Жестокий обман (ЛП) - Кейн Моника
Дейдра выпустила длинный медленный вдох, наклонив голову набок.
— Ты смотрела сериал "Родина"? — небрежно спрашивает она. Я качаю головой, не понимая, к чему она клонит. — Ну, там рассказывается о снайпере-разведчике корпуса морской пехоты, который был взят в плен Аль-Каидой в качестве военнопленного. Когда снайпер возвращается в США, агент ЦРУ убежден, что он был "обращен" врагом и представляет угрозу для Соединенных Штатов.
Я тяжело сглотнула.
— Какое отношение это имеет ко мне? — спрашиваю я, с трудом переводя дыхание.
Она качает головой.
— Я думаю, что ты под каблуком у Козловых.
— Я храню верность своей мертвой семье, — сплюнула я. — Но ты хочешь испытать меня, хорошо. Проверь меня.
— Дай мне что-нибудь, с чем можно работать. Что-то реальное. Без всякой ерунды. Вломись в офис своего мужа и дай мне что-нибудь, что мы сможем преследовать или возбудить дело.
— У меня есть кое-что, — пробурчала я, во рту пересохло, как на тосте. Честно говоря, я не знаю, на какое дерьмо меня подбивает Даниил, но вот так. Дейдра заинтересованно поднимает бровь.
— Козловы владеют корпорацией по строительству и недвижимости под названием ADL Holdings. Посмотри. Это компания, которую они используют для отмывания грязных денег. В основном они платят за недвижимость наличными. В других случаях используются кредиты или ипотечные кредиты, а погашение производится смесью грязных и чистых денег. Они также берут кредиты у контролируемых ими иностранных компаний и используют их для покупки недвижимости по всей территории США. Затем они перепродают эти объекты, чтобы деньги от продажи выглядели законно.
В глазах Дейдры загорелся интерес.
— Как ты это узнала?
— Даниил начинает мне доверять. Мы были на ужине с коллегами, и они говорили о бизнесе. После того как я трахнула ему мозги той ночью, я задавала вопросы, и он отвечал.
Она кивает.
— Если это правда, то это хорошее начало. Мы изучим это и свяжемся с тобой.
— А мой дядя? — спрашиваю я, потому что искренне хочу знать.
— Он все еще в Колумбии, мы не можем следить за ним там. Но если Хорхе проболтается на американской земле, мы будем следить за ним. — Мое лицо падает при виде ее новостей - всегда одна и та же старая история. Видя мое опустошение, она сжимает мою руку. — Достань нам Козловых, и я найду способ уничтожить и твоего дядю. Это вопрос времени.
— Конечно. — Я заставляю себя улыбнуться, но я знаю, что лучше не верить ее обещаниям. Единственный человек, которому я могу доверять с этого момента, - это я сама.
* * *
Когда я возвращаюсь в машину, Даниил уже ждет меня, его плечи напряжены, лицо - каменная маска. Его взгляд грозен, в нем нет ни искорки, ни легкости, которых я так жажду. Он проводит зубами по нижней губе, ожидая, когда я сделаю первый шаг.
— Как, по-твоему, все прошло? — спрашиваю я, так как на мне есть прослушка, и он слышал весь разговор.
Напряжение разрывает воздух, как статическое электричество. Оно такое тяжелое, что кажется, будто я могу протянуть руку и потрогать его.
— Нормально, — говорит он, поджав губы, и вскоре его внимание переключается на телефон в его руках. Он уже отстранился от меня, его внимание переключилось на другое. Где угодно, только не на мне. И я больше не могу этого выносить. Я могу выдержать его ненависть, но не это странное промежуточное состояние, когда он замораживает меня самым жестоким образом.
Прежде чем я успеваю подумать о последствиях, я вырываю телефон из его рук, требуя его внимания.
— Хватит этого дерьмового молчания, — шепчу я, выхватывая у него телефон. — Убей меня или прости. Я не могу терпеть, когда ты меня игнорируешь.
Его смех глубок и жесток. Он раздается прямо перед тем, как он делает выпад, быстрый, как пантера. Я едва успеваю вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Одна большая рука обхватывает мою шею, вдавливая меня в спинку сиденья. Глаза у него дикие, безумные, как и его внешность. Телефон выскользнул из моей руки на пол, но он, кажется, этого не заметил.
