Как повываешь? (ЛП) - Хайд Жаклин

Я хмурюсь от его серьезного тона и снова смотрю на свою руку, словно боюсь, что она вот-вот схватит меня.

— Я не родилась такой.

— Он тоже не родился. И это неважно. Это судьба, — говорит он, подходя ко мне с протянутой рукой и нахмуренными бровями. — Ты хоть видела себя в этой форме? Когда он тебя укусил?

Я провожу рукой по шее и вздрагиваю, вспоминая, как его зубы впивались в мою кожу. Затем лицо заливает жар, когда я осознаю, почему он укусил меня тогда. И нет, я ни за что не скажу Лахлану, что это произошло, пока меня прижимали к стене, а я кричала от удовольствия, требуя большего.

— П-прямо перед тем, как я прыгнула в ров.

Лахлан смеется.

— Наконец-то он задал тебе хорошую трепку в постели, да? — в его глазах сверкает игривое озорство, как будто он все знает, и я ерзаю от смущения. — Я чую это на тебе. Я так и не узнал твоего имени, ласс.

— Уитли, — мой голос звучит многослойно, и я тут же хватаюсь рукой за лицо. Я снова изменилась, даже не осознав этого!

Сила едва ощутимо вибрирует под кожей, и я понимаю, что это то самое, что покрывает меня мехом. И у меня есть странное чувство, что это как-то связано со смущением.

— Я понятия не имею, что со мной происходит.

— Ох, а Коннор тебе не сказал? Ты его пара.

Он легонько хлопает меня по плечу.

Я хмурюсь.

— Его пара?

— Кто, блядь, дал тебе право рассказывать ей это? — раздраженный голос Коннора эхом разносится по стенам пещеры, заставляя меня ахнуть.

Мое тело покрывается мехом, сердце бешено колотится, когда я резко оборачиваюсь в его сторону. Он, кажется, пришел с той стороны, куда раньше уходил Лахлан за туникой. Я округляю глаза при виде его взъерошенных волос и грязного костюма Дракулы, покрытого пылью, словно он катался по земле по пути сюда. Даже на его лбу темное пятно. Босые ноги Коннора почти бесшумно ступают по каменному полу, а зрачки расширены, наполнены беспокойством и тревогой — за меня.

Теплая волна разливается в груди при его виде, растекаясь по конечностям. Коннор. Я стояла тут почти голая перед незнакомцем. По крайней мере, я знаю, что этот идиот не будет вести себя странно. Я чувствую облегчение, даже несмотря на то, что хочу врезать ему в кадык.

— Ты в порядке, Уитли? — спрашивает он, обычно голубые глаза стали глубокими янтарными, а взгляд напряженный, словно он боится, что мне причинили боль.

А ведь я действительно выпрыгнула из долбаного окна.

Лахлан внезапно двигается, обхватывая меня рукой за талию и притягивая к себе, прежде чем я успеваю ответить. Я поднимаю взгляд на Лох-Несское чудовище и изрядно смущаюсь от довольного выражения на его лице.

— Она в полном порядке, не волнуйся, — лениво протягивает Лахлан, глядя поверх моей головы.

То, как он это говорит, звучит так, словно я игрушка, из-за которой они дерутся на детской площадке. Я фыркаю, ошеломленная, и неловко застываю в его объятиях. Он мягко хлопает меня по спине так, чтобы Коннор не видел, и у меня возникает отчетливое ощущение, что Лахлан специально издевается над ним. Но зачем?

Рыжие брови Лахлана лукаво поднимаются, он смотрит на меня и подмигивает. Я вдруг осознаю, как это может выглядеть. Пытаюсь пошевелить руками, но он слишком силен.

— Ты затащил ее сюда, глупый морской змей? — спрашивает Коннор, и его голос гремит в пещере, отражаясь от стен. — Перестань, Лахлан, отпусти ее.

Я испытываю облегчение от того, что он явно не думает, будто я променяла его на Лох-Несское чудовище.

— Может, мне стоит оставить ее себе, раз ты, кажется, не умеешь как следует заботиться о ней, — говорит Лахлан, поворачивая нас и фактически загораживая меня от Коннора.

Он проводит крупной рукой по моим волосам, больше напоминая заботливого родителя, чем любовника. Или того большого пушистого монстра из мультика, что грубо гладил Даффи Дака59.

— Ай, больно же, — ворчу я, когда его огромная рука путается в волосах.

