Дикий Ройял (ЛП) - Эшли Виктория
— Кто она? — Я на секунду замолкаю, но продолжаю: — Судя по тому, как ты на неё смотришь, она много для тебя значит.
Марк отводит взгляд от малышки и поворачивается ко мне.
— Её зовут Кайли. Ей два года, и с тех пор как родилась, сменила уже две семьи. Ты права, она для меня особенная.
— Ох, — прошептала я, не зная, что ещё сказать. — Почему её сюда вернули? Что случилось с предыдущими семьями?
Марк качает головой и отводит глаза.
— Они были не очень хорошими. В таких семьях всегда что-то не так, и я не позволю вернуть её туда. Она заслуживает гораздо большего, чем люди, которым плевать, дышит ли она вообще. По крайней мере здесь у неё есть друзья, а работники приюта практически стали для неё семьей.
Я следую за дядей, когда он ступает на детскую площадку и направляется к девочке. Остановившись рядом с ней, он приседает.
— Кайли?
Повернувшись и увидев Марка, девчушка тут же бросается ему на шею и обнимает. Похоже, она с нетерпением его ждала.
Наблюдая за ними, я задыхаюсь от нахлынувших эмоций и стараюсь быстро совладать со слезами, стекающими по щекам. Никогда не видела, чтобы дядя проявлял к кому-то такие чувства. Можно подумать, что она его дочь.
— Мне сказали, у тебя всё хорошо, — говорит Марк, выпуская её из объятий. — У тебя всегда всё хорошо, так?
Малышка улыбается и кивает.
— Я так и знал, — взволнованно продолжает Марк. — Хочу тебя кое с кем познакомить, ладно? Она мне так же дорога, как и ты.
Марк берёт Кайли за руку и встаёт. Он смотрит на меня и движением головы подзывает подойти ближе. Неуверенно улыбаясь, подхожу и встаю рядом с ними. Я теряю дар речи, когда девочка поднимает на меня свои большие любопытные глаза.
— Ох, вау! — вырывается у меня.
Никогда в жизни я не видела таких ярко-зелёных глаз, в уголке её левого глаза видно небольшое серое пятнышко. У этой девочки определённо самые красивые глаза, которые я когда-либо видела.
Марк улыбается.
— Кайли, это Авалон. — Он стоит у неё за спиной, убирая с лица длинные волосы. — Она очень дорога мне, Авалон мне как дочь.
Не в состоянии оторваться от её больших глаз, сажусь на корточки и улыбаюсь, борясь с нахлынувшими эмоциями.
— Привет, Кайли. У тебя очень красивое имя.
Она смеётся и, повернувшись, прячется за ногой Марка. Она поворачивается ко мне, хихикает и снова прячется. Я не могу сдержать улыбку, и не сразу понимаю, что так она играет со мной в «ку-ку». Я подбегаю к ней со словами:
— Ох, поймаю тебя!
Она отпускает ноги Марка и убегает, и я наблюдаю за ней словно в замедленной съёмке. Кайли чертовски милая и такая крошечная, что едва перемещает ножки. Мы играем добрых минут пятнадцать, а потом малышка убегает к Марку, и он обнимает её.
Глядя на меня, Марк произносит:
— Ей пора обедать. — Он поднимает Кайли на руки и смотрит на неё. — Ты бы хотела, чтобы Авалон пришла со мной на следующей неделе?
Кайли пристально заглядывает мне в глаза и, смеясь, кивает головой.
— Хорошо. Почему бы тебе не пойти с Линн, она умоет тебя перед обедом. — Он обращает внимание на седовласую даму, которая подходит и берёт Кайли за руку. — Спасибо вам.
Она кивает, пожимая Марку плечо.
— Это вам спасибо. Увидимся на следующей неделе.
С этим она уходит, забрав с собой Кайли.
Я наблюдаю, как он смотрит им вслед, и сердце разрывается, но не представляю, что ему сказать. Никогда прежде его таким не видела. Это заставляет меня задаться вопросом, почему он сюда приходит.
Мы возвращаемся к машинам, не произнося ни слова, но я не могу не заметить боль, отразившуюся на его лице. Я наблюдаю, как Марк, прислонившись к машине, запускает руки в спутанные волосы. Он то и дело оглядывается на здание приюта, будто хочет туда вернуться.
— Почему я здесь? Что происходит?
Развернувшись, Марк упирается руками в крышу автомобиля.
