Просто плохо (СИ) - "F-fiona"
Женщины. Они всегда думают, что все наши мысли только о них. Я бы засмеялся, если бы не чувствовал себя так паршиво.
— Рина, я тебя очень прошу, уходи и не…
На мое плечо опускается тяжелая рука. Стас. К Ринате подходит ее кавалер. Кладет руку на талию.
— Пошли, — шепчут мне на ухо.
Девушка смущенно улыбается:
— Ну, до встречи.
Ее уводят, а Стас толкает меня к кабинету. Тут тише и прохладнее. Я падаю на диван и мечтаю умереть. Туманов хлопает в ладоши:
— Ты молодец. Танец – это твое. Больно?
— Нет, — вырывается у меня. Вот идиот.
Туманов усмехается.
— Точно? А то могу добавить. Вот, к примеру, замечательный образец черного цвета.
Я смотрю на все еще раскрытый чемоданчик и вижу огромный фаллоимитатор. Он в меня точно не влезет. Что-то внутри сжимается, позорно шепчу:
— Больно. Очень.
— Знаешь, я очень не люблю ложь. Еще раз услышу – убью.
Молчу. Слышу далекую музыку, ощущаю запах табака. И знаю, что действительно убьет. Ведь для него это проще простого.
— Ну, так и будешь сидеть с этой хренью в заднице?
Стаскиваю шаровары. Уже не стесняюсь никого. Побыстрей бы достать эту штуку… Я думал, что засовывать будет больно. Ничего подобного.
Сознание вернулось ко мне, когда Денис равнодушно поливал меня водой из бутылки. Минеральной почему-то. Пузырьки шипели у меня на лице.
— Поднимайся.
Лежу на полу. Голый. Красный фаллоимитатор валяется рядом. В кабинете никого нет, кроме нас.
Так как я не шевелюсь, мужчина рывком ставит меня на ноги. Сдерживаю стон. Дает сначала трусы с джинсами, потом водолазку, затем носки. Пальто он сам накидывает мне на плечи. В кеды я просто влезаю, наверное, умру, если нагнусь, чтобы зашнуровать их.
— Пошли.
Делаю шаг и вскрикиваю от боли. Почему все еще так больно?! Денис не меняется в лице, но подходит ко мне и берет под руку, ведет к выходу. Со стороны, наверное, выглядит, будто я пьяный, и ноги меня совершенно не держат.
Знакомая машина. Сытое урчание двигателя.
Как же мне плохо…
Дорога до дома занимает всего ничего. Когда машина останавливается, я дергаю дверь, хочу скорее оказаться в родных стенах, но падаю. Ноги отказываются ходить. Это настолько шокирует, что слезы буквально хлынули из глаз. Чертов садист… Ну почему? Я теперь ходить не смогу? Я почти что вою.
Денис обходит машину, смотрит на меня, тяжело вздыхает и берет на руки.
Сразу затыкаюсь. Он несет меня до подъезда, поднимается по ступенькам до лифта, и у него даже не сбивается дыхание. Вот это выносливость. В лифте он так же не опускает меня, на площадке одной рукой открывает дверь, заносит в спальню и укладывает на кровать прямо в одежде. Вместо спасибо я говорю:
— Убирайся.
Мужчина не меняется в лице, молча уходит, едва слышно хлопает дверью.
========== Часть четвертая ==========
Измученное тело просит сна. Я даю ему его. Сплю почти два дня подряд, поднимаясь только водички попить и в туалет. Последнее для меня как инквизиторская пытка.
Проснувшись в первый раз, через двенадцать часов, я обнаружил, что снова могу ходить. Даже не обрадовался.
На меня опустилась апатия. Ничего не хотелось. Простые, обязательные человеческие ритуалы, вроде чистки зубов, я делал с трудом. Волосы помыть сил не было.
Холодильник был пуст. Не считая двух бутылок водки. Но даже к ним я не притрагивался. Мне отчасти было все равно, что произойдет со мной, что будет с Ринатой и Алей. И, несмотря на это, грудь сжимало стальными обручами, стоило в моей голове всплыть образу Туманова. Багровый шрам, темные глаза, горящие садистским интересом. Это выражение лица, когда все вокруг тебя не люди. Я ненавидел его всем сердцем. За то, что он сделал со мной. За то, что еще сделает. За то, что он просто есть.
