Изменяя правила (ЛП) - Люкс Сагара
Я сразу же отвечаю, даже не посмотрев, кто это.
— Что ты хочешь?
На другом конце я слышу тяжёлое дыхание. Запыхавшееся.
У меня нет времени ни на запугивание, ни на игры.
Поэтому я сразу перехожу к делу.
— Если ты хотел её убить, ты бы уже это сделал. Если она до сих пор жива, значит, ты чего-то хочешь.
К тяжёлому дыханию присоединяется другой звук. Скрежещущий. Как ногти по классной доске, но глубже. Глухой.
— Восточное крыло.
Говорит мужчина, или что-то очень похожее на мужчину. Меня нелегко напугать, но от этого голоса меня трясёт; не только потому, что он, кажется, исходит из глубин земли, но и потому, что я знаю — Глория в его руках.
Я дёргаю за халат врача, который осматривает Джиллиан, и притягиваю к себе.
— Где находится Восточное крыло?
Его глаза бешено двигаются, прося о помощи.
— В-в восточном крыле ничего нет, оно ещё строится.
— Как мне туда попасть?
Он указывает направление, и я снова бегу. Я получаю ещё одну фотографию на свой телефон. Глория очнулась. Она смотрит прямо на своего похитителя. Её глаза расширены, она выглядит испуганной.
Я прохожу через дверь, закрытую пограничной лентой, и попадаю в длинный тёмный коридор. Повсюду валяются инструменты и всевозможные материалы. Некоторые двери сняты, другие закрыты. Нет чёткого пути, куда следовать, но я каким-то образом знаю, куда мне нужно идти.
Я не сбавляю скорость, пока не вижу подозрительное свечение в одной из комнат, и не слышу тот звук.
Низкий рокот.
Возможно, мольбы.
Или стоны.
Моё тело напрягается. Я подношу руку к лодыжке, вытаскиваю нож, бросаю взгляд на дверной косяк. Глория там, в центре маленького пространства. На ней белая ночная рубашка. Местами порвана, местами испачкана кровью. Желание убить того, кто к ней прикасался, делает меня безрассудным. Я выпрямляю спину и иду вперёд с высоко поднятой головой.
Как только она видит меня, её начинает трясти.
Она двигается так сильно, что опрокидывает стул.
Я знаю, — это ловушка, и ей хочется крикнуть, чтобы я уходил.
Но я всё равно вхожу.
Слышу приглушённый звук, почти вздох. И сразу после этого — колющая боль в ноге. Я откатываюсь по полу, прячась за рядом тюфяков.
И снова слышу это.
Это глубокое дыхание. Затруднённое.
А потом раздаётся придушенный стон Глории.
Он взял её.
ТРИ ГОДА НАЗАД
Синдзо наблюдает за мной со стороны, пока застёгиваю манжеты рубашки. Не думаю, что он когда-либо входил в мою спальню, но он не смотрит по сторонам.
Он наблюдает только за мной.
— Семья выбрала, — осторожно начинаю я. — С сегодняшней ночи я стану новым оябуном Иноуэ. За меня проголосовали все, кроме тебя. — В зеркале перехватываю его взгляд. — Почему ты воздержался, Синдзо?
Когда он не отвечает, я подталкиваю его.
— Ты моя правая рука, знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, но в трудную минуту ты не поддержал меня. Считаешь, что я не подхожу на эту роль?
Он не говорит ни слова. Он даже не дышит.
— Ты боишься, что я не принесу чести Иноуэ? Или что я не сделаю вас достаточно богатыми?
— Дело не в этом.
Воодушевлённый его ответом, я поворачиваюсь к нему.
— Тогда в чём?
— Ты соврал.
Его слова давят. Потому что он прав.
Я солгал, когда сказал, что кроме меня, Хитоши и Оябуна в клубе, где они погибли, больше никого не было. Точно так же я солгал, когда сказал, что это я убил Хитоши, а он стрелял в меня. Осознаю, мне не следовало этого делать. Но если бы стало известно, что Глория тоже была там и что именно она убила одного из членов нашей семьи, последствия были бы очень серьёзными.
Я должен был назначить цену за её голову. Искать её.
Убить.
Она заслужила это. Выстрелив в меня, она не просто сбежала. Глория увела с собой и Брайана. Я попытался представить её в сарае, где пытаю свои жертвы. Представить, как стою перед ней, готовый слой за слоем сдирать с неё кожу. Но я не смог.
Никогда не ненавидел ничего другое так, как ненавижу её.
Но я чувствую и что-то ещё.
