Иволга и вольный Ветер (СИ) - Чередий Галина Валентиновна
— Невозможно поменять то, чего уже нет. — резко развернулась, снова нарвавшись на тяжёлый, теперь полный откровенной болезненности взгляд Егора.
— Если это так, то что ты тут сейчас делаешь?
— Ты очень настаивал на том, что нам нужно поговорить.
— Вот как? И это сработало? Что же, я готов ещё больше настаивать на том, что нам стоит попробовать начать все заново.
— Что именно? Заниматься сексом? — собственный вопрос отозвался во всем теле, как если бы был разрядом тока, не отреагировать на который физически просто невозможно.
Мышцы внизу живота бесцеремонно дернуло, а потом тягуче-сладко потянуло. Соски затвердели мгновенно и так сильно, что белье сразу же стало казаться сделанным из железной проволоки, нарочно ранящим и без того внезапно дико чувствительную плоть. Чтоб тебя, Ветров и мой глупый язык! Ты ведь такой гад, козлище похотливый, но ведь и я тогда кто, если хочу тебя даже такого? Так хочу снова всего того, что чувствовала в твоих руках, что обуздать такое не выходит. Злость и ревность — выходит, а вот эту похоть лютую — нет.
— Как минимум. — голос у Егора резко осип. Уверена — глянь я ему сейчас опять в глаза и разговоры будут забыты на некоторое время. — Но этого одного будет уже недостаточно.
— Кому?
— Тебе было изначально. А мне… — Ветров шумно выдохнул мне в затылок, подойдя со спины впритык, краем глаза я увидела его мелькнувшие руки, как если бы он хотел меня заграбастать в объятия, но с трудом остановил себя в последний момент. А мне тут же стало остро-больно, от того, что так и не сделал. Ощущать его так близко, так отчетливо, как будто я стояла спиной к огромному полыхающему костру, желая больше всего сейчас просто рухнуть в его пламя, нужна всего лишь малость, легкий толчок…
— Слушай, Валя… это не мое и не обо мне… — хрипло прошептал Егор в мой затылок. — Есть секс и есть остальная жизнь, дела, работа. Это должно занимать мои мысли все время вне секса. Всегда у меня так было, понимаешь? — говорил он все более торопливо, словно боялся, что выслушать до конца не захочу. — То есть, секс и все остальное - отдельно, не то, что влияет на твои мысли и решения. Разные вещи, требующие отдельной конкретизации, нечто, что не должно смешиваться. А что по факту? Я сижу на совещании и думаю о том, где ты. Как и что ты надела на себя, поднявшись с постели. Торчали ли твои соски от утренней прохлады, почти так, как от моего дразнящего дыхания, и у меня, бля, встаёт. Я, нахрен, не могу из-за стола встать, чтобы не опозориться. Я не могу… отделить, сепарировать тебя от своей обычной реальности, понимаешь? И я не могу с тобой, как всегда, как с другими — не думать где ты, с кем ты, что делаешь, когда не со мной.
— Погоди… — слегка опешила я, не ожидая именно такого поворота. — О чем ты вообще? Ты меня тупо бросил, ушел, швырнув бабки, а теперь говоришь вот это?
— Ушел, да, скотина я и мудак, этот факт уже не изменить. Ты это знаешь, я. Могу сто раз сказать — извини, но обратно уже не отмотаешь.
— То есть, ты мне просто предлагаешь типа забыть и давай все заново?
— Нет, я тебе говорю, что мой уход ничего не изменил, наоборот все только усугубил, придал полную ясность, для меня уж точно. И не говори, что для тебя не так. Если бы ты могла плюнуть и растереть, то не пришла бы сюда.
— Может я пришла позлорадствовать, что тебе сейчас куда хреновей, чем было и есть мне.
— А это так? Нет, Иволга моя, ты вообще не такая. Я это понял почти с самого начала, но не сразу дошло, что это значит для меня. Потом показалось, что понял и решил, что лучше всего убраться к чертовой матери, чтобы не нанести тебе еще большего ущерба.
— Если так, то нафига же ты тут поселился?