— Отпусти ее, — требует Коннор, и его взгляд темнеет, словно на него упала тень. — Ты начинаешь испытывать мое терпение, Лахлан.

— Я бы не отказалась присесть, — бормочу я, но ни один из них даже не обращает на меня ни малейшего внимания.

Грубые черты Лахлана расплываются в ухмылке, когда его рука сползает к моему боку. Я пытаюсь отступить, но он удерживает меня и говорит:

— Мы с ласс просто болтали. Она довольно хороша, даже в форме волчицы.

Я кривлюсь от раздражения, так как теперь очевидно, что Лахлан намеренно пытается расстроить Коннора по какой-то глупой причине. Я тяжело вздыхаю про себя. Мужчины.

Нет. Не мужчины. Монстры.

Что за жизнь? Я пытаюсь уберечь своего парня-не-оборотня от драки с Лох-Несским чудовищем!



Коннор О'Дойл

— Лахлан, отпусти ее, — мой голос понижается на октаву и становится угрожающим, а на руках появляются когти, но Лахлан лишь наклоняет голову, вместо того чтобы отступить. Нет, его рука еще сильнее вдавливается в ее бок и скользит. Не слишком низко, не слишком высоко — достаточно, чтобы выглядеть по-дружески, но это все равно бесит.

Раздражение тлеет под кожей, но я заставляю себя не двигаться. Этот старый дурак, насколько я могу судить, пока не причиняет ей вреда, а последнее, чего я хочу, — еще больше ее напугать.

Чувство облегчения и благодарности переполняет, хотя меня и задевает, что она позволяет ему прикасаться к себе. Я напоминаю себе, что мне повезло найти ее целой и невредимой здесь, а не размазанной на камнях под рвом, как я сначала боялся. Лахлан пробыл здесь так долго, что трудно сказать, насколько у него сохранился рассудок. Он вполне мог бы сделать из нее закуску.

— Нет, думаю, не отпущу, — его руки сильнее сжимаются вокруг Уитли.

— Ох! Вы оба ведете себя как идиоты, — выпаливает она, вскидывая руки. — Разбирайтесь между собой, но меня в это не втягивайте!

Время замедляется. В тот момент, когда она пытается отступить, а он притягивает ее обратно, я прихожу в бешенство.

Лахлан заходит слишком далеко и прекрасно это знает — в его глазах мелькает насмешка.

Дорогой костюм рвется, когда моя истинная форма изменяет кости. За исключением небольшого испуга с ее стороны, уже нет причин скрывать от нее свою сущность — тем более когда очевидно, что она теперь такая же, как я, и принадлежит к миру монстров. Я игнорирую ее крики, не зная, из-за кого они — меня или его. Я отталкиваю ее возгласы на задний план, несмотря на то, что они заставляют меня хотеть разорвать весь мир на части. Единственная моя цель — оттащить ее от него.

— Я оторву тупую голову с твоей шеи!

Рыжий ублюдок поднимает бровь, его руки еще сильнее обхватывают талию Уитли, и я бросаюсь вперед, не заботясь о последствиях.

Уитли вскрикивает, а Лахлан маниакально смеется, но все-таки отпускает ее, чтобы встретиться со мной.

Я в ярости вонзаю когти в его руки, словно кинжалами разрывая покрытую чешуей плоть. Я набрасываюсь на него, нанося удары по лицу и ниже, пока шотландец пытается защититься. Я рычу ему в лицо, но рык превращается в визг, когда он хватает меня за лодыжку и подбрасывает в воздух.

— Вот почему между нами не может быть ничего хорошего, — говорит морской змей, удерживая меня в воздухе своей силой. Он шипит, и вода поднимается из рва, заживляя его раны. — Уитли, ты точно хочешь эту жалкую дворняжку? — спрашивает он так, словно уточняет, хочет ли она еще сахара в чай.

Я повисаю вниз головой и смотрю на нее. Она стоит с открытым ртом, шокированно глядя на меня. Я рычу, выгибаюсь и пытаюсь когтями прорвать поток воды, удерживающий меня в плену.

— Ой, — ухмыляется он, и я падаю на землю.

Я перекатываюсь на бок и стону. Теперь, когда она вне опасности, напряжение немного спадает.

— Ты играешь нечестно, — бормочу я. Голос звучит хрипло даже для моих ушей, а бока болезненно ноют. — Клянусь, я осушу этот ров.