Your Personal Boggart - Заставь меня жить
Он медленно хмурится и отвечает таким тоном, будто сам удивлён тем, что он это говорит:
- Глаза, как у твоей матери.
И я понимаю. Глаза, как у Лили. Как у женщины, которую он некогда любил, и которая погибла.
Он не привык жаловаться на судьбу, не пытается прятаться за чужие спины, не приемлет ничьей помощи и уж тем более не признаётся в собственных слабостях. Да, я всё это прекрасно знаю, а то, что он сейчас произнёс, красноречиво подтверждает его переживания из-за потери близкого человека. Я абсолютно не понимаю, как ему удаётся держать это в себе.
Он снова хмурится. Только не так, как до этого, а более чем осознанно. Будто до него доходит всё то, что сейчас происходит. То, что мы так близко друг другу, и он мягко сжимает моё запястье, что я стою на цыпочках и опираюсь подбородком на его плечо, а между нашими лицами ничтожные дюймы.
- Десять капель. Перед сном. Не забудь, - произносит Снейп отрывисто и совсем без эмоций, его пальцы исчезают с моего запястья так же неожиданно, как и их хозяин, отстранившийся от меня и затем уже вихрем скрывшийся за стеллажом.
Гулкий звук быстро удаляющихся шагов, скрип двери - и тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом зачарованных учебников, летающих где-то под сводчатым потолком, вновь воцаряется в библиотеке.
Потрясающе. Ученик, у которого мозги в последнее время набекрень, настойчиво цепляется за своего профессора, как репейник за мантию. Хм, или профессор делает всё для того, чтобы этот самый ученик привязался к нему?
Я фыркаю. Мерлин, нет, ну что за бред? Чтобы Снейп - и…
Нет, определённо и безоговорочно, нет.
Ведь рядом с Сириусом я не чувствую ничего такого, как со Снейпом. Или с Люпином. Они защищают меня, хотя я не просил их об этом, и всего-то.
В таком случае, от чего защищает меня Снейп? На этот вопрос я не знаю ответа, но в другом я точно уверен: он говорит всё так, как есть, не боясь произнести вслух порой даже самых жестоких, но правдивых слов. Ни от кого другого я не дождусь ничего подобного, потому что они страшатся ранить меня или потревожить болезненные воспоминания.
А Снейпу неизвестен страх. Да, слова - самое страшное, но в то же время действенное оружие. И он знает, что нужно сказать, чтобы воздействовать на меня.
Или, что ещё удивительнее, иногда он выдаёт такие сугубо личные факты, от которых я впадаю в ступор и делаю то, чего абсолютно не ожидаю даже сам от себя.
Только теперь меня гложет очередная проблема. Я хочу помочь ему.
- Обалдеть, - выдыхаю, отодвинув стул и упав на сиденье всей тяжестью своего тела.
Да, я знаю, как глупо и смешно это звучит! Взрослый мужчина не нуждается в помощи семнадцатилетнего мальчишки. Но у нас беда - одна на всех. Если я могу достучаться до Сириуса, до Люпина, то до Снейпа - никак. Я не верю, что он ничего не чувствует, что не страдает в глубине души. Он же не каменный, в конце концов.
Я знаю, что сделаю. Я подкараулю его после отбоя. У меня же есть мантия-невидимка.
Грустная улыбка появляется на моих губах. Подарок отца…
Ох, боюсь, что нарвусь на град упрёков и замечаний по поводу того, что не сплю ночью, а, следовательно - не пью зелье, но ничего. Оно того стоит. В конце концов, мне какого-то чёрта понадобилось увидеть его Чёрную метку. Я сам не понимаю, почему это так важно для меня, но нутром чую, что, если он сможет показать её мне, то я найду в себе силы задать самый главный вопрос: что происходило на собрании Пожирателей в тот роковой вечер.
* * *
Жуткая новость, которую я узнаю из письма Невилла, приводит меня в оцепенение. Большая хохлатая сова приносит мне почту во время ужина в Большом зале. Я писал другу пару дней назад, и вот получаю от него ответ.
Оторвавшись от морковной запеканки, разворачиваю небольшого размера пергамент и вижу четыре предложения, написанные явно дрожащей рукой:
«Сегодня Пожиратели Смерти схватили моих родителей. Беллатриса Лестрейнж и Барти Крауч-младший пытали их заклятием Круциатус, пытаясь выведать моё местоположение. Сейчас мама и папа в Госпитале им. Св. Мунго. Гарри, мне страшно».
Ниже стоит вчерашняя дата.
- Господи, Невилл…
Ложка выпадает из моей руки, я вскидываю глаза и впиваюсь потерянным взглядом в профессора Люпина, сидящего напротив. Он встречает мой взгляд, хмурится, медленно опускает вилку на стол, потом разжимает мои пальцы, забирая пергамент, и читает. Когда он вновь поднимает глаза, я вижу, что в них читается почти такой же шок, какой одолевает меня.
Сидящий рядом с ним Сириус тоже изучает письмо. Теперь мы уже втроём видим отражение немого ужаса в лицах друг друга.
Алиса и Фрэнк в Госпитале имени Святого Мунго? Значит, они живы. И что означает фраза «пытаясь выведать моё местоположение»? Он что, в момент нападения не был с родителями?
Барти Крауч-младший. Так вот как его зовут. Я снова и снова прокручиваю фамилию в своей голове, пытаясь вспомнить, где я мог слышать её, только без окончания, а просто Крауч. Не в Министерстве ли есть человек с такой фамилией?
С ума сойти, если моя догадка подтвердится, и окажется, что Барти, Пожиратель Смерти, - сын какого-либо министерского работника… Откуда тогда взяться порядку в волшебном мире?
Люпин встаёт с места и, подойдя к Дамблдору, что-то шепчет ему на ухо. Выслушав, директор размышляет буквально пару мгновений, бросает взгляд в мою сторону и только после этого отвечает Ремусу. Тот кивает и возвращается за стол.
Видимо, я слишком явно сверлю профессора вопросительным взглядом, отчего он сдаётся и тихо произносит:
- Дамблдор собирает нас в своём кабинете после обеда.
- Я тоже пойду, - произношу настолько громко, чтобы директор мог услышать меня.
Люпин лишь неопределённо пожимает плечами и возвращается к принятию пищи.
У меня же аппетит пропадает. Лениво размешивая сахар в чае, я думаю о Невилле. Где он сейчас? И, наконец, что сделали Пожиратели с его родителями, раз они в Госпитале имени Святого Мунго?
Директор встаёт со своего места и быстрым шагом покидает Большой зал. Ремус, Сириус, МакГонагалл и Снейп следуют за ним. Выждав буквально минуту, я выхожу следом, направляясь в сторону директорского кабинета, как вдруг понимаю, что не знаю пароля.
Прибавив шагу, догоняю взрослых и тихо пристраиваюсь сбоку крёстного. Он бросает на меня короткий взгляд, мимолётно улыбается, и его лицо вновь возвращает сосредоточенное выражение.
Дамблдор ничего не говорит по поводу моего незваного присутствия и вообще ведёт себя так, словно он один в кабинете и на него не направлены пять внимательных взглядов. Старый волшебник садится в своё кресло, ставит согнутую в локте руку на резной подлокотник и задумчиво водит длинными пальцами по седой бороде. Никто больше не садится, да и кресел всего два, профессор МакГонагалл стоит по одну сторону массивного стола, рядом с ней Снейп, я же с Сириусом и Люпином - по другую сторону.
