Найди пару (ЛП) - "morriganmercy"

Она снова взяла его за руку, и они пошли вперёд. Драко абсолютно точно знал, что не заслуживает этого, не заслуживает её. Он всё удивлялся, как Грейнджер сама ещё не поняла этого, и вот Вселенная, очевидно, решила послать ей знак.

— Пожирательский отброс!

Капля слюны упала на тротуар у их ног.

Драко застыл от гнева. Нет, нет, нет. Как это могло произойти здесь? Как это могло случиться в магловском мире, у неё на глазах? Только он повернулся, чтобы посмотреть обидчику вслед, как тот с разбега упал головой в кучу мусора в конце переулка, мимо которого они проходили.

— О боже, кажется, он споткнулся, — негромко сказала Грейнджер.

Весь в кофейной гуще, облепленный овощными очистками, парень резко обернулся.

— Это преступление! — закричал он, обвиняюще указывая пальцем на Грейнджер.

Драко посмотрел вниз и заметил, как её рука лежит в кармане, где спрятана палочка.

— Это правда. Плевать в кого-то — это преступление, — продолжила Грейнджер непринуждённым тоном. — А Орден Мерлина первой степени — это награда, — снисходительно добавила она. — В Отделе магического правопорядка такое не очень-то приветствуется.

— Я в тебя не плевал! — заорал он.

Брови Грейнджер торжествующе поднялись, и парень отполз, поняв, в чём только что сознался.

— Вот что за дети в наше время пошли, Драко, — продолжила она, не сводя глаз с мальчишки на земле. — Никакого уважения к старшим.

Едва ли этот парень сильно младше них, но тон Грейнджер был сурово-покровительственным, а рука её угрожающе сжалась в кармане.

Обидчик, похоже, задумался о своём жизненном выборе и тяжело сглотнул, прежде чем заговорить:

— М-моя ошибка, мисс Грейнджер, — сказал он, поспешно поднимаясь на ноги. — Б-больше такого не повторится.

Он скрылся в переулке, оставив за собой след из картофельных очистков.

Драко уставился на Грейнджер, которая с довольной ухмылкой смотрела за убегающим парнем. Она отпустила палочку и повернулась к нему.

Он думал извиниться. Его узнали с ней на улице, его присутствие рядом подвергло её риску. Он думал, что она смутится или застыдится. Отложит оставшуюся часть свидания и, вероятно, пересмотрит идею встречаться с ним вообще.

Но она его защитила. Она поставила этого маленького гада на место и потребовала от него уважительного отношения. И она сделала это, используя лишь безобидное заклинание и свою репутацию.

Драко мог только смотреть на неё. Он должен был поблагодарить её, как-то отметить, что она только что сделала, но он был совершенно лишён дара речи. Никакие слова не могли передать всей глубины того, что это для него значило.

Поэтому, когда Грейнджер нарушила молчание и сказала: «Ну что, как насчёт выпивки?» — он просто снова взял её за руку и пошёл дальше.

Добравшись до бара, они втиснулись в уютную угловую кабинку. Выпили по бокалу, разговорились. Они разговаривали, пока рука Драко лежала на спинке, а его пальцы скользили по тонкой бретельке платья Грейнджер. Они разговаривали, пока она перекидывала ноги под столом через его колено. Они разговаривали, пока он выводил узоры пальцами руки, лежавшей у неё на коленях.

Драко чувствовал, что мог бы говорить с ней всю ночь, и, когда они трансгрессировали обратно в его квартиру, именно так они и поступили.

Грейнджер устроилась на кухонной столешнице, они по очереди зачерпывали мороженое в качестве второго десерта. Они говорили о Хогвартсе. Они говорили о прошедшем годе. Немного говорили о войне. Многое из этого было приятно вспомнить, кое-что — нет. Но Драко не уклонялся. Он знал, что если когда-то появится настоящая возможность поговорить с Грейнджер, они должны выяснить всё. Это займёт много времени и будет больно, но это должно произойти.

— Я справилась за троих, — сказала Грейнджер, постукивая ложкой. — Было хреново, но я справилась.

Он смотрел на неё.