— Я ведь эгоистичная скотина, Валь, ты в курсе. И привык потакать своим желаниям. Я хотел тебя видеть. Но этого совершенно недостаточно. Я хочу все заново начать, Валь. Хочу так, как у меня не было ни с кем. Только ты и я. Ва-а-аль… — у меня и без того от его рваного дыхания в мой затылок уже все нервы были на грани детонации, а стоило Егору чуть наклонить голову и тронуть едва-едва кожу на моей шее губами, остановить взрыв стало уже невозможно. — Ва-а-аль… пошли меня… сейчас… я же не смогу уже… озверел уже без тебя… по тебе…сгорю к хренам…
— Ну и гори! — вынесла я нам обоим приговор, разворачиваясь и запрокидывая голову навстречу его поцелую, обхватывая шею. Я ведь для того сюда и шла — узнать, что будет после пламени. И будет ли.
— Валь…! — Егор с рваным вдохом столкнул наши рты, одарив сквозь боль меня таким облегчением, что дышать стало категорически нечем.
Первый поцелуй вышел кратким, но потрясающим, люто жгучим и бьющим беспощадно в голову, как щедрый глоток очень крепкого алкоголя на совершенно пустой желудок. Потребовались секунды обоим на отдышаться, одновременно утопая в нарастающем опьянении друг другом.
— Валь… Иволга моя… птица моя волшебная… — бормотал едва слышно какую-то чушь Ветров, вглядываясь мне в лицо жадно, тревожно даже, оглаживая нежно-нежно, как если бы боялся ранить, пальцами мои щеки, лоб, губы.
Чуть отстранившись, легко-легко проводил ладонями по плечам, груди, бокам, будто убеждаясь, что это я, прежняя, что нет обмана.
А у меня глаза так и норовили закрыться, от накатывающего все сильнее того самого облегчения, которое дарили эти касания. Как будто ими Егор с меня снимал плотную пленку боли, с которой жила эти недели без него.
— Ты похудела… — пробормотал Егор, захватывая обе мои руки. Поднял их к своему лицу и принялся целовать чередуя правую и левую, то в центр ладоней, то ловя губами биение пульса. — Красивая какая… смотрю и вдохнуть не могу…
— Ох… вот этим ты меня и соблазнил… — призналась, не в силах удержать в себе то, что вытворяют со мной именно эти его, казалось бы невинные прикосновения. — У меня голова кругом и коленки слабеют, когда так делаешь.
— Хорошо-хорошо, это же очень хорошо… — прошептал
Ветров и вдруг стиснул, как-то сразу всю, аж не вздохнуть стало. Подхватил и в несколько шагов донес до дивана, повалившись на спину, усаживая на себя верхом. Я вскрикнула, ощутив то, какой он уже твердый подо мной, как жёстко вдавился исключительно точно, чтобы позвоночник прострелило обжигающим импульсом и голова сама собой запрокинулась. И сразу же Егор схватился за мой свитер, потянув его вверх, а я послушно подняла руки, помогая с моим обнажением. Лифчик его усилиями улетел куда-то так же моментально.
— Валь-Валь-Валь… — выдыхал в мою кожу Ветров, целуя часто-часто, резко вдыхая у ключиц, между грудей, под ними, даже подмышками щекотно и смущающе. — Сука, как же я по твоему запаху изголодался… Убрать… все убрать…
Взбрыкнув подо мной так, что снова не смогла сдержать вскрика от давления его твердости между моих ног, от которого за малым чуть не оглушило оргазмом, Егор сбросил практически меня рядом с собой на диван. Вскочил сам, сорвал через голову с себя футболку и взялся за мое раздевание всерьез.
Молча, не церемонясь, рывками, он меня по сути вытряхнул из джинсов сразу с трусами. Навис надо мной, уперевшись одной рукой и несколько секунд метался, прямо-таки осязаемо шарил все более темнеющим и свирепеющим взглядом по моему телу. Его лицо побледнело, скулы хищно обострились, на виске и шее вздулись вены. Егор выглядел сейчас пугающе злым, но только я знала, что его, как и меня сжирает сейчас совсем другое чувство. И сопротивляться ему было уже невыносимо.
Я обвила его ногами и руками, роняя на себя. Господи прости мою душу грешную, но какое же это счастье — ощутить на себя тяжесть и твердость мужского тела. Тела мужчины, что пахнет именно так, целует именно так, обнимает именно так и вторгается в меня именно так, что ощущается это как слияние. Как исцеление, хотя мне больно, жгуче, мне его опять так много, как и в наш первый раз, но когда Егор отступает, почти лишая меня жесткой интенсивности своего проникновения, я вцепляюсь в него. Обвиваю ещё крепче, раскрываясь шире, прогибаясь навстречу, умоляя вернуться мысленно и вслух.
