Серебряные крылья, золотые игры (ЛП) - Марсо Иви
Бастен хватает меня за оба запястья, фиксируя их над моей головой. Я задыхаюсь от нахлынувшего желания. Понимающая улыбка расцветает на его губах ― он знает, что мне это нравится.
― Ты не прикасаешься к себе. Ты слышишь меня, маленькая фиалка? Ты кончишь, когда я позволю.
Я едва слышу его сквозь грохот пульса в ушах, но какая-то часть меня достаточно осознанна, чтобы кивнуть.
― Хорошая девочка. ― Он опускается ниже и снова делает толчок, его член входит невероятно глубоко. ― Это я заслуживаю наказания, но ты ведь позволишь грешнику овладеть тобой, правда?
Мои нервы на пределе. Меня лихорадит, я чувствую себя одержимой. Бастен хватается за алтарную скатерть, меняет угол, а затем врезается в меня еще сильнее. По краям моего зрения вспыхивают звезды. Я так близко ― кажется, что дождь снаружи обрушивается на меня, что еще один раскат грома ― и я окажусь за гранью.
― Кончи для меня, ― говорит он, опуская свободную руку, чтобы прижать большой палец к моему клитору.
Я скачу по краю надвигающейся бури. Я хочу сломать алтарь нашим соитием. Чтобы боги плакали от нашего святотатства. Надеюсь, что мой крик в момент кульминации пронзит их заостренные уши.
― Вот и все, ― говорит он. ― Я так сильно тебя люблю.
Мое тело сотрясается, бедра дрожат, когда волна оргазма заливает меня экстазом.
Бастен не отпускает мои запястья, а вторую руку просовывает под мою задницу, чтобы притянуть меня ближе, пока он приближается к своему собственному финалу.
― Я поклоняюсь тебе, как богине.
Он проникает глубже.
― Жажду тебя, как шлюху.
Я парю, наслаждаясь затихающими волнами оргазма, и все еще испытываю наслаждение, пока он вдалбливается в меня.
Его яйца плотно прижимаются к моей заднице, его собственная разрядка на грани.
― Я люблю тебя как…
Внезапно палатку заливает свет, когда поднимается одно из полотнищ. Сначала я думаю, что это ветер, пока не чувствую, как Бастен замирает.
Я смутно понимаю, что на нас кто-то смотрит. Боги?
Нет ― о-о-о, черт, нет.
Райан Валверэй, Берольт Валверэй, магистрат из Веззена и полдюжины слуг и солдат, которые начали разбирать шатер, смотрят на нас, одинаково застыв.
Мои глаза в безмолвном ужасе устремлены на Бастена. Вот оно ― то, чего мы боялись. Мое сердце начинает биться, как пойманная птица. Бастен обхватывает меня руками, словно хочет укрыть от надвигающейся бури.
На секунду мы замираем, прижавшись друг к другу, пока мой будущий муж смотрит на нас, медленно становясь багровым.
― К черту! ― Бастен низко рычит мне в ухо. ― К черту их. Теперь мы с тобой против всего мира, Сабина.
Он всаживается в меня последний раз, кончая с такой силой, что горячая сперма вытекает из меня на алтарную скатерть.
Я охаю от его наглости, но это ничто по сравнению с выражением лица Райана, ошеломленного не только тем, что Бастен посмел трахнуть его невесту, но и тем, что у него хватило смелости кончить у всех на глазах.
Глава 20
Вульф
Я только что трахнул женщину Верховного лорда ― у него на глазах.
Это плохо. Плохо ― не совсем подходящее слово. Я достиг дна, а потом боги бросили мне лопату и сказали, чтобы я копал глубже. Вообще-то, я проделал впечатляющую работу, чтобы испортить свою жизнь.
Браво, Вульф, браво.
Пока двое ближайших к Райану Золотых Стражей достают свои мечи, мой член все еще находится глубоко внутри Сабины, а моя голая задница сияет, как луна. Я просто обязан был раззадорить Райана этим последним толчком, не так ли? Что ж, чего можно ожидать от животного, доведенного до края?
Райан снова превратил меня в убийцу, когда приказал пытать Макса. Он бросил мне на колени прекрасное блюдо и велел не трогать.
Так что, да. Чертово дно.
Время словно замедляется. Мое тело напрягается, пока последняя дрожь сотрясает мое тело. Глаза закрываются, и я пытаюсь удержать последние крохи этого завораживающе прекрасного момента, когда сладкое тело Сабины подо мной, прежде чем…
Сверкают мечи.
