меня насквозь и умел читать мысли. Его густые темно-каштановые волосы, обычно собранные в хвост, теперь намокли и, облепив шею, касались плеч. Аромат восточных пряностей, смешанный с нежными шиповыми нотками, окутывал меня теплым, дурманящим облаком.
— Ты хочешь, чтобы я умолял тебя? — спросил Дав.
— Нет… — я покачала головой, придерживаясь за борта бассейна.
— Тогда что? — спросил он, склонив голову к плечу и проведя рукой по волосам.
Мышцы на его груди напряглись от этого жеста, и я прочистила мгновенно пересохшее горло. Отвернулась, чтобы не пожирать его взглядом, хотя искушение было слишком велико.
— Просто не хочу больше купаться, — произнесла, как мне показалось, слегка ворчливо.
Дав тоже заметил это. Заметил и поспешил предупредить:
— Девочка, здесь не место капризам. Не заставляй меня пожалеть о том, что я тебя выкупил.
— Это не капризы, — возразила и пожала плечами.
С каждым днем, с каждым часом, проведённым в Бахрейне, я все равнодушнее относилась к происходящему здесь. Словно утопала в зыбучем песке. И, даже зная, что вскоре задохнусь, постепенно теряла волю к сопротивлению. Руки опускались, когда я думала о побеге. Дав стерег меня, как Цербер. Я не представляла, как и когда смогу вырваться из его лап и вернуться домой.
«Нет, так нельзя, надо бороться! — приказывала себе. — Надеяться на лучшее. Искать возможность сбежать».
Но эти вопли разума становились все тише и тише. Почти превращались в навязчивый шепот и, кажется, не за горами было то время, когда стихнут эти слабые звуки. Дав усыплял мое сознание. Подавлял волю к сопротивлению. Я хотела, пыталась бороться с этим. Но, не имея возможности сбежать, пряталась в единственном доступном мне месте — уходила в себя.
— Тогда что это? — Дав повторил вопрос.
Я снова пожала плечами. Даже с собственным телом не смогла совладать. Не удержалась от оргазма в объятиях чудовища. Так стоит ли помышлять изменить хоть что-то? Вокруг меня творится настоящий ад. Я будто заснула и вернулась в средневековье, когда процветала торговля людьми, а мнение женщин вообще не бралось в расчет. И всех вокруг, похоже, все это устраивало. Что могла сделать я, маленькая женщина? Насильно вырванная из привычного мира и лишенная всего самого необходимого. Включая свободу. Даже себе самой я не мгла помочь, что говорить об остальных девушках?
— Ты завтра снова идешь на дело? — спросила я, вглядевшись в его голубые глаза. — Прибудут новые девушки, да?
Дав изменился в лице. Я ожидала увидеть злость и даже ярость, но он удивил меня.
— Ты хотела спросить, нравится ли мне все это? Думаешь, я испытываю удовольствие от того, чем занимаюсь?!
Его глаза потемнели, как небо перед грозой, и метали молнии. Скулы обозначились четче, а рот сжался в тонкую линию. Дав оперся о края бассейна, нависая надо мной подобно скале.
— А ты испытываешь? — спросила я — так тихо, что сама едва расслышала вопрос.
Мной овладела паника. Я снова переступила черту, за которую не следовало выходить. Дав уже доказал, что он не терпит непокорности и неподчинения. А я явно задела его за живое. Можно сказать, дернула кота за усы, вместо того, чтобы погладить по шерстке.
— Нет! — ответ прозвучал резко и решительно. — Я ненавижу то, чем занимаюсь и проклинаю тот день, когда на это подписался. Но остановиться не могу.
— Почему? — так же тихо спросила я.
Если ему не нравится то, чем он занимается, почему бы не бросить все, не уехать в другую страну и не начать новую жизнь? В чем причина? Деньги и власть изменили его? Или все дело в Лавре и его людях? Дава шантажируют, ему угрожают расправой? Может быть, его близким?
