Портия Коста - Плоть
Беатрис нетерпеливо взирала на Ритчи. Какую игру он ведет? Потратив целое состояние на то, чтобы заполучить ее, он теперь не торопится, скажем так, обналичить свои капиталовложения.
И это невзирая на его сильнейшее возбуждение.
– Но ты же хочешь меня, не так ли? – Взгляд ее выразительно задержался на выпуклости у него в штанах. – Даже я это понимаю.
Ритчи прищурился и смерил ее внимательным взглядом, все еще проворачивая в руках искусственный фаллос.
– Даже ты? Почему ты так сказала, Беа? Уж кому, как не известной Сирене с Саут-Малберри-стрит, уметь разбираться в нюансах мужского возбуждения?
«Он знает, – тут же догадалась Беатрис. – Готова поспорить на что угодно, что это так… и если он все же не умеет читать мысли, значит, ему рассказала София. За такое она заслуживает хорошей трепки!»
– Что ж, даже самые известные куртизанки воздерживаются от разглядывания мужчин на улицах, поэтому знакомство с различными частями их тел остается прерогативой будуаров… я бы сказала. – Она в упор воззрилась на Ритчи, сожалея, что не умеет с такой же легкостью, как он сам, задавать вопросы и поворачивать ход беседы в нужное ей русло. – А я еще не видела тебя обнаженным, Ритчи, поэтому мне многому предстоит научиться.
«Хватит болтать, Беатрис!» – мысленно приказала она себе.
Прекрасные губы Ритчи скривились в усмешке, и девушка представила, как мысленно он с неохотой добавляет одно очко не ее счет. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но слова не шли с его губ, и она как наяву услышала повторение его фразы: «Всему свое время».
– Уж очень рьяно ты стремишься затащить меня в постель, моя сладкая, – промурлыкал Ритчи, продолжая катать годмише между пальцами и медленно чувственно поглаживать его. – Но, должен сказать, я польщен. Какой бы мужчина на моем месте чувствовал себя иначе? Но, знаешь, Беа, в предвкушении есть своя прелесть. И в играх, и в экспериментах. Все это нравится мне столь же сильно, что и сам половой акт.
Совершенно невозможный тип!
Беатрис стоит перед ним, готовая совершить один из самых главных шагов в жизни женщины, а он просто играет с ней, подавляя своим величием. Чем дальше Ритчи пятился, тем сильнее Беатрис хотелось переступить черту.
«Ради всего святого, трахни уже меня, наконец, ты, чудовище!» – хотелось закричать ей.
Все же ей удалось успокоить себя, заставив этого не делать.
– Что ж, тогда давай проведем твой эксперимент, да? – сказала она, награждая Ритчи вызывающей улыбкой. Или, по крайней мере, она на это надеялась.
– Ах, Беатрис, Беатрис, Беатрис, ты очаровательна. Что еще мужчине желать? – Он внимательно смотрел на нее, ухмыляясь. Внезапно за завесой юмора и неприкрытого желания Беатрис рассмотрела печаль. В его глазах промелькнуло что-то… всего на мгновение… тень нестерпимой боли, тут же смягчившая ей сердце.
Но момент этот быстро прошел, и в глубине его темно-синих глаз снова остались лишь веселость и желание.
– Почему бы тебе не раздеться, Беа? – предложил Ритчи, все еще лениво перекатывая фаллос из слоновой кости между пальцами. – Мне самому еще только предстоит увидеть твое восхитительное тело обнаженным, раз уж ты так настойчиво напоминаешь мне, что я щедро заплатил за эту привилегию.
Беатрис почувствовала предвкушающее покалывание. Момент истины. Она, конечно, раздевалась для Юстаса, но только за ширмой и то лишь после того, как погрузилась в пучину опьянения опием. Сейчас же, невзирая на выпитую мадеру, она была совершенно трезва и прекрасно осознавала происходящее. На долю мгновения она даже пожалела, что не выпила еще один бокал горячительного, но тут же отказалась от этой идеи, потому что, невзирая на нервозность, ей очень хотелось следить за происходящим, а для этого требовалась ясность сознания. Месяц, отведенный ей Ритчи, уже начался, и она не собиралась тратить даром ни секунды.
– Очень хорошо. – Она потянула за ленту на своей нательной сорочке, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в пальцах.
– Подожди!
Рука ее замерла. Что случилось на это раз?
– Тебе не холодно, а, Беа? – Отбросив годмише на кровать, Ритчи поднялся на ноги и подошел к камину, в котором в связи с не по сезону холодной погодой был разожжен небольшой огонь. Неужели Ритчи заметил, что она дрожит?
– Совсем немножко.
Ритчи подбросил дров и направился к окну. Хотя вилла Софии стояла на расстоянии от других построек, да еще и в окружении роскошного сада, все же окна соседних домов были видны, поэтому Ритчи задернул тяжелые бархатные портьеры, придав тем самым царившей в комнате атмосфере еще больше интимности.
– Вот так-то лучше. Теперь никто не сможет подсмотреть за нами, Беа. – Он включил лампы. – И мы можем сполна насладиться обществом друг друга.
«Да кто же ты на самом деле такой, Эдмунд Эллсворт Ритчи?» – подумала она.
– Да, так лучше, Ритчи, спасибо, – сказала она.
Осознание того, что они оказались в своей собственной иной реальности, опьянило Беатрис. Здесь она могла делать все, что угодно, быть кем угодно по желанию Ритчи. Тело ее наполнилось восхитительным ощущением легкости и свободы.
Даже нервозность воспринималась теперь как неотъемлемая часть удовольствия, и Беатрис снова стала расстегивать на себе сорочку.
Глава 15. Иная реальность
Ритчи наблюдал за манипуляциями тонких пальцев Беатрис с таким вниманием, будто от этого зависела его жизнь. Сердце его бешено колотилось, член пульсировал. Словно впервые он с предвкушением ждал, когда красивая молодая женщина обнажится перед ним. Точно такие же ощущения испытывал он с Кларой, и, да, даже с Маргаритой, но только не с более опытными любовницами. Однако сейчас он даже под страхом смертной казни не вспомнил бы, как выглядит тело ни одной его любовницы.
Нервничает ли Беатрис? Если и так, то она очень искусно симулирует невозмутимость. Боится ли? Нет, не похоже. Он бы сразу распознал страх, но в ее глазах отражалось лишь предвкушение.
Ритчи хотелось броситься к ней, преодолеть разделяющее их расстояние и помочь ей расстегнуть пуговицы, но он понимал, что должен дать ей время и позволить раздеться с такой скоростью, с какой она сама хотела. Кончики пальцев у нее двигались очень красиво и изящно, и он воображал, как она ласкает ими сначала годмише, а потом и его самого. Член его резко дернулся в штанах, а сердце забилось еще сильнее.
Наконец ленты были развязаны, пуговицы расстегнуты, но Беатрис еще не развела в стороны полы сорочки. Грациозным, но примитивным жестом она вцепилась в мягкую ткань и на мгновение замерла в таком положении. Она сделала вдох, отчего груди ее взлетели вверх, а потом резко сдернула сорочку через голову. Белая муслиновая ткань зацепила несколько шпилек, которые выбились из прически, и волосы Беатрис огненной рекой заструились по плечам. Не в силах больше сдерживаться, Ритчи бросился вперед и стал вынимать из ее прически оставшиеся шпильки. Ноздри ему щекотал нежный аромат ландыша, в глазах вспыхнуло желание.
