Слабое место (ЛП) - Штайнер Канди

Смех, вырвавшийся из меня, удивил меня, а последовавшее за этим фырканье вызвало широкую улыбку на лице Шона.

— Справедливо, — сказала я сквозь смех, а затем отхлебнула сладкого вина, прежде чем съесть первый кусочек пасты.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — поинтересовался Шон.

Я кивнула, и он сделал долгую паузу, держа вилку над тарелкой, прежде чем, наконец, заговорил снова.

— Почему ты встречаешься с Клэем Джонсоном?

Я замерла, болезненный холод охватил меня по многим причинам, за которыми я не могла уследить. Звук имени Клэя, воспоминание о том, что произошло между нами, напоминание о том, что я не встречалась с ним, на самом деле нет, все это поразило меня сразу.

Я сглотнула.

— Почему это имеет значение?

— Потому что я не могу этого понять, — честно ответил Шон. — Ни за что на свете. Знаешь, я думал, что он классный, но потом я увидел, как он обращается с тобой. Той ночью в клубе, когда он практически приставал к тебе на всеобщем обозрении? А потом в Яме, когда он пил с тела другой девушки?

Подделка. Все это было фальшивкой.

— Она ничего для него не значила, — прошептала я.

— Ну, а ты?

Я нахмурилась, подняв глаза и обнаружив, что Шон смотрит на меня так, словно я была бедной, жалкой девочкой, которая не понимала, что со мной издеваются.

Но он не знал, что происходит, когда никто не смотрит.

— Ты заслуживаешь быть счастливой, Джиана, — сказал Шон. — И ты заслуживаешь мужчину, который относится к тебе как к принцессе, которой ты и являешься.

Я не смогла скрыть, что мое лицо исказилось от этого.

Принцесса? Фу.

Тем не менее, я каким-то образом улыбнулся сквозь это.

— Что ж, спасибо, — сказал я. — Спасибо тебе за эти слова. Это… честно? Самая романтичная вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня.

Шон сел прямее, расправив плечи.

— Хорошо. Я счастлив, что у меня есть этот титул.

После этого разговор стал легким. К счастью, Шон отбросил все, что было связано с Клэем, и сосредоточился на том, чтобы узнать меня получше, рассказать мне о себе побольше. Я улыбалась, слушая его рассказ о том, как он рос в фургоне со своими родителями-хиппи, как он побывал на стольких музыкальных фестивалях в возрасте десяти лет, чем большинство людей не видело за всю свою жизнь. И он наклонился над столом, совершенно очарованный, когда я рассказала ему о своих братьях и сестрах и о моей любви к непристойным книгам.

Не успел я опомниться, как с ужином было покончено, и мы перебрались на маленький диван. Долгое время мы продолжали разговаривать, но потом Шон пролистал свой Netflix и включил документальный фильм, который я, каким-то чудом, еще не видела. Он сказал, что знает, что мне бы это понравилось, если бы мне нравилось рассуждать о космосе.

И я это сделала.

Мы откинулись на кожаные подушки, Шон предложил мне одно из своих одеял и накрыл другим. Но по мере того, как продолжался документальный фильм, я чувствовала, что он придвигается все ближе и ближе, расстояние между нами сокращается, пока его рука каким-то образом не оказалась на спинке дивана, а значит, и на мне тоже.

Мое сердце стучало в ушах, и я остро ощущала каждый его вдох, каждый сантиметр, пройденный его рукой, пока он не обнял меня. Я ни на что не могла отвлечься, и меньше всего на монотонного человека, перечисляющего, насколько бесконечна галактика.

Моя галактика в настоящее время вращалась вокруг Шона Стетсона.

Я осмелилась взглянуть на него, и он повернул свое лицо ко мне, его глаза искали мои в слабом свете свечей и телевизора. Он протянул руку, убирая мои волосы за ухо, хотя это было робкое, неуверенное прикосновение.

— Ты так много улыбалась сегодня вечером, — прокомментировал он.

— Это был отличный вечер.

— Ты должна улыбаться так все время. У тебя должен быть парень, который сделает тебя счастливой, Джиана.

Я сглотнула, и без предупреждения слезы заблестели в моих глазах.

Шон придвинулся, сокращая расстояние между нами, когда его взгляд метнулся к моим губам.