Время словно перезапускается, но со странными замираниями. Мои чувства сходят с ума, как тогда, когда я пересек границу Волкании. Сабина медленно приподнимается на локтях ― от вина ее рефлексы еще более вялые, чем у меня. Она рассматривает солдат. Ее будущего мужа. Черт возьми, даже ее будущего свекра, этого старого развратника.
Она все еще неподвижна, как статуя, за исключением одного вздоха, который замирает у нее в горле.
Когда я выхожу из нее и натягиваю штаны, ее взгляд устремляется ко мне, словно пойманный в ловушку. Голубые глаза наполняются всей болью мира, и она мягко прижимает ладонь к моей щеке.
― О, Бастен.
Я стону так глубоко, что трещат все кости в моем теле, а ее слова, произнесенные шепотом, становятся бальзамом для дикой части моей души. Теперь я могу умереть счастливым, услышав свое имя, так нежно произнесенное ее губами.
Мой голос, наполненный сожалением, срывается.
― Сабина…
Двое Золотых Стражей обрывают меня, стаскивая с алтаря с деликатностью разъяренных быков. Они тащат меня под дождем, чтобы бросить в грязь у ног лорда Райана.
Один из солдат врезается сапогом мне в спину, вдавливая каблук до тех пор, пока кости моего позвоночника не трещат. Внутри меня что-то угрожающе рычит, балансируя на грани.
Держи себя в руках, Вульф.
Но тут я вижу, как третий стражник с такой же силой стаскивает с алтаря Сабину. Вскрикнув, она борется с ним, спотыкается и падает на колени. Осколок разбитой винной бутылки врезается в ее правую ногу, кровь течет багровой струйкой.
Рычание внутри меня перерастает в рев при запахе ее пролитой крови.
С нечеловеческим криком я поднимаюсь на ноги, выбрасывая руки, чтобы опрокинуть двух солдат на задницы. Один из них роняет меч, но другой крепко держится за него и замахивается им в сторону моих ног, лежа на земле.
Я легко уклоняюсь от удара ― я предвидел его ― и хватаю с алтаря тяжелую позолоченную шкатулку, чтобы метнуть в его шлем. Она врезается в носовую перегородку и с приятным хрустом ломает кость.
Второй солдат поднимается на ноги, но я отталкиваю ногой его упавший меч, прежде чем он успевает до него дотянуться. В ответ он наносит удар в живот. Я рычу, справляясь с болью, а затем врезаюсь кулаком в его горло ― единственное место, не защищенное доспехами Золотого Стража.
Задыхаясь, страж отступает назад, сжимая горло обеими руками.
Третий солдат ― ходячий мертвец, из-за которого Сабина истекает кровью, ― выхватывает меч и бросается на меня. Я уворачиваюсь ― слишком легко ― и бью его плечом в грудь, отбрасывая спиной на алтарь с такой силой, что он опрокидывается. Ледяная скульптура, канделябры, богатства целого королевства ― все это рушится на пол.
Раздается еще один раскат грома, вторящий падению уничтоженного алтаря.
Краем глаза я вижу, как магистрат Веззена машет своей маленькой толстой рукой, призывая еще солдат со стороны леса. Но Райан? Лорд Берольт? Эти две гадюки словно высечены из камня: годы, проведенные с бесстрастными лицами, сделали их нечитаемыми, как кирпичные стены под падающим дождем.
Во мне закипает жестокость.
Я хочу, чтобы Райан испытал такую же боль, как я.
Первый солдат бросается на меня, нанося нисходящий удар. Все как учили; должно быть, он новобранец, еще без опыта. Может, он и хорошо обучен, но точно не участвовал в уличных боях.
Я отступаю назад, хватаю его за запястье, заставляя поднять руку над головой, затем выкручиваю его, отбираю меч, поворачиваю его и вонзаю ему в грудь. В это же время второй солдат бросается на меня с голыми руками, и я выхватываю меч из груди первого и аккуратно провожу им по его горлу.
Оба они падают на землю, мертвые.
Райан не реагирует.
Тучи над головой темнеют. Дождь усиливается. С рычанием я опрокидываю ближайший канделябр на руины алтаря и позволяю ему сжечь драгоценности, привезенные со всего королевства. Как насчет твоих подношений? Хочется крикнуть мне. Когда пламя сжирает алтарную ткань, пот льется с моего лба.