— Ты завидовал славе Гарри, очевидно. Моему таланту. Семье Рона. Ты всегда оскорблял Уизли за то, что у них нет денег, но у них была большая семья, и они искренне друг о друге заботились. Их отец не мог подарить им гоночные мётлы, но он так их всех любил. Ты, должно быть, завидовал этому.

Драко коротко кивнул. Мерлин, жестокая гриффиндорская честность — это нечто.

— И я вроде как смирилась с этим, — продолжила она. — Мы могли положиться друг на друга. Легче не обращать на такое внимание, когда друзья защищают и поддерживают тебя. Даже если тебе обидно. — Она окинула его взглядом. — Ты всегда попадал в точку, но мы двигались дальше — эй, у нас хотя бы было то, чего не было у тебя.

Он снова кивнул.

— Но знаешь, из-за кого я действительно чертовски злилась? — Она наклонилась вперёд и предложила ему мороженое.

Драко съел его и вздохнул:

— Долгопупс.

Грейнджер кивнула.

— Невилл Долгопупс. Он не был популярен. Он не был силён в магии. У него почти не осталось семьи. Нечему было завидовать. Ты не спустил его ни на ступеньку ниже, он уже был внизу.

Драко кивал, пока она делилась своими мыслями. Это было правдой. Каждое слово.

— Это была обычная…

— Жестокость, — закончил Драко. — Просто ради жестокости. Просто ради удовольствия, что я способен унизить кого-то другого, почувствовать себя на высоте.

Она снова кивнула.

— У него не было друзей, как у нас троих. Мы старались быть рядом с ним, но это не то же самое. Ты мог сломать его. Я правда думаю, что ты был к этому близок.

Драко взял ложку мороженого и задумался.

— Хотел бы я сказать, что не было времени, когда эта мысль меня не радовала, — сказал он через мгновение. — И со временем она действительно перестала. Но когда я был младше… у меня не было ничего, кроме ненависти. Родители привили мне презрение ко всем, кто не был такими, как мы, и когда я понял, что делю классы и спальню с людьми, которые должны были быть ниже меня… это так быстро переросло в ненависть. А когда они начали объективно доказывать, что на самом деле лучше меня, — Драко указал ложкой на Грейнджер и покачал головой. — Забудь об этом.

Она смотрела, как он зачерпывает ещё ложку.

— Так что да, первые годы мне нравилась идея сломать Долгопупса. Кем он был для меня? Никчёмным предателем крови, и он должен был это знать.

Драко задумчиво пососал ложку, прежде чем продолжить.

— Только так и можно ненавидеть столько времени. В конце концов, становится чертовски утомительно постоянно искать во всех худшее. Начинает хотеться просто посмеяться над шуткой близнецов Уизли, или удивиться, когда Поттер делает отличный бросок, или восхититься красивой девушкой, когда она надевает бальное платье. Но всё, что ты умеешь делать, — это ненавидеть, поэтому ты начинаешь ненавидеть себя. Яд и желчь, которые ты раньше любил извергать, становятся отравой для тебя самого. И ты хочешь остановиться, но это уже привычка. Ты думаешь: «Я такой, какой есть», хотя тебе противно. Ты веришь, что «лучше пусть тебя боятся, чем любят», ведь тебя этому учили, а ещё это единственный оставшийся вариант, потому что ты уже позаботился о том, чтобы тебя не любил никто.

Грейнджер внимательно наблюдала за ним. Её глаза блестели, но она не плакала.

— И что потом? — тихо спросила она.

Драко поставил мороженое и, удерживая её взгляд, закатал левый рукав.

— А потом ты встречаешь кого-то, кто учит тебя истинному значению страха, и ты понимаешь, что неважно, как сильно ты себя ненавидишь, ты должен найти способ любить. Потому что, несмотря на всё то, что ты сделал, ты ещё далёк от того монстра, которым должен быть, чтобы выжить без любви.

Грейнджер соскользнула со столешницы и медленно подошла к нему. Она встала между его ног и прижалась к Драко всем телом. Он опустил подбородок ей на макушку и, убедившись, что Грейнджер больше не смотрела на него, позволил слезам медленно скатиться по щекам.

— А потом ты приходишь в новое место и встречаешь людей, которых раньше никогда не обижал, и понимаешь, что, возможно, рядом с ними ты можешь себе нравиться.