Поэтому смотрю Синдзо прямо в глаза.
— Ты называешь своего оябуна лжецом?
Он сжимает кулаки.
— Она была там.
Я был осторожен. Я убил тех, кто видел, как мы с Глорией входили в клуб, и избавился от всех её вещей. Я даже вытер пистолет от её отпечатков, но, видимо, что-то упустил.
— Если хочешь меня обвинить, просто сделай это.
Не ожидал, что Синдзо отвернётся от меня, как и не ожидал, что он подойдёт к двери и примет вызов.
— Я буду ждать тебя внизу.
Слышу, как его шаги стучат по полу, становясь всё более и более отдалёнными. Хотелось бы, чтобы это было не так, но у меня нет выбора. Я беру катану, что висит в спальне, и следую за ним на улицу.
Небо серое, тяжёлое.
Воздух странный. Морозный.
Я всегда глубоко уважал Синдзо.
И никогда не думал, что мне придётся встретиться с ним лицом к лицу, и я сделаю это, чтобы скрыть ложь. Мне стыдно за себя, но я не отступаю. Я смотрю, как он снимает куртку и берёт катану. Я достаю свою.
Мы кланяемся друг другу, а затем скрещиваем клинки. Синдзо сразу же переходит в атаку. Трудно защищаться от его ярости, но я не могу позволить себе слабость. Если проиграю это противостояние и выяснится, что я солгал, это будет конец не только для меня, но и для Глории.
Дождь поёт, скользя по нашим клинкам.
Всё больше людей собирается, чтобы посмотреть на поединок.
Одни подбадривают меня, другие молчат.
Некоторые кричат, когда Синдзо удаётся пробить мою защиту и ранить меня. Рукав моей рубашки становится красным. Но я не теряю самообладания, наоборот. Я делаю глубокий вдох и атакую его в ответ. Синдзо удаётся снова задеть меня, на этот раз бок. Меньше недели назад Глория стреляла в меня. Мои движения всё ещё замедлены, но Синдзо это не волнует. Он снова атакует, без устали. Мне ничего не остаётся, как отбиваться и выкладываться по полной.
Наши клинки сталкиваются. Их шум настолько оглушителен, что перекрывает шум дождя. Я защищаюсь, делаю выпады.
И наконец я раню его в ответ.
Не в бок, не в плечо, а в ногу.
Синдзо падает на колени, и я тут же оказываюсь рядом с ним. Воспользовавшись потерей равновесия, я обезоруживаю его. Его катана падает на землю, в грязь.
Мы оба тяжело дышим.
Но только у одного из нас клинок приставлен к горлу.
Я крепче сжимаю катану и встаю.
Обхожу Синдзо и смотрю на него сверху вниз.
— Ты посмел бросить вызов своему оябуну. — Мужчины шумят, но я остаюсь безучастным. — Ты обвинил меня во лжи. Ты всё ещё так думаешь?
Синдзо выпрямляет спину. Он опирается руками на колени и смотрит на меня. Воздух наэлектризован, все ждут, что он ответит. Но он не отвечает, и не потому, что не убеждён в своих словах, а потому, что какая-то часть его души ещё доверяет мне.
Семье нужен сильный человек во главе; тот, кто готов делать то, что должен, — неважно насколько это трудно или жестоко. Он знает, что я могу стать таким человеком, даже если моё восхождение к власти началось со лжи.
Так же, как это знала Глория.
«Ты сильный. Ты ведь убийца Иноуэ, не так ли?»
Синдзо поднимает голову, предлагая мне своё горло.
Он выбирает молчание.
Не уничтожать меня.
Глубоко вдыхаю, сжимая катану обеими руками. Я поднимаю её, направляя в небо, а когда опускаю, кровь Синдзо забрызгивает мою рубашку. Он расширяет глаза и падает назад. Синдзо прижимает руки к горлу, пытаясь остановить вытекающую кровь.
— Ты не умрёшь, — говорю я, вытирая катану о рукав рубашки. — Но с этого момента ты не будешь говорить. Если ты это сделаешь, я буду считать себя вправе распоряжаться твоей жизнью… как и твоей смертью.
Все молчат. Никто не сомневается.
Когда в небе раздаётся треск, я убираю катану в ножны. Снимаю рубашку и бросаю на землю. Без рубашки я добираюсь до салона, где меня ждёт татуировщик Иноуэ. Я опускаюсь на колени, завязываю волосы. Упираюсь руками в бёдра и выставляю спину, предлагая её художнику, чтобы он нарисовал на ней тот самый рисунок, который я всю жизнь видел на спине дяди.