— Я хочу убить тебя. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем вырвать голыми руками жизнь из тебя. — С моих губ срывается хныканье. — Но как бы я ни хотел, я не могу. Я не могу заставить себя сделать это. Так что знаешь что, printsessa, я тоже в аду. Точнее, в чистилище. Хочу стереть тебя с лица земли и не могу этого сделать.
Его слова прозвучали с таким опустошением, что у меня перехватило дыхание. Его глаза смотрят на меня, сверкая черным в почти угасающем свете. Мой пульс бьется в горле, шум крови в ушах похож на шум товарного поезда. Я чувствую себя слишком сильно; я подавлена, опьянена его присутствием, выхожу из-под контроля и бессильна остановить это.
Он сломлен, и это я так с ним поступила.
— Скажи мне, как это исправить. — Слезы текут по моему лицу, отчаянно и беззвучно. — Я сделаю все, что нужно, чтобы все исправить, Даниил. Я люблю тебя. Люблю. Пожалуйста... скажи мне, — умоляла я, желая, чтобы он взял меня на руки и все исправил. Потому что без Даниила мне не для чего жить.
Он издает низкий стон, и мне не нравится, как он покрывает мою кожу. Он не смотрит на меня, вместо этого он сжимает переносицу, и шипение проскальзывает между его зубами. Воздух становится неспокойным, словно я попала в электрическую бурю, и кажется, что вот-вот разверзнется ад и мне следует бежать в укрытие.
— Ты знаешь, через что прошла моя семья? Человек, выросший рядом с моим отцом, предал нас самым ужасным образом. Моя мать покончила с собой из-за него. Он украл у нас сестру и убил нашего отца. Доверие дается мне нелегко, но я доверял тебе, я действительно, черт возьми, доверял, а ты все изгадила.
Я вздыхаю, закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Я не могу убедить Даниила, что я полюбила его, когда сама не ожидала, что можно кого-то впустить в свою жизнь. Каким-то образом он изменил меня. Изменил все.
Машина останавливается, я открываю глаза и вижу, что мы остановились перед нашим бруклинским пентхаусом.
— И что дальше? — спрашиваю я.
— Ты останешься здесь, пока я не выясню, что будет дальше.
Я хочу спросить, какого черта он имеет в виду, но не успеваю ответить, как дверь распахивается. Михаил стоит на пороге и выглядит таким мрачным, каким я его никогда не видела. Я в последний раз поворачиваюсь к Даниилу, грусть съедает мое сердце. Он не смотрит на меня, но я смотрю на него, запоминая каждую жесткую линию и упрямую челюсть.
Потому что, если я вижу любимого человека в последний раз, я хочу, чтобы это было не зря.
ГЛАВА 34
Даниил
Андрей - чертовски хороший боксер. Я не знаю, почему я настоял на том, чтобы он провел со мной спарринг, кроме того, что мне нужно избавиться от этой маниакальной энергии, пока я не взорвался. Может быть, он это знает, потому что, не раздумывая, налетает на меня, легко встает на ноги, наносит серию молниеносных джебов, за которыми следует сильный правый хук. Но я знаю, как он дерется, и предугадываю его движения, блокирую джебы и уворачиваюсь от правого хука, что заставляет его обнажить зубы. Дикая улыбка.
— Посмотри на себя, сопляк. Ты как будто научился драться по-настоящему.
— Лучше поверь в это, — рычу я, что вызывает у него смех, пока я не возвращаюсь к нему со злобным апперкотом, который попадает Андрею прямо под ребра. Он издает слабое шипение, но это не мешает ему наступать на меня, его подбородок низко вздернут, а в глазах пляшут искорки вызова. Я хочу только одного - повалить его на землю, просто потому, что вся эта сдерживаемая энергия меня просто добьет.
Прошло два дня с тех пор, как я высадил Бьянку в пентхаусе, оставив ее запертой в башне, как Рапунцель, но я ни на минуту не забывал о ней. Днем и ночью я думаю только о ней. Мы с Эрис, как два влюбленных дурака, бродим по коридорам поместья Козловых в любое время суток, тоскуя по пятифутовой красавице, которая ворвалась в мою жизнь и изменила меня навсегда.
