Опер. Девочка на спор (СИ) - Бигси Анна
Мы въезжаем в хорошо освещенный двор. Останавливаемся у одного из подъездов. Макс выходит из машины, обходит ее и открывает для меня дверь.
— Иди ко мне, детка, — звучит его хриплый голос.
Выхожу. Оказываюсь в крепких руках и утыкаюсь носом в шею. Жадно вдыхаю его запах, чтобы окончательно поверить — настоящий.
— Всё хорошо, — его напряженные пальцы двигаются по моей спине и застывают на пояснице. — Всё теперь будет хорошо, — в его словах чувствуется усталость. Она откликается теплом где-то в районе живота.
Искал… Он меня искал. Я ему нужна. И подняв взгляд на Марьянина, ловлю эту усталость в его глазах, на колючих щеках и в уголках поджатых губ. Целую в двухдневную щетину и, обвив руками шею, снова дышу запахом его кожи с примесью весеннего ночного города, терпкого мужского парфюма и недавнего выстрела.
Тагир стучит лапами по стеклу, требуя, чтобы и его обязательно погладили. Тихо рассмеявшись, Макс отпускает меня и забирает собаку из салона. Присев на корточки, благодарно обнимаю лучшего друга.
— Мой герой, — шепчу в коричневое ухо. — Мой защитник.
Поскуливая, Тагги облизывает мое лицо, а я в очередной раз убеждаюсь в том, что никакой он не бракованный. Самый лучший!
Сама веду его на поводке в подъезд и только у двери в квартиру передаю Максу. Он возится с ключами. Открывает дверь и с порога нас встречает теплый свет прихожей и запах домашней еды.
— Ну, наконец-то, — ворчит недовольно, выскочившая к нам Машка, но настроение меняется в секунду. — А-а-а! Собака! — взвизгивает она. Тагги от такой неожиданности плюхается на свою пухлую попу и тут же попадает в нетерпеливые «лапки» сестренки Марьянина.
А мы разуваемся и сливаемся с мебелью, благо Маша поглощена собакой и не обращает на нас внимания. Макс берет меня за руку и тянет за собой в ванну. Закрывает дверь, критически осматривает это ужасное платье и рывком делит его на две половины. Я даже не вздрогнула от треска ткани. И мне плевать, что я раздетая перед майором. Мне дышать стало легче, будто бетонную плиту наконец сняли.
Осмотрев меня с ног до головы, Марьянин скрипит зубами и отворачивается, чтобы включить и отрегулировать воду, а я осторожно разматываю повязки на запястьях, наложенные еще в скорой.
— Машкина, ванильная, — показывает мне пузырек с пеной. — Пойдет?
Я часто киваю. Мне сейчас пойдет даже хозяйственное мыло, если оно поможет избавиться от всего отвратительного, что на меня налипло.
Небольшая комнатка быстро наполняется тонким, легким, сладковатым ароматом десерта. Марьянин поднимает меня на руки и осторожно опускает в воду прямо в белье. Снимаю все с себя. Он забирает и кидает в мусорку.
— Новое куплю, — комментирует, устраиваясь на полу у стены.
Мне все равно. Даже если не купит, то я бы больше никогда это не надела. Уж лучше голой, чем так.
Опустившись в воду с густой, шелестящей пеной по самый подбородок, прикрываю глаза, слушая, как часто стучит мое сердце. Макс молчит. И я …
— Я думал, у меня крыша уедет за эти сутки, — тихо признается майор. — Еще никогда в жизни за всю мою гребаную практику мне не было так страшно.
Каждое слово болью отзывается внутри. Это гораздо ценнее пафосных фраз о любви. Он открыт и искренен, а это дорогого стоит. И мне хочется ответить ему тем же.
— Я тебя ждала, — делюсь и я. — Разговаривала с тобой в своей голове.
— Наверное, я услышал.
Оттолкнувшись ладонями от стены, Макс встает на колени прямо у края ванной. Находит мою мокрую руку в пене, сжимает, тут же намочив рукав своей рубашки.
— Я сейчас буду говорить. Не спорить, не перебивать, — командует.
— Это приказ? — устало улыбаюсь.
— Естественно, — хмыкает он и тоже отыскивает для меня улыбку. Именно сейчас Макс настоящий, не играет и не прячется за маской циничной сволочи. — С этой минуты ты живешь здесь. Вместе с Тагиром. Со службой, детка, тоже придется завязать. Хватит в нашей семье одного мента.