— Ты должна кое-что узнать. — Дядя поворачивается ко мне лицом и, тяжело сглотнув, продолжает рассказывать. — Не уверен, что тебе рассказал Ройял…
— Чёрт, не молчи! — рычу я, когда он замолкает. — Ты не можешь просто взять и произнести его имя, а потом остановиться. Рассказывай, — требую я, — какое отношение это имеет к Ройялу?
— Мне необходимо, чтобы ты послушала и выслушала меня внимательно, — говорит Марк сломленным голосом. — Я был там в ту ночь, когда его невесту убили. — Он ударяет по крыше автомобиля и опускает голову. — Я тогда был новичком, всего пару недель как устроился, и понятия не имел, чего ожидать от такой работы. — Он замолкает, и не глядя на меня, продолжает: — Нам поступил звонок о том, что какие-то мужчины изнасиловали и убили беременную девушку, а её парень убил тех троих, которые с ней такое сотворили. Мы прибыли в их дом, когда он с ней уже прощался. Там творилось такое, что сломило бы любого хорошего человека.
Я опираюсь о борт автомобиля и вижу, как по лицу Марка катятся слезы.
— Я запомню это на всю оставшуюся жизнь. Боль, которую он испытывал… Чистая агония и страшная утрата в его глазах… Я понял, что будь я на его месте, поступил бы точно так же. Я бы тоже убил за свою семью. — Марк отпускает машину и поворачивается ко мне. — Он не опасный. Неплохой парень. Борется за тех, кого любит, и делает всё возможное, чтобы уберечь их. Он хороший человек, на долю которого выпала целая куча дерьма. И он справился с ним. Никто в этом маленьком городке не видит этого. Они думают, что знают, кто хороший и цивилизованный, а кто плохой и нецивилизованный дикарь, который портит всё и позорит их город. Для них… в ту ночь Ройял стал дикарём. Даже для своей чокнутой семьи.
— О, Боже мой, — шепчу я, вытирая слёзы. — Не знала, что ты был там тогда. Мне жаль. Я знаю, должно быть, очень трудно стать очевидцем такой трагедии. А Ройял…
Марк качает головой, пытаясь взять себя в руки, но я вижу, что он продолжает мучиться, что ему больно.
— Стать свидетелем такого — это самое тяжелое, что у меня было в жизни. А в довершение всего Ройяла той ночь отправили в тюрьму. Он сломал офицеру нос, когда тот сукин сын пытался увести его от убитой невесты. Тот коп это заслужил, но суд не обратил на это внимания. Офицеры Пайтон и Купер постарались, чтобы он не видел дневного света, пока не вынесут приговор. Они не могли повесить на него убийство, потому что это была самооборона, поэтому ублюдок, чей нос он сломал, обвинил его в нападении. Ройял провёл в тюрьме пять недель, после того как потерял любовь всей своей жизни. Это было невыносимо, но я чувствовал себя беспомощным, потому что не мог сделать ничего, чтобы помочь ему. За все пять недель он и слова не произнёс. Его родители позаботились обо всём, они должным образом похоронили Оливию, но держались подальше от Ройяла и ни разу его не навестили.
Закрыв лицо руками, мотаю головой, придя в ужас от того, через что Ройялу пришлось пройти. Я и представить не могла. Мне невыносимо всё это слышать, и я прихожу в ярость.
— Так что, получается, Ройял был в тюрьме, когда они хоронили Оливию? Те придурки его не выпустили?!
Марк кивает.
— Да… Он был сломлен, отказывался с кем-либо говорить. Ройял закрылся в себе, так что я навещал его каждые несколько дней, просто чтобы он знал, что не одинок и что я на его стороне. Работа в маленьких городках отличается от работы в мегаполисах, Авалон. Это единственная причина, по которой я ненавижу здесь жить.
— Чёрт, — шепчу я, — ко всему этому он ещё и ребёнка потерял. Он не заслуживается всей этой боли. Он не…
— Да, — тихо произносит дядя. — Он не мог справиться со всем навалившимся на него дерьмом, так что, пока он был за решеткой, они подписали документы на отказ от дочери. Это был единственный раз, когда отчим его навестил. Я сперва удивился такому поступку, но потом понял, что Ройял сломлен. Он прошёл через такое, что не каждому под силу. Я понимал, что ему было бы тяжело растить дочь, так что старался держать своё мнение по этому поводу при себе и поддерживал его. — Марк выдыхает. — Это она, малышка, с которой ты только что познакомилась. Это его дочка, — продолжает Марк. — Вот почему она так дорога мне. Той ночью она потеряла всё, и я был там и видел, как она лишилась семьи.