— Позволь мне быть тем, кто сделает тебя счастливой, — прошептал он.

А потом он поцеловал меня.

Небольшая вспышка возбуждения и желания пронзила меня при первом контакте, и я втянула воздух, отвечая на его нежный поцелуй в равной мере.

Но в следующее мгновение я почувствовала…что-то странное.

У него был неправильный запах, неправильный вкус. Его губы были слишком мягкими, его руки слишком слабыми там, где они держали меня. Он не овладел мной, не окутал меня всем, чем он был, этим поцелуем. Я ничего не чувствовала, кроме любопытства, в чем разница.

Может быть, я просто не была сосредоточена.

Я мысленно переключила все свое внимание на него, целуя его более серьезно. Это заставило его застонать, и я победно улыбнулась, когда он прижался ко мне немного сильнее, откидывая меня назад, пока моя голова не коснулась подлокотника его дивана, и он устроился на мне сверху.

Он был твердым.

Я почувствовала это на своем бедре, но опять же, я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме того, что это было неправильно.

Прекрати сравнивать его с Клэем, предупредила я себя, обнимая Шона за шею и притягивая его для более глубокого поцелуя.

Я хотела этого. Я хотела Шона. Он был моей навязчивой идеей весь прошлый год. Я мечтала об этом, о том, каково это, когда он хочет меня, чтобы он целовал меня и обнимал меня.

Но теперь, когда он у меня был…

Я все пыталась и пыталась отключить свой мозг, прогнать все сравнения, которые летели мне в голову. Но это было бесполезно. Каждый поцелуй был скучным, холодным и неловким по сравнению с горячими поцелуями, которые я разделила с Клэем. Каждое прикосновение было неправильным, каждое движение его бедер заставляло меня морщиться от боли больше, чем корчиться от потребности.

Эмоции сдавили мне горло, когда я отчаянными поцелуями пыталась почувствовать что-то, что угодно, кроме тоски по тому, что я потеряла. Но это было бесполезно.

Я не хотела Шона.

Я не хотела никого, кто не был бы Клэем.

Я вдохнула носом, сдерживая рыдание, прижимая руки к груди Шона и останавливая его, прежде чем он смог проложить дорожку поцелуев по моей шее.

— Шон, подожди.

— Мы оба ждали достаточно долго, — прохрипел он, целуя кончики моих пальцев. — Я держу тебя, Джиана. Со мной ты в безопасности.

Я чуть не закатила глаза от того, как сильно он упустил суть.

— Я должна идти.

Но Шон продолжал целовать, пытаясь спуститься вниз по моему телу, прежде чем я резко толкнула его в грудь, пока он не оторвался от меня.

— У меня есть парень.

Это отрезвило его, и он откинулся на пятки, грудь тяжело вздымалась, а глаза были дикими, когда он пытался успокоиться. Я видела, как напряглась его эрекция сквозь спортивные штаны, но он кивнул, провел рукой по волосам, прежде чем дать мне больше места.

— Да, — сказал он. — Да, я… Мне очень жаль.

Я протянула руку, чтобы коснуться его руки.

— Не стоит. Я… Я хотела, чтобы ты поцеловал меня.

Он улыбнулся на это.

— Но, — быстро добавила я. — Я не твоя, чтобы целовать меня.

Это было проще, чем сказать ему, что однажды он поцеловал меня, и мне это не понравилось.

Он нахмурился, но кивнул.

— Я понимаю.

Мгновение неловкого молчания прошло между нами, прежде чем я встала, взяла свой телефон со стола и сунула его в карман толстовки.

— Я напишу тебе, — пообещала я.

А потом, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, я ушла.

***

Я оцепенела, пока шла несколько кварталов назад к своему дому, не в силах даже поежиться от прохладного тумана, который опустился на город. Группы студентов, смеющихся и выходящих в ночь, проходили мимо меня, как будто я была невидимкой, это было именно то, что я чувствовала.

То, что я всегда чувствовала.

Это было жалкое чувство, которое не было оправдано после того, как очень горячий, очень желанный музыкант практически бросился на меня. Я должна была чувствовать себя польщенной, должна была упиваться тем, как сильно он хотел меня, тем, как он взял бы меня, если бы я только позволила ему.