— Хорошо, — спокойно соглашаюсь.
Марьянин ведет бровью, удивленно глядя на меня.
— Вот так просто? — недоверчиво ухмыляется.
— Оперативная служба — не моё, ты был прав. В глубине души я это знала, но у меня была цель. Я должна была дойти до конца.
— У тебя все получилось. Я видел тайную комнату.
— Черт…
— Отличная работа, детка. Ты сделала то, что не смогли мы, потому что связаны правилами. Ты помогла нам себя найти. Если захочешь, я могу устроить тебя в следственный к Лене.
— Нет, Макс, — качаю головой. — Я хочу рисовать. Хочу просто быть собой и делать то, что мне нравится.
— Это отличный план. Я готов его поддержать, — кивает он.
— Тогда помоги мне найти реабилитационный центр для детей, столкнувшихся с насилием. Любым. Сексуальным, домашним. Если им нужен педагог. Я бы поработала там какое-то время. Мне это необходимо.
— Решим, детка, — он водит пальцами по моему предплечью. — Все решим.
— Надо Шаману будет сказать спасибо, — ловлю его пальцы под водой и переплетаю со своими.
— Угу, — хмыкает Марьянин. — Психолог херов. Скажем. Вылезать будешь?
— Да.
Поднимаюсь, оказываясь частично прикрыта от Макса только остатками густой пены для ванны. Мне больше не страшно быть перед ним оголенной во всех смыслах этого слова. Он снимает душевую лейку и осторожно смывает с меня пену, стараясь смотреть только в глаза.
Помогает выбраться на резиновый коврик. Сам бережно укутывает в большое полотенце.
— Сейчас вернусь.
Уходит из ванной и через пару минут правда возвращается с чистыми вещами и аптечкой. Пока я вытираюсь и надеваю его спортивные штаны с футболкой, Макс готовит все для новой перевязки.
Осторожно обрабатывает стертые в кровь запястья. Снова скрипит зубами, напрягаясь всем телом и тяжело сглатывая. Накладывает повязки, быстро целует меня в губы и выводит из ванной сразу на кухню. Тагги развалился на полу как у себя дома. Маша заканчивает накрывать на стол, скармливая стаффу кусочек ветчины.
— Завтра ты его выгуливаешь, — командует Макс.
— Пф! Да ради бога! — Машка подмигивает Тагги. Думаю, он в надежных руках.
Я есть не хочу совершенно, но мне так нравится атмосфера на этой кухне после всей той грязи, через которую я прошла, что уходить никуда не хочется. Мне уютно, как в настоящей семье. Короткие перепалки и приколы брата с сестрой отвлекают от тяжелых мыслей. Не замечаю, как легкий греческий салат исчезает с моей тарелки.
Майор отправляет сестру и Тагира спать, а нам наливает по бокалу коньяка. Протягивает мне сигарету и приглашает к окну, погасив свет на кухне.
— Только в виде исключения, — притворно хмурится, помогая прикурить. Я не спорю. Вообще, кажется, что согласна на все его условия, лишь бы эта реальность не исчезла.
Мы молча пьем крепкий алкоголь с мягким, приятным послевкусием. Синхронно тянем в себя никотин и смотрим во двор.
Отставив свой бокал и потушив сигарету в пепельнице, Макс встает у меня за спиной. Обеими руками обнимает за талию, целует в плечо и кладет на него подбородок.
Так и стоим, пока тепло наших тел снаружи и от коньяка внутри окончательно не расслабляют. Глаза закрываются, зеваем чаще, тихо смеясь друг над другом. Марьянин снова берет меня за руку и ведет за собой в спальню. В его спальню. Сколько здесь было женщин до меня?
— Никого, — шепчет на ухо Макс, словно прочитав мои мысли, и усмехается. — Даже сестру не пустил.
Решаю не комментировать. Мне в любом случае все равно, но все же немножко приятно. Ложимся под одно одеяло. Я молча прижимаюсь к нему всем телом, обнимая чуть ниже ребер и устроив голову на плече.
Неужели со мной тоже может быть вот так?
Я подумаю об этом завтра, а сейчас мне хочется просто быстрее отключиться, чтобы утром проснуться рядом с Максом и поверить в свое новое настоящее.
Глава 46. Иванна
Очень непривычно просто быть дома и ничего не делать. Даже маленькая Маша всё время в движении. А у меня пока официальный отпуск, который плавно перетечет в увольнение со службы.