Раздалась трель звонка. И как сотовый еще не разрядился?.. Михалыч. Спрашивает, буду ли я завтра. Пытаюсь отмазаться, но он говорит, что просили очень серьезные люди. Как-то все сразу становится серым. Он, похоже, никогда от меня не отстанет.
<center>***</center>
Лежа ночью на кровати, я подумал, что раз мне все равно, то будь что будет. В клуб я пришел к открытию, но Туманов уже сидел за своим привычным столиком и курил. Позади него Денис, на которого я даже не посмотрел. Опускаюсь на стул рядом, смотрю на мужчину. Шикарный костюм, безобразно дорогой, наверное. Белоснежная рубашка, сверкающие бриллиантами запонки. Идеальная стрижка. Интересно, если его парикмахер не так подстрижет, то он его тоже убьет?
При моем появлении он расплылся в улыбке:
— Моя любимая игрушка.
Улыбаюсь в ответ, спрашиваю:
— Откуда шрам?
Денис дергается, зло смотрит на меня, но остается на месте. Проглотив дым, Туманов ухмыляется:
— А я отвечу тебе. Это напоминание о том, что даже самые близкие люди могут предать. Это сделал мой брат. Который уже мертв. Правда, шрам придает мне особый шарм?
— Несомненно, — спокойно произношу я. – Как и Фредди Крюгеру.
— Тебе нравятся кошмары? Ну, тогда мне с тобой повезло, — он машет рукой Денису, и тот ставит перед ним бутылочку минеральной воды Перье.
Туманов сам открыл ее, плеснул немного в стакан, стоящий перед ним. Тепло мне улыбнулся:
— Иди, готовься, хочу посмотреть на твой танец.
— Нет.
Вздрогнул я от своей смелости, Денис от моей наглости. Туманов же остался сидеть, словно не я только что ему отказал. Опять, кстати. Да я на рекорды иду. Мужчина делает пару глотков, рассматривает маникюр, потом словно вспоминает обо мне:
— Почему «нет»?
— Я не могу танцевать. Твоими стараниями.
Опять обращаюсь к нему на «ты». Опять рискую. И ведь делаю это сознательно.
— Ты даже не поверишь, что может человеческий организм. Его возможности почти безграничны. Ты знаешь, что человеческий мозг работает на шесть процентов? Ученые никак не потеряют надежду заставить его работать хотя бы в два раза больше. А ты слышал о таком человеке — Вим Хоф? Он легко переносил низкие температуры. Мог бегать по снегу босиком. Очень долго. А ты можешь это?
Молчу. Эта лекция чрезвычайно познавательна, но я уже понял, что сам расписался в своем приговоре. Пусть и не смертном, но предельно болезненном. Снег у нас пока не выпал, но я предпочел бы бегать босиком, чем исполнять очередную фантазию его воспаленного мозга.
— Денис, принеси из машины мою сумку. А ты, — мужчина смотрит на меня, — следуй за мной.
В сопровождении охранников мы идем в один из кабинетов для особенных гостей. Они оформлены дизайнером, и там есть все, чтобы расслабиться. Невесело улыбаюсь. Туманов садится в кресло, закуривает. Перед ним большой низкий столик, еще пара кресел. Приглушенно играет музыка, пахнет дорогим освежителем воздуха и полиролью для мебели. Входит Денис, неся небольшую кожаную сумку.
— Ну, храбрый маленький мальчик, — Туманов потирает руки в нетерпении. – Ложись. На стол.
Не шевелюсь. Что он еще задумал? Что в сумке?
— Тебе помочь? – елейным тоном интересуется он.
Просто ложиться? Не раздеваться?
— Денис.
Охранник подходит ко мне, поднимает за шкирку, вытряхивает из рубашки и почти швыряет на стол. Спину холодит гладкая поверхность, я оказываюсь лежащим головой к Туманову. Денис разводит мне руки, другой охранник удерживает правую, а сам он левую.
— Так вот, — продолжает Туманов, будто мы и не прерывались. – Сколько живу, столько и удивляюсь, что может человек. Взять, к примеру, шаолиньских монахов. Что они вытворяют! От сильнейшего удара на них не остается ни царапины. А любого другого человека он бы убил.
Мужчина замолчал, чем-то зашуршал. Нет. Не буду смотреть. Закрыть глаза. Не думать. Сгиба руки касается что-то прохладное, затем следует легкий укус. Туманов очень профессионально делает уколы, надо же. И что он мне ввел? Открываю глаза. Мне кажется, или это сочувствие на гранитном лице Дениса? Туманов довольно смеется, щелкает зажигалкой.
